К северу от 38-й параллели. Как живут в КНДР

Восхождение его сына Ким Чен Ира к вершинам власти началось около 1970 года. Какое-то время будущего преемника загадочно величали «Центром Партии» (тан чунан). Потом, примерно до 1996 года, основным титулом Ким Чен Ира был чидочжа, то есть «Руководитель», а полным титулом – чхинэханын чидочжа, или «Любимый Руководитель». Сейчас Ким Чен Ира называют либо «Полководец», либо «Великий Руководитель» (видэхан рёндочжа). После смерти президента Ким Ир Сена в 1994 году власть перешла к его сыну. По истечении трехлетнего траура северокорейцы были проинформированы о том, что пост Президента будет зарезервирован за Кимом Первым навечно. Ким Чен Ир стал главой государства, но не его президентом. Он занимал должность председателя Государственного комитета обороны, и поэтому титул «Председатель Ким» иногда встречался в зарубежной прессе.

После окончания траура по отцу в 1997 году Ким Чен Ира по-прежнему иногда называли чидочжа («Руководитель»), но его основными титулами в качестве главы государства, то есть в период 1997–2011 годов, был чангун, то есть «Полководец», и, реже, рёндочжа («Руководитель»). Как помнят читатели, в конце 1940-х термин «Полководец» использовали для Ким Ир Сена, но к 1990-м Ким Ир Сена уже давно именовали только Вождем (сурён), так что путаницы не возникало. Иногда Вождем называли и Ким Чен Ира, но в целом этот титул остается прерогативой его покойного отца. Поэтому любой северокореец, прочтя в газете про «Вождя и Полководца», тут же понимал, что речь идет о двух разных и вполне конкретных людях – Ким Ир Сене и Ким Чен Ире.

По неизвестным причинам Ким Чен Ир до последнего момента оттягивал решение вопроса о наследнике. Партийному аппарату его представили только в 2009 году, а открыто Ким Чен Ын появился на политической арене лишь осенью 2010 года, то есть за год с небольшим до внезапной смерти своего отца. Поначалу наследника именовали по спешно присвоенному ему воинскому званию генерала армии – тэчжан, а после прихода к власти стали называть рёндочжа, то есть Руководителем, а чаще – чхвего рёндочжа, то есть Высшим Руководителем, или вонсу, то есть Маршалом. Таким образом, официальная триада в самом распространенном виде выглядит так: Великий Вождь, Любимый Полководец и Высший Руководитель, хотя применительно к Ким Чен Ыну возможны вариации, а в случае с Ким Чен Иром прилагательное «любимый» часто опускается.

Если же говорить о неофициальных титулах, то тут для фантазии северокорейских журналистов открыт немалый простор. Ким Чен Ира, например, в разное время в северокорейской печати именовали «Солнцем нации», «Вождем столетия», «Путеводной звездой XXI века», «Несравненным Руководителем», «Сияющим Солнцем Идей Чучхе». Нынешний правитель страны, кажется, меньше интересуется вопросами культа, но нет особых сомнений в том, что журналисты и пропагандисты и для него изобретут немало подходящих титулов.

Имена Бога земного

В июле 1997 года пять важнейших государственных и партийных учреждений Северной Кореи, включая ЦК ТПК и Кабинет министров, опубликовали совместную декларацию, в которой сообщили граду и миру, что в стране вводится новый календарь. 1912 год стал «Первым годом Эры Чучхе». Почему? Потому что в тот год на свет появился Ким Ир Сен. Иными словами, в официальном северокорейском календаре год рождения Ким Ир Сена пришел на смену году рождения Христа. Решение допускало использование западного христианского летоисчисления, но исключительно в случаях особой необходимости; при этом оно всегда должно было следовать официальному обозначению даты. Впрочем, вскоре стало ясно, что на практике от западного летоисчисления в КНДР не отказались: западные и «чучхейские» даты почти всегда используются параллельно. Таким образом, 2020 год является «109 годом Эры Чучхе».

Это, конечно, не первая в истории попытка порвать с прежним календарем. Во Франции 1790-х годов революционеры начали отсчитывать годы с момента провозглашения Республики. В 1950-х годах в Южной Корее правительство пыталось ввести так называемую Эру Тангуна, начинавшуюся в 2333 году до н. э. Ни одна из этих попыток не продержалась более нескольких десятилетий, и вряд ли Эра Чучхе станет исключением.

