Незваный ангел
И вновь ответом оказалось лишь надоедливое, раздражающее гудение ламп. В свете произведённых недавно разрушений, пропажа нарушителя грозила несказанными неприятностями. Злодея нужно сыскать во что бы то ни стало, а иначе руководитель проекта собственноручно утопит охранника в красочной луже на полу. И не побрезгует руки замарать, случай не тот. А начальник Службы безопасности с удовольствием поучаствует в этом мероприятии, за ноги подержит.
Видеонаблюдения в лаборатории нет, секретность, поди докажи потом, что нарушитель на самом деле был. Спишут тревогу на сбой в системе, а охраннику голову отвинтят в обратную сторону, чтобы резьбу понадёжней сорвать. И не получится уже на место прикрутить – чтобы другим неповадно было совать длинный нос куда не следует. У Службы безопасности богатый опыт в отрывании любопытных носов, коллекция уж наверно скопилась. Аккуратности правда никакой; обычно нос вместе с башкой отрывают, не дай бог такое увидеть. И уж тем более поучаствовать.
Внезапно возникло в груди то самое тревожное чувство, что появилось под рубашкой ещё на выходе из автобуса. Гаденькое предчувствие, липкое, отвратное. Максим судорожно перевёл дух и обернулся. В паре метров от его ног разлилась по полу небольшая, серебристая лужица. Переливается, словно ртуть, или какой другой металл, в лужу расплавленный. Отражает свет ламп, и поверхность то и дело подёргивается рябью, точно вода в пруду от лёгкого ветерка. Максим мог поклясться, что не было там никакой лужи ещё минуту назад. Ведь только что протопал ботинками именно по этому месту, непременно бы вляпался.
Несколько долгих мгновений она была самой обычной, ничем не примечательной лужей, но вдруг ожила, зашевелилась. Края устремились к центру, сворачиваясь на манер теста, и на глазах у оцепеневшего охранника неведомая субстанция оформилась в идеально круглый и упругий с виду шар. Размером с футбольный мяч, не больше. Этот импровизированный мячик сам собой, без посторонней помощи, несколько раз подпрыгнул на месте, слегка сплющиваясь при каждом приземлении и вдруг, резко потеряв интерес к замершему в недоумении человеку, медленно покатился к выходу из лаборатории.
Несмотря на необычность ситуации и растерянность, Максим бросился за ним, подсознательно понимая: чем бы это ни было, оно не должно выбраться за пределы лаборатории. Хотел было вновь крикнуть что-нибудь угрожающее, но поспешно прикусил язык. Не хватало ещё приказывать мячику, пусть даже и такому самостоятельному. У него и ушей-то нет, не то, что мозгов. В несколько длинных прыжков обогнав медленно двигающийся шар, Максим решительно встал на его пути. В то, что шар может испугаться, конечно не верил, но незамысловатый маневр имел-таки успех – шар остановился. Замер, сплющился, в разные стороны вытекли отростки-щупальца, которые вздулись и распухли, наполняясь изнутри неизвестным содержимым. Вскоре перед Максимом появилась объёмная, пятиконечная звезда, чем-то напоминающая знакомую, морскую хищницу. Надёжно вцепившись в пол двумя лучами, остальные приподняла и, непрерывно шевеля ими на весу, словно ощупала воздух вокруг себя. Максим озадаченно следил за странными метаморфозами серебристой субстанции, не забывая при этом мелкими шажками отступать к двери. Он опасался повернуться к ней спиной – очень уж не хочется выпускать из виду это диковинное существо. Да и просто страшно, чего уж там. Звезда не выглядит опасной, но она непонятна, а это, пожалуй, ещё хуже.
В следующий момент мужество едва не покинуло его – а и так-то было негусто. Вскрикнул, почувствовав, как что-то липкое и отвратительно-холодное вцепилось в обнажённую по локоть руку. Проклятая привычка закатывать рукава форменной рубашки! Мелькнула нелепая и неуместная мысль о том, что серебристое создание ухватило его руку ровно там, где и Настя этим вечером. Максим не успел уловить начало молниеносного движения звезды, одно из щупалец истончилось, удлинилось и, словно протуберанец, метнулось к нему, обвив руку крепким кольцом. Только почувствовав его на руке, Максим сообразил, что случилось. Его передёрнуло от отвращения, судорожно тряхнул рукой, словно попытался стряхнуть прилипшего слизня, или иную какую мерзость.
