Веллоэнс. Книга первая: Восхождение
И не разжимай челюсти. Оплавка подстыть должна.
В углу цирюльни, на кожаной скамье покачивался Марх, лучший сабельщик
имперской рати, наставник разведывательного отряда. Невысокий, мускулистый и
смуглый тарсянин никакой власти над собой не признавал, бился как берсерк и
хитрил, аки змий. Это он в ту злополучную ночь пришел на подмогу стражам. По
воле Фортуния комната борделя как раз выходила окном на городскую стену.
Наскоро одолев троицу и связав их тугими жилами на десяток узлов, он утащил
молодых воинов к себе.
– Тамильцев – если это действительно они, увели в темнице, там из них
выбьют все секреты. Давно этих головорезах видно не было. Опять какую-то
гадость замышляют. Ты, рекрут, неплохо держался – видать есть у тебя природные
задатки. Хотя до стоящего воина далеко. Я поговорю с твоим стоначальником, будешь у меня муштроваться. А если бой выдастся, намотай на ус… Хотя и не
выросли у тебя усы ещё. Запомни, в общем. В настоящем бою первая задача –
убить противника быстро. Поэтому все, что забирает лишнее время – пируэты, показные выпады, даже крики – приближает тебя к смерти. Если просто дерешься, не на смерть – тогда, пожалуйста – благородничай, руки подавай, жди пока
противник встанет. А в серьезной битве эти выпендрежи лишни. Дал ногой в пах и
режь горло – нечего сентиментальничать. Убивать, не думая – лучшее подспорье в
бранке.
– Ну как, как так можно, – возмутился Дарисс, – это же просто скотство?
Каждому надо давать возможность сдаться. Даже у древних сказано – «если враг
твой голоден, накорми его».
– Да я же только «за». Так даже лучше, – согласился Марх. – Накормил, потом
зарезал. Только так со скотом и поступают – все согласно древним.
Глава 4. Время перемен
На часах пятнадцать двадцать. Конференция по экологической безопасности
планеты, в самом разгаре.
Подошёл черед Хеминса. Мужчина вышел на сцену, встал за кафедру и
включил презентацию:
– Господа, представляю вашему вниманию новый проект компании «Экостарс»
по обновлению планетарной экологии – «Двулунье». На данный момент мы уже
плотно используем биоэнергенные материалы в быту. Засчёт их уникальных
характеристик стало возможным возродить сорок шесть островов и обустроить
более семидесяти функциональных континентов (после первой волны катаклизм из
ста шестнадцати крупных островов их стало триста сорок девять). Нам необходимо
разрешение на запуск космической научной станции, которая станет проводником
энергии для подпитки композитов. Это позволит экономить земные ресурсы и
лучше использовать биоэнергены. В раздаточном материале представлены
основные положения проекта, сроки и результаты. Административный отдел нашей
компании разработал необходимый пакет документов и, для начала работы, осталось лишь подписание Первой Лигой конвенции о сотрудничестве. Этот
проект станет вторым шагом на пути детехнократизации планеты…
После доклада последовали вопросы.
Первым встал Ленг Риган, премьер острова Нейс-на-Риоха:
– Почему Ваш проект должен реализоваться именно на околоземной орбите?
Нельзя ли разместить станцию на острове, дне моря, в горах?
Хеминс невозмутимо ответил:
– Биоэнергены стали альтернативой нефти и природному газу. Для
производства качественного биопласта необходимо огромное количество энергии.
Если эта энергия будет вырабатываться засчет земных ресурсов, то катаклизмов
станет больше. Земля примется сама себя «поедать». Наступит коллапс. Да и что
толку тогда от запрета на использование природных ресурсов?
Зал молчал. Герр сменил слайд – на экране отобразилось звездное небо:
– Безграничный космос сможет обеспечить планету энергией. Всё
необходимое нам количество даже орбиту не поколеблет.
На кнопку связи нажал министр экономического совета Лиги, Видрин Кутор:
– Но тогда ваша компания станет монополистом в сфере энергетических
ресурсов планеты! В вашей власти окажется безграничная энергия. Этого нельзя
допускать! Кроме того нет гарантий, что такого рода инноватика сработает как
следует. Насколько мне известно, ваши опыты уже приводили к человеческим
жертвам. Спасибо за представление проекта, после конференции он будет
рассмотрен комиссией Лиги.