Решение ввести Эру Чучхе было лишь одним из нескольких проявлений посмертного культа личности Ким Ир Сена как отца-основателя Северной Кореи. В Пхеньяне с большим пиететом относятся к его памяти. Возможно, именно ради этого, то есть для сохранения своей посмертной репутации, Ким Ир Сен и решил сделать своим наследником старшего сына и создать, таким образом, первую в мировой истории «коммунистическую монархию». Ким-старший мог опасаться того, что следующее поколение вождей отнесется к его памяти так же, как в Советском Союзе отнеслись к памяти Сталина. Будучи сыном своего отца, Ким Чен Ир был кровно заинтересован в сохранении его доброго имени. На это рассчитывал Ким Ир Сен, и его расчеты в целом оправдались.

После того как в 2011 году правителем страны стал Ким Чен Ын, внук Ким Ир Сена, посмертный культ основателя не претерпел особых изменений. Любопытно, что в первые годы возвышения Ким Чен Ына официальная пропаганда активно подчеркивала его внешнее сходство с дедом – действительно, очень заметное. За этим, как можно предположить, стояли не личные симпатии, а политический расчет: и Ким Чен Ын, и его советники знали, что Ким Ир Сена в народе уважают, в то время как Ким Чен Ир у многих жителей КНДР ассоциируется с катастрофическими поздними 1990-ми, временем голода и хаоса.

Ким Ир Сен остается единственным президентом страны – «вечным Президентом КНДР». Ким Чен Ир управлял страной не как президент, но как простой «председатель Государственного комитета обороны». Как легко можно догадаться, после своей смерти Ким Чен Ир стал «вечным Председателем Государственного комитета обороны», а его сын Ким Чен Ын теперь правит страной в качестве председателя Государственного совета. Портреты Ким Ир Сена встречаются повсюду, часто сопровождаясь изображениями Ким Чен Ира и его матери Ким Чен Сук – но об этом речь пойдет дальше.

Важной частью посмертного прославления Ким Ир Сена стали многочисленные стелы Ёнсэнтхап, или «обелиски вечной жизни», которые начали строить по всей стране после его смерти в 1994 году. Их название отражает официальный лозунг: «Великий Вождь Ким Ир Сен пребывает с нами вечно!», который начертан на каждом из многих тысяч таких обелисков. После смерти Ким Чен Ира надписи на «обелисках вечной жизни» переделали, включив в них упоминание и второго правителя из Семьи Ким. Сейчас надпись – абсолютно идентичная для всех обелисков – гласит: «Великие товарищи Ким Ир Сен и Ким Чен Ир пребывают с нами вечно».

По состоянию на 2013 год в стране насчитывалось 5800 «обелисков вечной жизни». Их возводили в каждом городе, в каждом провинциальном, уездном и районом центре. Обычно обелиски располагаются в центральных районах. Эти сооружения, как правило, достаточно дешевы, чтобы возвести их можно было быстро и без особых технологических ухищрений, так что ставка делается на массовость и повсеместность. Впрочем, некоторые из «обелисков вечной жизни» являются весьма внушительными и дорогостоящими сооружениями. Самый большой обелиск находится, конечно, в Пхеньяне. Его высота 92,5 м, и он всего лишь чуть ниже Монумента идей Чучхе, одной из главных архитектурных достопримечательностей города.

«Обелиски вечной жизни» – объекты регулярных ритуалов, посвященных памяти Вождя и Полководца. Их, как и памятники Вождю и Полководцу, организованно посещают по официальным праздникам и в годовщины смерти Ким Ир Сена и Ким Чен Ира.

Тело Ким Ир Сена забальзамировано и выставлено на обозрение в специальном стеклянном гробу, помещенном в мавзолее Вождя – Дворце Солнца Кымсусан. В этом отношении Северная Корея следует устоявшейся – хотя и несколько странной – традиции социалистических стран, начало которой положило решение о бальзамировании тела В. И. Ленина, принятое в 1924 году. В советское время за содержание тела Ленина отвечал специальный научно-исследовательский институт, а в наши дни действует Центр биомедицинских технологий, созданный на основе этого НИИ. За десятилетия своего существования персонал Центра приобрел уникальный опыт, который использовался и за границей. В 1949 году сотрудники мавзолея В. И. Ленина забальзамировали тело болгарского руководителя Георгия Димитрова – это был их первый зарубежный «клиент». После смерти Сталина в 1953 году его тело также было забальзамировано и помещено рядом с мумией Ленина. Советские специалисты бальзамировали тела ряда других правителей социалистических стран: Хорлогийна Чойбалсана из Монголии, Клемента Готвальда из Чехословакии, Хо Ши Мина из Вьетнама, Агостиньо Нетто из Анголы. Телом Мао Цзэдуна китайцы занимались сами и, насколько известно, не очень в этом преуспели.