Но звезда, похоже, и не имела намерения долго удерживать руку испуганного человека. С громким шлепком, словно резиновое, щупальце вернулось к родному телу, вновь стало одним из его лучей. Конечно нелепо, но Максиму показалось, что неведомая субстанция… задумалась. Безо всякой видимой причины её тело заколыхалось, заволновалось раскачиваясь; лучи то вытягивались, истончаясь и свиваясь в отвратительно шевелящиеся, живые клубки, то наоборот расплющивались, выделяясь на теле звезды едва заметными наростами. Максим криво усмехнулся и потёр кожу на руке, словно старался стереть следы недавнего, насильственного рукопожатия. Он уже почти пришёл в себя и первым делом поспешно затолкал револьвер в кобуру, от греха подальше. Уже понял, почему не сработал внешний периметр охраны. Шарик-то, который нынче звезда, явно местного, так сказать, производства и причинить ему вред себе дороже обойдётся. Из лаборатории только один выход, дверь за спиной, и самое лучшее, что можно придумать – захлопнуть её с той стороны. А потом уже можно с чистой совестью вызывать руководителя проекта, пусть сам со своей нечистью разбирается.
Максим осторожно продолжил движение к двери, не отводя взгляда от таинственного создания на полу.
– Хорошая звёздочка, хорошая, – проговорил настолько фальшивым, доброжелательным голосом, что самого аж перекосило от отвращения. Раньше так даже с кошками разговаривать не приходилось.
– Посиди здесь немножко, – продолжил тем не менее. – Поиграй, попрыгай, порезвись. Скоро твой папочка придёт, будь он неладен, заберёт своего маленького монстрика. Уж и не знаю, на кой чёрт ты ему понадобилась.
Звезда мгновенно втянула в себя лучи-щупальца, вновь обратившись в шар. Он высоко подпрыгнул и сильно ударился об пол – явно сильнее, чем того требовало земное притяжение. Видимо не зная законов физики, отскочил не вверх, как полагается, а ринулся по совершенно немыслимой траектории прямо в лицо опешившего Максима. Да так стремительно, что тот и руки поднять не успел для защиты. Со скоростью камня, пущенного пращей, странный мяч врезался в лицо человека, сбил его с ног и мгновенно облепил голову толстым слоем серебристой массы. Не в силах закричать или даже просто вдохнуть, Максим судорожно задёргался на полу, стараясь обеими руками содрать с лица липкую массу, освободить хотя бы рот… С таким же успехом можно было попытаться разорвать пальцами поверхность воды. Изогнувшись, Максим предпринял ещё одну слабую попытку освободиться, но мысли уже сворачивались в тусклый ком, руки стали мягкими, точно пластилиновыми, и беззвучно упали на пол. А мозг, не получая живительного кислорода, просто отключился.
Едва человек затих, серебристая субстанция заструилась по безвольно размякшему телу, забралась под одежду, растянувшись по коже тонкой, маслянистой плёнкой и вскоре поверженный охранник превратился в серебряную статую – точную копию самого себя. Однако, на этом процесс не закончился. Плёнка пришла в движение, вспенилась миллионами пузырьков, словно закипела. Образовавшаяся пена втянулась внутрь человека через поры кожи, точно вода в пересохшую губку. Не прошло и десяти секунд, как всё было кончено. На коже Максима не осталось и следа неизвестного вещества.
Неожиданно, безжизненное тело пришло в движение, грудная клетка подскочила, вспучиваясь, словно кто-то изнутри бил по ней, делая искусственное дыхание наоборот. Это повторялось до тех пор, пока Максим не сделал первый самостоятельный, всхлипывающий вдох. Он даже сумел слабо пошевелиться, веки дрогнули, но на то, чтобы открыть глаза, сил уже не хватило.
В этот момент не менее десятка полицейских, азартно перекликаясь, ворвались в лабораторию, мгновенно и очень профессионально рассредоточились по всему помещению, тщательно осмотрели каждый уголок. Их трофеями оказались: пёстрая, вонючая лужа на полу, да валяющийся без сознания охранник.
А пожарным и вовсе работы не нашлось, зря только бесконечные кишки брезентовых рукавов раскатывали. Впрочем, готовность продемонстрировали, а это никогда не повредит.
Глава 2
Максим открыл глаза и обнаружил себя лежащим на странной, какой-то допотопной кровати. Металлические дужки, густо закрашенные белой краской, хрустящие звуки панцирной сетки при каждом, даже лёгком движении… Вот уж не думал, что подобные раритеты ещё где-то сохранились. В музее, разве что, но было бы странно проснуться в музее. Есть подозрение, что там уже не просыпаются.