По залу прошла волна возмущения. Хеминс был близок к провалу. Эти алчные
чинуши во главе с Ленгом готовы загубить планету, лишь бы на своем веку
накатать жирное брюхо. Ну, ничего, и в его руках были козыри! Директор
«Экостарс» включил модулятор. По телу прошла мелкая дрожь, он ощутил
слабость, слегка подташнивало. Образец работает исправно, но стоит выждать
несколько минут, дать излучению пропитать зал. Герр Кайрат пригубил стакан с
водой, слегка кашлянул:
– Достопочтимый Ленг, я разъясню ситуацию. Слухи, ходящие об
исчезновении людей, ничем не обоснованы. Несмотря на то, что в мире очень
выражена нехватка кадров, – а на безрыбье, как говорится, кхм… Наша компания
всё равно проводит очень жесткий отбор. Даже профессионалы не всегда успешно
проходят аттестацию и повышение квалификации. Это, естественно, приводит к
текучке. – Дыхание перехватило, Хеминс облокотился на кафедру. – Уволенные
работники распространяют сомнительного рода толки. «Экостарс» ставит
безопасность превыше всего – иначе вместо разработки композитных
экологических биопластов мы занимались бы – ну, например, тайной добычей
остатков природных ресурсов со дна мирового океана. Это намного легче и
прибыльнее.
Это был ответный удар. Многие подозревают о темных делах Ригана, его
обходе Лиги. Некоторые осмеливались кормиться от чиновничьего стола, подписывать липовые ксивы и оформлять «пропавших без вести». Хеминс
выдержал паузу:
– Стоит заметить, что у Лиги на данное время нет альтернативного выхода из
сложившейся ситуации. Вторая волна катаклизм может подняться в любой момент
– и никто не знает, чего от нее ждать. Согласно исследованиям, последние три года
атмосферный фронт и изменение состава земной коры меняются в соответствии с
принципом резонанса. Следующая волна не за горами, и – поверьте слову эксперта,
– она будет намного сильнее первой.
Модулятор делал своё дело. В глазах мелькали красные волны. Зал всецело
был обращен к нему. Исчезли мнения, споры, сомнения. Каждый премьер внимал
словам герра с детским доверием. Директор поборол тошноту:
– «Двулунье» потребует немалых вложений, но результат сполна их окупит –
так же, как окупаются биопласты. Мы сможем восстановить экологию островов, уменьшить радиационный фон, восстановить озоновый слой Земли. Кроме того… -
мужчина замолчал, собрался с мыслями, – в перспективе проект позволит
соединять острова и остановить их дрейфование в мировом океане.
Продолжать было невозможно. В глазах темнело, судороги схватывали тело.
«Должно хватить» – подумал Хеминс и отключил образец. Посвежевшим взглядом
герр Кайрат довольно подмечал изменения в зале.
На лицах Представителей Лиги, в том числе, и алчного Ригана явственно
читалось очарование идеей восстановлении планеты и бывшего мирового
единства. Модулятор унес их мысли и души в докризисное прошлое, когда суша
являлась довлеющей сферой земли, материки были статичны, а друзья и близкие
оставались живы. Мечты о восстановлении экологии и мировой безопасности
вытеснили всякий страх нового и уничтожили страсть личной наживы. Кайрат
Хеминс, директор «Экостарс» стал спасителем – и они были готовы следовать за
ним даже в пучину кипящего океана.
***
Юноша схватывал ратное дело с первого раза. За год он изучил савейские и
корианские методы боя. Схватки с учителем были уже не так коротки, и два раза
ему даже удалось оставить на теле Марха царапины.
–Учитель, – Авенир сидел возле цейхгауза и поправлял цеп, – как отражать
марлийский крест? На каждый изучаемое нами движение есть противодействие –
блок, защита или отражение. Но этот удар вы показали мне два месяца назад, и до
сих пор к нему не возвращались.
– Этот прием очень древний, – Марх закурил трубку, – мастера говорят, что сам
Единый подарил его марлийцам. Я тебе показал лишь жалкое подобие креста, которое собрал из истлевших от времени трактатов. Истинный удар во всем его
великолепии и силе может провести только марлиец. А значит, и отразить его
может только марлиец. Как? Не знаю. Есть в жизни вещи, которые даны одним и
никогда не получатся у других.
Цейхгауз увешан необычной военной утварью, из-за чего больше походит на
музей. Чего тут только нет – кармилитские клинки, азотские наручи, щиты из
Офира. Коллекцию Марх собирал долгие годы, получал трофеи в битвах, покупал у
торговцев, выменивал у захожих героев. Тренировочный подиум окружает двойная
стена, в расщелье которой хранилище учебных мечей и доспехов. Сама арена
находится под открытым небом, поверхность усыпана мелкой галькой вперемешку
с песком и глиной. Сабельщик считал, что тренироваться в крытом зале бесполезно
– в боевых условиях комнатные навыки бесполезны. Упражнения проходили и в
дождь и в град – после таких уроков весь учебный полк походил на стадо
выгулянных свиней. Даже в ясную погоду биться трудно – равновесие на зыбкой
почве удерживали немногие. Авенир протёр цеп:
– Почему Вы служите обычным сабельщиком? С таким опытом можно легко
податься в наемники, стать странствующим воином или даже попытать судьбу на
рыцарском поприще.