Когда в 1994 году умер Ким Ир Сен, мало кто сомневался, что случится с его телом, и действительно, им занимались российские специалисты, которые работали по проверенным технологиям. Делали они это, само собой, не бесплатно: по слухам, бальзамирование обошлось в миллион долларов. Подозреваю, что корейцам повезло: накопленный Центром биомедицинских технологий уникальный опыт стоит куда дороже, но в 1994 году, в условиях кризиса и неопределенности, российские специалисты не были готовы слишком упорно торговаться. Результатом усилий ученых из России стала мумия Ким Ир Сена, которую, кстати, в КНДР нельзя называть «мумией», но исключительно «вечным образом Великого Вождя». После смерти Ким Чен Ира в 2011 году сохранением его тела тоже занимались специалисты Центра биомедицинских технологий. Однако в одном северокорейцы не стали подражать другим социалистическим странам. Тела Ленина, Мао, Хо Ши Мина, как известно, выставлены в специально построенных для этой цели мавзолеях. Северные корейцы не стали строить для «вечного образа Великого Вождя» нового здания, а отремонтировали уже существующее. Так появился Дворец Кымсусан (с 2011 года – Дворец Солнца Кымсусан). Это монументальное сооружение было возведено на окраине Пхеньяна в начале 1970-х годов, и с 1973 по 1994 год служило резиденцией и офисом Ким Ир Сена, фактически – северокорейским президентским дворцом. Теперь просторный центральный зал этого здания стал местом упокоения и Великого Вождя, и его сына, Полководца.

В отличие от СССР, где посещение мавзолея Ленина было делом добровольным и никем особо не регулировалось, в Северной Корее кандидатов на паломничество во Дворец Солнца Кымсусан отбирают партийные организации. Большинство из отобранных, отметим, вовсе не возражают против посещения Дворца: частично из любопытства, а частично – и из искреннего почтения к покойным Вождю и Полководцу. Посетители Дворца Солнца Кымсусан должны, войдя в траурный зал, остановиться на некоторое время и поклониться стеклянному саркофагу, в котором находится забальзамированное тело. Полумрак и тихая музыка подчеркивают символический и мистический, почти религиозный характер происходящего. Рядом с траурным залом находится фактически музей Ким Ир Сена и Ким Чен Ира, в котором представлены, помимо прочего, их автомобили, железнодорожный салон-вагон и даже целый катер, которым Ким Чен Ир пользовался для морских путешествий.

Судя по всему, большинство северокорейцев более или менее верят тому, что официальная пропаганда рассказывает им о Великом Вожде. Полагается считать, что именно Ким Ир Сен одержал решающую победу над японцами в 1945 году, затем в 1950–1953 годах отразил американскую агрессию и, десятилетиями сдерживая поползновения коварных империалистов, спасал северокорейцев от печальной участи своих порабощенных южных братьев. Конечно, за пределами Севера всем давно известно, что во время освобождения Кореи летом 1945 года Ким Ир Сен, в ту пору капитан Красной армии, находившийся на тыловой базе под Хабаровском, не сделал ни одного выстрела, что Корейскую войну начал он – и едва не проиграл ее из-за своих просчетов, что экономика Южной Кореи стала одной из самых быстрорастущих экономик XX века, в то время как некогда индустриальный Север под управлением Ким Ир Сена превратился в беднейшую страну региона. Но внутри КНДР все это известно лишь немногим, и по понятным причинам эти немногие вовсе не хотят делиться своим знанием с окружающими.

Крутое пике, в которое экономика страны вошла сразу после смерти Ким Ир Сена, также способствовало повышению посмертного авторитета Великого Вождя. В конце концов, когда он был жив, в стране отоваривались карточки и все регулярно получали положенные 600–700 г зерновых в день (а также немного рыбы и овощей). Возможно, для наших читателей это не кажется синонимом роскошной жизни, но надо помнить, что после 1994 года все изменилось к худшему. Улучшение наступило только в последние 10–15 лет, так что у большинства жителей КНДР Ким Ир Сен ассоциируется с уверенностью в завтрашнем дне. Для многих это вполне достаточная причина с полной искренностью отдавать дань памяти покойному Вождю.