Огляделся. Белые стены, белый потолок, высокий, тощий штатив с капельницей, омерзительный, сладковато-приторный запах каких-то микстур. По всему выходит – больница. Поёрзал голой спиной по белой простынке и облегчённо выдохнул – очнуться на металлическом столе с биркой на ноге было бы… Да, было бы.
Прислушался к молодому, крепкому организму, который до сего дня жалоб не подавал, и с неудовольствием поморщился. Состояние отвратное, страшно подумать, чтобы набок повернуться; попытаться встать и вовсе верная смерть. Поднатужился, выудил из памяти воспоминания о происшествии на работе и даже такое лёгкое напряжение мозга отозвалось вспышкой дикой, физической боли – точно кто-то пнул с разбегу по дурной башке. Хотя, может и пнул. Поди знай, коли не помнишь ни черта.
Долгое, бесконечно-долгое время провёл в мечтах о болеутоляющем. Вторая попытка оказалась удачнее, даже получилось встать. Осторожно, стараясь не дёргать без нужды головой, огляделся. Понятно, что больничная палата: типовая мебель, занавесочки из разряда лишь бы были… Единственная особенность – кровать в палате одна, а значит не городская больница и не районная. В тех так роскошествовать не станут, как минимум ещё три койки впихали бы. Благо и место есть, и соответствующий опыт имеется. Мельком глянул в окно – парк. Старый. Именно старый, а не старинный: неухоженные деревья с ветками во все стороны едва ли не до земли, толстый слой листьев на земле, пожалуй, не один год тут копятся. Куда это меня занесло? – удивился Максим, но задумываться не стал, намерился до двери прогуляться.
Тут же обнаружилось, что из одежды на Максимовом теле имеется лишь то, что досталось при рождении. Правда в роддоме, когда мать родила, такой вид не смущал, но с тех пор времени изрядно минуло. Глянул вниз и смущённо хмыкнул. Повзрослел, чего уж там. Не грех бы и накинуть что-нибудь. Пошарил пытливым взглядом по небольшой, чистенькой палате, но своей одежды не нашёл. Да и вообще никакой одежды, хоть бы халатик застиранный подложили. Пришлось содрать с кровати простыню и обернуться ею на манер римской тоги. При этом синий, больничный штамп с расплывающимися буквами оказался аккурат на груди и свёл на нет всю торжественность одеяния. Максим сконфуженно попытался затолкать его под складку, озадачился, разобрав огрызок слова «…хранения», и совсем уж было решил плюнуть, но не успел.
В палате бесшумно, точно соткались из воздуха, появились два посетителя. Один, высокий, крепкий мужчина с выдающимся, орлиным носом и недобрым взглядом холодных, серых глаз, Максиму хорошо знаком. Руководитель Службы безопасности Корпорации. Даже если и есть, что к этому добавить – уже не требуется. Должности достаточно.
Второй, толстячок с маленькими глазками за толстыми стёклами очков, заведует какой-то лабораторией и до сегодняшнего дня Максима не интересовал. Один из тех, кто ходит по специальному пропуску, через специальную дверь и с охраной даже здороваться не обязан. Впрочем, не очень-то и хотелось.
Максим покачнулся и, чтобы не упасть, крепко ухватился за дужку кровати. Голова гудит, словно с добротного перепою, во рту появился кислый, противный привкус – как будто там со вчерашнего ужина какой-то фрукт протух. Помотал головой, точно очумелый, молодой бычок на лугу, и наконец разогнал белёсую, мутную пелену перед глазами.
Первым делом разглядел, что посетители одеты в серые, одинакового кроя костюмы – своеобразные визитки Корпорации. Но, конечно, костюмчики совсем не те, что у обычных сотрудников. Вроде тот же покрой – ан нет, не тот. И материальчик потоньше, и пошито с душой. Не абы как, лишь бы не развалились. Оба одновременно улыбнулись, словно по команде, или заранее сговорились. Один тонко и хищно, другой маслянисто-приторно, и сердце Максима сжалось в предчувствии надвигающейся беды. Не те люди, чтобы охраннику улыбаться. Их в этой палате и вовсе быть не должно.
Как и предполагал, первым заговорил шеф – начальник, как-никак.
– Ого! – воскликнул бодренько. – Ты уже на ногах? А мне сказали серьёзно нахлобучило, не меньше суток бревном проваляешься. Здоровяк, хвалю.