Страна статуй

Когда речь заходит о стране с авторитарным режимом, в нашем воображении почти всегда возникают картины городов, на главных площадях которых высятся статуи правителя. Это, конечно, стереотип, но, как и большинство стереотипов, он имеет определенное отношение к реальности. В Северной Корее, по крайней мере, статуй хватает, и почти все они изображают членов нынешнего северокорейского правящего дома.

До самого конца XIX века традиция памятников, изначально европейская по происхождению, оставалась чуждой культурам Восточной Азии. Когда в странах Дальнего Востока появлялось желание увековечить память о каком-то человеке и совершенных им деяниях, китайцы, корейцы или вьетнамцы устанавливали в его честь мемориальную стелу или строили памятные ворота в виде арки, или открывали часовню, посвященную памяти героя. В храме или часовне могло иногда присутствовать и скульптурное изображение данного человека, но оно было не более чем одним из элементов мемориального комплекса. Только в конце XIX века Восточная Азия начала подражать европейской традиции памятных статуй. Как обычно, первый шаг в этом направлении был сделан в Японии, которая начала модернизацию раньше и поначалу проводила ее успешнее, чем остальные страны региона. Первый в Восточной Азии памятник в виде статуи был открыт в Токио в 1894 году и изображал японского генерала. В начале XX века статуи стали появляться на площадях японских (а потом и китайских, и вьетнамских) городов во все больших количествах. В середине 1930-х первые статуи начали устанавливать и в Корее – но они были посвящены создателям японского колониального режима и были снесены после восстановления независимости.

Однако современная «традиция памятников» в Северной Корее явно имеет советское происхождение – всем памятны монументы Ленину, которые к концу советского периода стояли на площадях практически во всех советских городах. Те, кто в 1945–1950 годах пришел к власти в Северной Корее, эту традицию хорошо знали и были настроены ей подражать.

Первая статуя Ким Ир Сена была открыта в 1948 году (по некоторым данным – даже раньше), но открытие ее прошло на удивление скромно. Статуя эта располагалась на территории Революционного училища Мангёндэ, интерната для детей погибших революционеров, который был создан по образцу советских суворовских училищ. С самого начала Ким Ир Сен официально считался основателем и, как сказали бы в былые времена, «патроном» этого учебного заведения, так что присутствие там его статуи было вполне объяснимо. Настоящая массовая кампания по возведению статуй Ким Ир Сена началась существенно позже, в те времена, когда он из «руководителя одной из стран народной демократии» стал превращаться в «Великого Вождя и Солнце нации», то есть в середине 1960-х годов. По состоянию на 2017 год в КНДР насчитывалось около 70 «полноценных» статуй Ким Ир Сена и Ким Чен Ира. Эта статистика учитывает только «настоящие» памятники, которые установлены на городских площадях, в нее не включены ни бесчисленные бюсты, ни статуи, расположенные в помещениях или на территории закрытых объектов.

К концу 1970-х годов уже почти в каждом крупном или среднем северокорейском городе была статуя Ким Ир Сена. В городах поменьше в качестве более дешевой альтернативы были установлены большие стелы с мозаичными или живописными панно, которые тоже изображали Великого Вождя. Такие статуи и стелы, обычно находящиеся на центральной площади города, служили местом проведения регулярных массовых ритуалов в честь Ким Ир Сена и, позже, других членов Семьи Ким. Начиная с 1970-х в Новый год и в день рождения Ким Ир Сена все местные жители должны были прийти к памятнику или стеле и, сделав глубокий поклон, возложить к его подножию цветы – настоящие или искусственные.

Хотя подавляющее большинство памятников в Северной Корее изображает Ким Ир Сена, некоторое их количество посвящено другим историческим персонажам, которые, впрочем, почти всегда являются членами Семьи Кимов. В частности, есть в КНДР статуи отца, матери и жены Ким Ир Сена, обычно установленные в тех местах, которые как-то связаны с их жизнью и деяниями. Например, в приграничном городе Хверён, где родилась Ким Чен Сук, с точки зрения пропаганды – «главная» жена Ким Ир Сена, на центральной площади находится именно ее статуя, а вот полноценной статуи самого Ким Ир Сена в Хверёне нет. Однако эта ситуация несколько необычна, и будет лишь небольшим упрощением сказать, что в типичном северокорейском городе есть только одна статуя, и это – статуя Ким Ир Сена (с 2012 года – двойная статуя Ким Ир Сена и Ким Чен Ира), которая располагается на центральной площади.