Опасения Максима усилились многократно, едва из ушей кипятком не выплеснулись; голова закружилась и тело повело в сторону, норовя брякнуть об чистый линолеум на полу. Удержался. Мазнул взглядом по суровому лицу начальника СБ, тут же глаза ресницами прикрыл от греха подальше. Что-то насквозь фальшивое прозвучало в неестественно-добром голосе шефа. Никогда так раньше не разговаривал, да и сейчас не задалось. Через силу с непривычки-то.
– Ну давай ближе к делу, – перестал мучить себя начальник и изобразил деловитость. – Я просмотрел записи видеонаблюдения, всё мне в твоих действиях понятно, кругом красавчик, премию и медаль. Ну, премию-то уж точно. Вот только то, что происходило в блоке Б, а самое главное – в лаборатории 18, нигде не зафиксировано.
– Я не просто так туда полез! – поспешно подхватился Максим и для пущей убедительности прижал к груди ладонь.; кстати, и треклятый штамп рукой прикрыл. – Я должен был войти! Я объясню.
– Не стоит, – легкомысленно отмахнулся шеф. – Я уже во всём разобрался. Просто расскажи, что произошло в лаборатории? Ты видел нарушителя? В кого ты стрелял?
Максим потёр ладонями отчего-то повлажневшее лицо, словно силился вспомнить подробности, а на самом деле мучительно решал задачу: о чём рассказывать? О задумчивой звезде, которая превратилась в мяч и хорошо поставленным, боксёрским ударом отправила его в нокаут? Нет уверенности, что фасон смирительной рубашки придётся по вкусу, да и рукава там, говорят, длинноваты. Для взяточников тюремные робы надо с такими рукавами шить. Чтобы, пока ладошку выпростаешь, пайку уже мимо пронесли.
А если не о звезде, то о чём? Не сегодня, так завтра уж точно, его проверят на детекторе лжи. Всё по закону, есть такой пункт в контракте. У служащего не может быть секретов от родной Корпорации, мы все одна семья!
– Я… – протянул неуверенно, словно нехотя. – Я не очень хорошо помню.
– Ты это брось, – с досадой пресёк шеф его беспомощное блеяние. – До того момента, когда с тобой что-то случилось, ты всё должен помнить хорошо.
И усмехнулся настолько зловеще, что у Максима захолонуло в груди и сердце отчаянно трепыхнулось, словно в последний раз. Самое страшное, что начальник особо и не старался, обычная его усмешка, даже не самая впечатляющая. Максима передёрнуло, точно на сквозняке.
– Когда я вошёл в лабораторию, там был шар на полу, – выпалил решительно и почувствовал, как скатился камень с плеч. Дальше рассказ уже складно пошёл, точно по писаному, да хорошо смазанному.
– Небольшой такой шар, как футбольный мяч, при этом живой и очень самостоятельный. Я как только его увидел, сразу понял, что не было никакого нарушителя, а сканер отреагировал именно на этого… На это.
Что-то с глухим стуком упало на пол, зацепив по пути дужку кровати и пару раз кувыркнувшись в воздухе. Максим дёрнул головой, сам чуть не грохнулся, и увидел, что на полу валяется шикарный, серебряный портсигар, который до этого бесцельно вертел в руках, откровенно скучающий толстяк. Похоже, ничего интересного он от охранника услышать не рассчитывал – и вдруг услышал, аж ручонки свело. Взглянув на лицо пухлого руководителя, Максим подивился, как быстро оно успело измениться: посерело и постарело, хотя мгновение назад розовеньким отсвечивало, как у весёлого младенчика. Щёки дрябло обвисли, словно бока сдувшегося воздушного шарика, а глаза округлились, налились отчаянием и тоской, как у побитого, дворового пса.
– Я сразу же хотел выйти и заблокировать выход, – на всякий случай взялся оправдываться Максим, – но шар прыгнул и ударил меня по лицу.
Тихо скрипнула входная дверь, в образовавшуюся щель сунулась здоровенная, лысая голова телохранителя. Он профессионально оценил обстановку, никаких угроз не учуял и вопросительно глянул на шефа. Тот досадливо отмахнулся, и голова исчезла.
– Сильно ударил тебя этот шар? – со странной обречённостью в голосе спросил толстяк.
– Очень, – как можно убедительнее ответил Максим. – Так вдарил, что дух вон. Пришёл в себя уже здесь.
Шеф СБ тяжело вздохнул и покосился на толстяка. Тот уже отошёл от странной новости, даже улыбаться начал, но выходило это как-то натянуто, через силу. Лучше бы уж и не пытался.
– Значит, ты из револьвера в этот шар влупил? – уточнил шеф уже не глядя на Максима – словно что-то понял для себя и совсем потерял интерес к разговору.
– Ну, в общем да, – неуверенно подтвердил Максим, чувствуя, как подкатился к горлу тоскливый ком и замер там, точно пробка. Равнодушие, внезапно появившееся во взгляде начальника, оказалось самым плохим из того, что могло случиться. И не смотрит уже, не улыбается; в окно уставился с таким интересом, точно ему там фокусы показывают.
Вновь скрипнула входная дверь, Максим нервно дёрнулся, но в этот раз зрелище оказалось поприятнее. Спиной вперёд вошла в палату пухленькая медсестра в кургузом халатике, втащила за собой столик на колёсиках, лихо вильнула задницей и развернулась в сторону Максима. Фыркнула недовольно.
– Больной, у вас постельный режим! Вы почему на ногах?
Максим покорно плюхнулся на кровать, как есть замотанный в казённую простыню. Медсестра недовольно покосилась на посетителей, те на её неудовольствие не обратили внимания. Возмущаться не стала, себе дороже.
– Руку давайте, укол будем ставить.
– Куда? – наивно уточнил Максим.
– В руку, – терпеливо повторила медсестра, ловким, отработанным движением перехватила жгутом руку выше локтя и нацелилась хищным, шприцовым жалом в беззащитную Максимову вену.
Через несколько минут подняла симпатичное, пухленькое лицо, кровь под кожу хлынула щедро, щёки загорелись – хоть прикуривай. Ну, или яичницу жарь, тут уж на любителя. Уставилась на Максима несчастными, голубыми глазами.
– Да что ж такое-то? – воскликнула недоуменно и оглядела присутствующих отчего-то виноватым взглядом. – Это ж кожа не человеческая, а… носорожья! Никак проткнуть не могу.
– Приходилось носорогов протыкать? – серьёзным голосом осведомился шеф.
– Не приходилось, – злобно фыркнула девица, враз виноватиться забыла. – А вот такие пациенты попадались, да.
– Вы нашего паренька до смерти не запытайте, пожалуйста, – тихо и ласково попросил толстячок. – У нас к нему ещё вопросы есть. А вот как закончим – он весь ваш. Только дождитесь, пока мы подальше отъедем, я крики очень не люблю.
– Вот зачем вы издеваетесь? – со слезой в голосе воскликнула медсестра. – Я ведь от души стараюсь, как лучше, а вы…
– Действительно, зачем вы так? – мягко укорил коллегу безопасник. – Я вот наоборот, думаю девушке работу предложить.
– Какую работу? – нахохлилась та и зыркнула с подозрением.
– Вы справитесь, – заверил шеф. – Мне пяти минут хватило, вашу квалификацию оценить.
Девушка прищурила красивые, голубые глаза и уставилась на него. Видно, есть что сказать девчонке, да вот жаль нельзя. Начальники кругом, плюнуть не в кого. А в Максима, вроде, не за что.
– У нас ведь люди не всегда добровольно информацией делятся, – доверительно поведал безопасник. – Из кого-то и силой добывать приходится. У вас бы хорошо получилось.
Демонстративно-медленно оглядел поджавшую губы девчонку и покачал коротко стриженой головой в подтверждение своих слов.
– Тут ведь главное с любовью! Когда человека со злобой мучают – он и сам злобой наливается, вроде как легче ему от этого становится. А когда тебя с любовью пытают… Ох, упаси боже от такой напасти.
Медсестра громко фыркнула; Максиму показалось, что её пухлые губы оторвались и в угол улетели. Ухватила столик и с грохотом удалилась в коридор, а толстячок подвинул к Максимовой койке лёгкий, пластиковый стул, уселся, повертелся, поудобнее устроился.
– Расскажите нам об этом шаре поподробнее, – попросил Максима ласково, не по-начальничьи. – Всё, что сможете вспомнить.