Еще в 1973 году Ким Чен Ир ясно и четко объяснил, как следует правильно разместить статуи, изображающие Вождя. Он сказал, что статуя ни в коем случае не должна находиться в тени. Изображения Вождя должны быть установлены на естественных или искусственных возвышениях, под яркими лучами солнца. Если учесть, что памятники в Северной Корее принято красить золотой краской, то эти требования становятся более понятными – в хорошую погоду изображение Вождя должно сиять.

Среди всех статуй главную роль уже почти полвека играет памятник Великому Вождю на вершине холма Мансудэ в центре Пхеньяна. Массивная статуя высотой 23 м была открыта в апреле 1972 года, в дни масштабного празднования 60-летия Ким Ир Сена, и с тех пор представляет собой едва ли не важнейший объект того квазирелигиозного культа, которым в КНДР окружены личности Ким Ир Сена и некоторых иных членов правящего дома. По слухам, первоначально статуя Мансудэ была позолочена настоящим листовым золотом, но в конце 1970-х этот тонкий слой золота якобы был удален и заменен обычной золотой краской. История эта часто пересказывается, хотя уверенности в ее правдивости у меня нет. Как и практически все другие статуи и прочие изображения лидеров семейства Ким, статуя в центре Пхеньяна была изготовлена «Художественной студией Мансудэ», которая обладает монополией на воплощение художественного образа вождей. Надо признать, что статуя эта, хотя шедевром скульптуры никак не является, выглядит все-таки лучше, чем китайские скульптурные изображения Мао Цзэдуна, которые в то же самое время в немалых количествах появлялись на площадях китайских городов.

В отличие от Ким Ир Сена, как минимум не возражавшего против активного возведения статуй в свою честь, Ким Чен Ир при жизни проявлял куда меньше энтузиазма по поводу строительства памятников самому себе. Не исключено, что Ким Чен Ир препятствовал созданию собственных статуй – по крайней мере, протест против их возведения содержится в приписываемой ему статье. С другой стороны, эта статья была опубликована посмертно, в 2013 году, и, следовательно, не может рассматриваться как полностью достоверная. Как бы то ни было, на протяжении большей части 17-летнего правления Ким Чен Ира его статуи в стране отсутствовали. Это, конечно, никак не означает, что Северная Корея не была насыщена (и даже перенасыщена) изображениями Ким Чен Ира, но этими изображениями служили его портреты, а не скульптуры. Только в мае 2010 года стало известно, что в военной академии была открыта первая статуя Ким Чен Ира, но этот памятник находился на закрытой территории.

Приход к власти Ким Чен Ына внес изменения в политику установки памятников. Вообще говоря, Ким Чен Ын мало интересуется идеологией, но из этого правила есть некоторые исключения. В частности, Высший Руководитель, по-видимому, проявляет немалый интерес к памятным статуям своих предков. В 2012–2016 годах в северокорейских СМИ появлялись сообщения о 30 новых статуях, а в одном только 2017 году было открыто еще десять статуй. В отличие от памятников более раннего периода, статуи эпохи Ким Чен Ына, как правило, изображают как Ким Ир Сена, так и Ким Чен Ира, работающих или просто стоящих рядом. Из 30 статуй, открытых в 2012–2016 годах, только пять посвящены одному Ким Чен Иру и ни одна не была посвящена исключительно Ким Ир Сену. Остальные 25 статуй – это парные памятники отцу и деду нынешнего правителя, причем в большинстве случаев речь шла не о возведении нового памятника, а о переделке уже существовавшего монумента путем добавления к статуе Ким Ир Сена аналогичной по размерам и стилю статуи Ким Чен Ира.

С приходом к власти Ким Чен Ына возникло то, что можно назвать «совместным наследственным культом». Ритуалы в честь Ким Ир Сена и Ким Чен Ира все чаще сливаются воедино. Помимо двойных памятников, эта тенденция проявляется и в распространении значков, которые одновременно изображают Кима-деда и Кима-отца.

Упомянутая выше статуя на холме Мансудэ, главный памятник страны, была реконструирована в апреле 2012 года как раз путем добавления статуи Ким Чен Ира, в результате чего памятник Ким Ир Сену превратился в парный памятник. Любопытно, что реконструкция этого памятника проводилась дважды: первая версия «дополнительной статуи» Ким Чен Ира была удалена в начале 2013 года и тут же заменена новой статуей такого же размера и, что несколько неожиданно, очень похожего вида. Единственное различие между двумя версиями состоит в том, что на появившейся в начале 2013 года статуе Ким Чен Ир изображен в несколько иной одежде.