* * *
Высокое начальство смилостивилось минут через сорок выматывающей душу беседы. Да нет, допроса, чего уж там! Максим проводил уходящих начальников тоскливым взглядом, откинулся на подушку и прикрыл глаза. Ну хоть на этом-то всё? В палату заглянула знакомая медсестра, по-дружески подмигнула и с сочувствием, молча покачала светлыми локонами. Максим слабо улыбнулся в ответ – поблагодарил как смог. Сейчас он в полной мере осознал значение фразы – чувствовать себя, как выжатый лимон. А ведь это странно. Времени с момента происшествия в лаборатории прошло изрядно, с каждой минутой должно становиться легче. А не тут-то было! Ощущение такое, словно неведомая, злая сила поворачивает ручку мясорубки, одновременно пропихивая безвольное Максимово тело в приёмную воронку. Проворачивает медленно, с чувством, с расстановкой, с пониманием. Похоже, удовольствие от процесса получает.
Вышагивая по пустым, гулким коридорам больницы, два начальника не проронили ни слова. Здоровенных шкафов-телохранителей, точно бесплотных духов, бесшумно метёт следом, а им говорить и вовсе не полагается. На улице безопасник приглашающе махнул в сторону своей машины, оба, не спеша в неё уселись; охрана, не задавая вопросов, плотненько набилась во второй автомобиль. Есть разговоры, которые лучше даже случайно не слышать, уж им ли не знать.
– Дмитрий, – по-свойски глянул на безопасника учёный. – Ничего, что я к вам по имени? Я всё-таки вдвое старше.
Собеседника покоробило от такой змеиной хитрости. Себе всё разрешил, а ему о возрасте напомнил, чтобы не забывался. Вдвое старше он…
– О чём разговор, Казимир Францевич! – дружелюбно улыбнулся в ответ. – Конечно.
– Вижу, что-то спросить хотите? Уже можно, посторонних нет.
А то я без тебя не вижу, – мрачно подумал начальник СБ, спешить с разговором не стал, закурил и выдохнул клуб сизовато-белого дыма в приоткрытое окно. Дал себе время обдумать вопрос.
– Врёт? – спросил наконец. – Упустил взломщика и теперь надеется отбрехаться, сказку про белого бычка рассказывает?
– Каким образом он мог упустить взломщика? – ненатурально изумился учёный и чуть шевельнул уголками пухлых губ – издевательски, конечно. – Есть же видеозаписи, ни на одной взломщик не зафиксирован. Как же он сбежал? По какому пути? Испарился, что ли?
– Мы не знаем, каким путём он в лабораторию попал, – напомнил Дмитрий и криво усмехнулся. – Вот тем же путём мог и уйти. Повторю вопрос: врёт? Упустил?
– Конечно упустил, – неожиданно спокойно согласился толстяк, однако не удержался, выплеснул всё, что в душе накопилось, перебродило и вызрело. Даже какой-то нездоровой багровостью налился, словно его удар хватил – как нередко с толстяками и случается. Раздражённо хлопнул пухлой ладошкой по пластику перед собой, и собеседник болезненно сморщился, точно оплеуху схлопотал. Чай не служебная машинка-то, своя, родная. Уж сколько раз зарекался на ней на службу ездить!
– Да только не взломщика он упустил, – уточнил учёный, избавившись от груза эмоций, – а нашу новейшую разработку. Единственный экземпляр, между прочим. Хуже того – опытный образец!
Шеф СБ поперхнулся дымом, закашлялся и уставился на толстяка слезящимися глазами.
– Так значит охранник не врёт? – выдавил сквозь влажный, никотиновый кашель. – Почему же биообразец не был промаркирован, как все остальные? Как вообще все организмы в здании, в конце концов? Ведь без метки сканер принял его за чужака.
– А вот потому, – Казимир Францевич примерился было нанести ещё одну пощёчину машине, но на этот раз Дмитрий оказался начеку, не допустил, перехватил шаловливую, учёную руку. – Не было ещё вчера вечером в лаборатории никакого биообразца. Он исхитрился вырасти за одну ночь из пробирки, причём я даже не знаю из которой. Ваш громила перебил лабораторную посуду, а в разных пробирках и составы были разные. Мои сотрудники дышать над ними боятся, а ваш… охранник, как слон в посудной лавке, ей-богу!
Безопасник выдохнул и потёр пальцами переносицу. Точно орёл когтем клюв почистил.
– Но записи-то у вас сохранились, – рассудил спокойно. – Ведутся же протоколы: поэтапно, пошагово, на каждый опыт, вообще на каждое движение. От начала и до конца. Повторите всё с самого начала и будет вам счастье.
– Да в том-то и дело, что не вырастает ничего, – досадливо поморщился учёный. – Сколько уж комбинаций перебрали, сколько протоколов этих зря исписали. Вот и сейчас никто ничего особенного не ждал. Просто начали новую серию опытов, а тут…