Во многих случаях дело не свелось к простому добавлению статуи Ким Чен Ира: старая статуя Кима-основателя тоже была заменена на новую (такая замена, в частности, имела место и на холме Мансудэ). Связано это было с изменением иконографического стандарта. При жизни основатель северокорейского государства обычно изображался со строгим лицом, во френче или, иногда, в военной форме. После смерти Ким Ир Сена его стандартным изображением стал так называемый образ Солнца, на котором Ким Ир Сен изображен с широкой улыбкой и в пиджачной паре западного образца, с галстуком. После 2012 года многие старые памятники были переделаны, чтобы соответствовать этой новой канонической версии изображения отца-основателя.

Семейные статуи Кимов остаются объектами обязательного паломничества, особенно в праздничные дни. Возят туда и иностранцев. Любопытно, что в последние годы они не могут просто приблизиться к статуям, а должны исполнить тот же церемониал, который с давнего времени стал обязательным для местных жителей: поклон статуе и возложение цветов к ее подножию. Предсказуемо кадры с иностранцами, совершающими этот ритуал, часто появляются в программах северокорейского телевидения.

«Отлитое в граните»

Представьте себя где-нибудь в горах в Северной Корее. Вас окружает великолепие вершин и горных лесов. А потом вы замечаете, что один из пиков украшен огромными алыми символами, которые хорошо видны с расстояния в несколько километров. Надпись гласит: «Да здравствует Великий Вождь!», или «Вперед, в скоростной бой!», или «Да здравствует Трудовая партия Кореи!» Лозунги вырезаны огромными буквами на самых красивых скалистых склонах корейских гор. Не исключено, что в горах Кымгансан и Мёхянсан не осталось ни одной вершины, склоны которой не были бы украшены какой-нибудь духоподъемной надписью, например: «Даешь чучхейское преобразование идеологии, технологии и культуры!»

Власти Северной Кореи разработали сложную технологию «украшения» знаменитых пейзажей страны. Лозунги не просто «выписывают» на склонах. Сначала их высекают в скалах бригады каменщиков. Этих каменщиков выбирают из числа лучших рабочих, и их работа считается престижной, пусть порой и опасной, так что самоотверженная преданность этих альпинистов-каменотесов Вождю и Партии даже воспета в некоторых северокорейских фильмах. Затем вырезанные в камне лозунги красят в ярко-красный цвет, чтобы они бросались в глаза издалека.

Эта бурная деятельность по идеологическому украшению природы началась в 1972 году, когда Северная Корея отметила 60-летие со дня рождения Ким Ир Сена. Сейчас проект «украшения гор» официально считается идеей Ким Чен Ира, но прежде эту идею приписывали самому Ким Ир Сену. Ким Ир Сен, как и большинство корейцев, любил ходить в горы, и как-то во время одной из таких прогулок он якобы заметил: «Было бы прекрасно вырезать хорошие назидания на камнях для будущих поколений!» Не то чтобы Ким Чен Ир не приложил к этому руку. В августе 1973 года он посетил горы Кымгансан и лично проследил за тем, как на склонах вытесывались первые гигантские надписи в честь его отца.

Северокорейский историк так описывает эту кампанию (цитата интересна и тем, что дает некоторое представление о научном стиле, принятом в Северной Корее): «Всем сердцем восприняв мудрые наставления Великого Вождя (Ким Ир Сена. – А. Л.) и Любимого Руководителя (Ким Чен Ира. – А. Л.), члены Трудовой партии и все трудящиеся поднялись на борьбу за вырезание надписей, которые будут существовать десять тысяч поколений. С этой целью были сформированы молодежные ударные отряды из членов Союза молодежи и других молодых людей, которым оказывали помощь рабочие-добровольцы. Члены ударных трудовых отрядов скоростного боя и помощники из числа местного населения, вдохновленные чувством горячей преданности Великому Вождю, к февралю 1982 года высекли в горах Кымгансан 61 лозунг (3690 символов). По своим масштабам и глубокому идеологическому содержанию они не имеют аналогов нигде в мире [действительно так! – А. Л.]. Так, надпись “Чучхе” на скале Чхонъён имеет высоту 27 м, ширину 8 м, а глубина символов составляет 1,2 м».

В начале 1990-х годов была сделана еще одна огромная надпись, также находящаяся в горах Кымгансан. Трехсложное имя Ким Ир Сена изображено тремя высеченными в камне «графическими слогами» (не буду долго объяснять, что это значит, – желающие пусть почитают что-нибудь о корейской системе письменности); каждый символ имеет в длину 20 м, в ширину – 16 м, и, что хуже всего, глубина анкрё, то есть углубленного контура, у этой вырезанной в скале надписи достигает 0,9 м. Красную краску можно смыть, но огромную надпись, символы которой врезаны на почти метровую глубину, невозможно будет удалить без следа – теперь она, скорее всего, будет существовать если не вечно, то десятки тысяч лет.

За подготовку наскальных надписей отвечает Институт истории партии, который подчиняется ЦК ТПК. Сотрудники этого Института выбирают места для новых надписей, а также определяют их содержание. Точно не известно, сколько живописных горных склонов было «украшено» по решению института, но известно, что с 1973 года в Северной Корее в горах вырезано 20 000 символов, которые образуют несколько тысяч надписей.

Надо признать, что склонность Северной Кореи к «каллиграфическому благоустройству ландшафта» восходит к древней дальневосточной традиции. Вырезание стихов на подходящем склоне издавна было нормой для богатых путешественников (тех, кто мог себе позволить нанять каменщиков для такой работы!). Однако эти надписи были относительно небольшими и глубоко аполитичными – там чаще всего речь шла о красотах природы.

Любопытно, что в начале нулевых в горах Кымгансан, часть которых была в 1998–2008 годах открыта для посещения южнокорейскими туристами, надписи были несколько переделаны. Убрать сами надписи физически невозможно, но вот яркую красную краску, которая покрывала надписи, удалили, явно понимая, что подобный стиль «украшения ландшафта» не вызовет восторга у южнокорейских и иностранных посетителей. Эта простая операция сделала надписи не такими броскими, менее контрастирующими с окружающей средой – и отчасти показала, что даже сами организаторы северокорейской пропаганды более или менее понимают, как плоды их деятельности воспринимаются в мире. По большому же счету надписи, как уже говорилось, практически неразрушимы. Их можно уничтожить, разве что подорвав весь горный склон, так что, похоже, они станут самым долговременным памятником эпохе Ким Ир Сена и его амбициям. Много лет они будут вызывать возмущение и раздражение (возможно, в сочетании с ностальгией), но рано или поздно время возьмет свое, страсти улягутся, имена героев и жертв будут забыты, и циклопические рельефы на горных склонах превратятся в занимательное напоминание о далеком прошлом, наподобие тех скальных надписей, с помощью которых воспевали свои реальные и мнимые победы цари Вавилона и Ассирии.

Высеченное в камне

В 1987 году мир (или, скорее, та его небольшая часть, которой в те «доядерные» времена было хоть какое-то дело до Северной Кореи) узнал, что северокорейские чиновники изобрели еще один способ восхваления Великого Вождя, Солнца нации, Непобедимого Маршала Ким Ир Сена. Они начали возводить массивные памятные камни чхинпхильби с увеличенными факсимильными копиями того, что Великий Вождь собственноручно начертать изволил.

Вообще-то, идея о том, что изречения Великого Вождя надо воплотить в камне, не так уж и нова. Во-первых, как уже говорилось, с начала 1970-х годов живописные северокорейские горы были изрезаны огромными надписями, передающими в массы лозунги или высказывания Ким Ир Сена, да и стелы с текстами изречений Вождя и Руководителя стоят в КНДР повсеместно. Но чхинпхильби отличаются от этих стел тем, что на них текст изображен так, как его некогда начертала августейшая рука, и именно это придает им особый статус. Впрочем, и эта идея вполне традиционна для Восточной Азии. Искусство каллиграфии ценилось там на протяжении тысячелетий, и для корейского короля или китайского императора было вполне в порядке вещей отметить выдающиеся деяния какого-либо из подданных или работу учреждения, одарив отличившихся образцом монаршего почерка или собственноручно написанным рескриптом.

Первый чхинпхильби был установлен в октябре 1987 года в Пхеньяне на холме Моранбон. Размеры монумента впечатляют: его длина составляет 75 м, высота – 10,4 м, а общий вес достигает 650 т. На каменной глыбе рабочие вырезали факсимильную копию всей речи, произнесенной Ким Ир Сеном 14 октября 1945 года. Это была первая публичная речь будущего Великого Вождя после его возвращения в Корею. Вообще-то, текст, появившийся на чхинпхильби, мало совпадал с той речью, которую в действительности произнес Ким Ир Сен. Ее текст был написан офицерами политотдела 25-й армии, которая в августе 1945 года вступила на территорию Кореи. Само собой, текст, в котором слишком уж много и тепло говорилось о Советском Союзе, пришлось задним числом радикально переписать (впрочем, ничего необычного в этом не было: по политическим соображениям в КНДР переписали, или вообще написали заново, почти все ранние речи Ким Ир Сена). Таким образом, рукописный «оригинал» речи, с которого делали факсимиле создатели чхинпхильби на холме Моранбон, был, скорее всего, написан – предположительно, все-таки при некотором участии самого Ким Ир Сена, но в основном сотрудниками аппарата ЦК – через несколько десятилетий после того, как речь была произнесена.

За этим последовал еще один монумент, открытый в апреле 1992 года в честь 80-летия Ким Ир Сена. Его воздвигли в горах Мёхянсан, там, где Ким Ир Сен когда-то проводил один из своих многочисленных сеансов «руководства на местах». Этот гранитный памятник меньше по размеру и весит всего каких-то 250 т. Он передает следующую мудрость: «Вода – это рис. Рис – это коммунизм. Социалистическое сельское хозяйство нашей страны, основанное на ирригации, будет ежегодно приносить большой урожай. Ким Ир Сен, 15 апреля 1992 года».

Однако, пожалуй, самый политически значимый из всех чхинпхильби находится в деревне Пханмунджом, где летом 1953 года было заключено перемирие, положившее конец Корейской войне. Текст на стеле очень краток и содержит только подпись Ким Ир Сена и дату: 1994.7.7 (7 июля 1994 года). На камне факсимильно воспроизведена подпись, которую, как утверждается, сделал Ким Ир Сен на одном из документов на тему отношений Севера и Юга. Утверждается, что он подписал эту бумагу накануне своей скоропостижной кончины 8 июля 1994 года. Есть основания думать, что факсимильно воспроизведенная подпись действительно стояла на каком-то документе, связанном с межкорейскими отношениями, ведь Ким Ир Сен умер во время подготовки к первому межкорейскому саммиту, который должен был состояться в конце июля 1994 года. Сейчас монумент в Пханмунджоме стал одним из символов «политики объединения» – точнее, если называть вещи своими именами, «политики по отношению к Южной Корее», поскольку «объединение» и на Севере, и на Юге давно уже превратилось в ритуальную фразу, которую мало кто принимает всерьез. Монумент этот регулярно посещали и Ким Чен Ир, и Ким Чен Ын, его показывают и туристам, которые ездят в Пханмунджом (речь идет в основном об иностранцах, так как для подавляющего большинства местных жителей поездка в эту зону невозможна).

С приходом к власти Ким Чен Ира появились и чхинпхильби с факсимильными изображениями текстов, написанных им. В августе 1993 года один из таких памятных камней был открыт в школе, где когда-то учился Ли Ин-мо, бывший северокорейский офицер и коммунистический партизан, который был взят в плен в Южной Корее, а затем 34 года провел в тюрьме, поскольку упорно отказывался отречься от коммунистической идеологии. На чхинпхильби воспроизведена фраза из письма, которое Ким Чен Ир направил дочери Ли Ин-мо: «Наша партия не забудет преданность товарища Ли Ин-мо и силу его воли». Позже к этому памятнику добавились и другие образцы чхинпхильби Ким Чен Ира. Один из них, например, расположен на территории престижного Пхеньянского роддома. Надпись гласит: «Желаю успехов в служении народу». Как легко догадаться, это цитата из поздравительного письма Ким Чен Ира сотрудникам родовспомогательного учреждения. Кроме этих камней, факсимильные копии почерков Ким Чен Ира и Ким Ир Сена высекаются на скалистых склонах гор. Один из таких «автографов» общей длиной в 216 м, например, высечен на склоне горы Пэктусан.

С приходом к власти Ким Чен Ына в Корее стали появляться чхинпхильби уже с его документами и указаниями. Ничего удивительного в этом нет: в целом культ Ким Чен Ына строится по тем же шаблонам, которые когда-то были созданы для восславления Ким Ир Сена и позже стали применяться по отношению к Ким Чен Иру. Одним из первых чхинпхильби третьего правителя из Семьи Ким стал памятник у Пэктусанской молодежной электростанции, строительство которой было одним из приоритетных проектов первых лет правления Ким Чен Ына. На стеле (довольно скромных размеров) полностью воспроизведен текст того поздравления, которое в октябре 2015 года Высший Руководитель направил строителям электростанции.