Марх пустил клубок сизого дыма:
– Кем я только в жизни не был. Для начала давай-ка условимся – ежели мы не
при народе, обращайся на ты. Я терплю эти вежливости лишь из-за устава
Глинтлея и ради воинской муштры, а сейчас нужды в этом нет. Отвечаю на твой
вопрос. Я был странствующим воином и даже принял монашеский постриг в
Элхои в свое время… Что глаза вытаращил, не похож я на духовно-ищущего? Да
только не нашел я в тех делах покоя. Странствующие воины только с виду – герои.
А на деле – пьяницы, драчуны и такая же мразь, с которой они воюют. Просто
кулаки у них чешутся и меч в руке держать умеют – вот и бьются с кем могут.
Тарсянин извлек из кармана тряпицу, принялся вычищать трубку:
– Благородных путников войны я встречал крайне редко – умирают они быстро
от своего благородия. Достал меня до печенок сей грешный мир со всей его грязью
и я подался в орден, поискать чего-то подальше от земли, поближе к небу.
Подвизался служить Высшему, тогда это божество еще считалось Творцом всего –
земли, небес, и всякой твари – от червя до теревинфа. Искал с рвением, на которое
только был способен, упражнялся в каждении, постах, заутрени и вечери не
пропускал. Но со временем почувствовал, что становлюсь таким же, как устав
ордена – холодным и жестким. Ощутил гнёт аскетичной жизни, телесные похоти
меня влекли сильнее небесных благ. Покинув орден, со временем попал в
Глинтлей. Стал сабельщиком и знаешь – мне это ремесло пока что нравится больше
кровавой бойни и святых служб. Каждому своё.
– Вам приказано явиться в советню.
Десятника – молодого краснощекого юношу, видимо, не заботили воинские
каноны и уставы разговора. Марх плавно перетек в сторону легкомысленного
служаки и ударил. Дыхание сперло, глаза выпучились и парень сложился
напополам.
– Это тебе витязь, небольшой урок вежливости. Перед тем, как войти, нужно
постучать. И не забывай отдавать честь старшим по званию, не то сами отберут.
Сабельщик кивнул Ниру – мол, пойдем.
Глинтлейский воинский стан представлял закрытый городок подле имперского
дворца. В нем помещалось все необходимое для жизни новобранцев и служак –
казармы, тренировочная зала, баня, небольшой базарчик. Воинские обители
отделялись каменной стеной в два человеческих роста высотой. Однако же
бойницкие окна шли через каждый локоть – и обстановку видно и не ощущаешь
себя совсем уж взаперти. Учителя и зрелые воины жили за станом, в самом городе.
Приходили, чтобы провести занятия, выбрать наряд для караула и огласить
обязанности. Советня расположилась в подвале учебной гимназии. Светлые стены
завешаны картами, харатьями с нарисованными кроками да планами.
«Как знакомо», – подумал Авенир. В Академии тоже изучали схемы, только
касались они не битв, а мыслей и языка. Всплыли заклинания защиты, рецепты
снадобий. Одно дело – учить уже существующие наговоры, и совсем другое –
создавать с нуля, руководствуясь конкретной нуждой и обстановкой. Тут нужно
чувствовать невидимые токи в теле человека, в растениях; находить зарождение
боли, а не её проявление; как мозаику подбирать виды и порции растений. Как это
делать в жизни, а не на схемах? Это уже на других ступенях, а он не доучился. Да, попал из одной школы в другую. Ну да ничего, здесь повольготнее будет…
За столом обсуждали схваченных соглядатаев. Из всех Авенир знал только
Старого Дона и прежнего стоначальника. Увидев пришедших, убеленный сединами
воевода стукнул по столу, все умолкли.
– Приветствую вас. Марха знают все, а вот ты, юноша, представься.
Парень вытянулся стрункой, громко ударил каблуком в пол и звонко произнес:
– Авенир, рекрут восьмого стана, под руководством Караджа, перешёл
обучаться ратному искусству у сабельщика Марха. Служу Глинтлею.
Суровый воевода одобрительно кивнул:
– Уважаю ответ по уставу. Меня зовут Кид Тиннейри, я генерал армии
императора и наставник его телохранителей. Старого Дона и Караджа ты знаешь.
Это Прассиэдо Хеттеянин, наш лучший шпион.
– Чем обязаны такой чести, воевода? – Марх не выносил этой уставной
тактичности, – даже повеса забыл про правила приличия и ворвался ко мне как
голодный драный котище. Серьезные события грядут?
– Ты прав. Пойманные тамильцы развязали языки. Их каган собирается
покорить наши земли. Шайка собиралась отравить воду в Глинтлее. До
центрального источника им оставалось пройти лишь пару кварталов, но, к нашему
счастью, нарвались на караульных. Если бы их план удался, многие ремесленники
и торговцы умерли.
– Понял. И вы хотите от нас…
В разговор вступил Прассиэдо:
– Нужно отправить в каганат соглядатаев. В его стане крепкая защита и
суровые законы, шпиону под личиной свояка проникнуть невозможно – у каждого
из них знак. Либо на руке, либо на голове выжжено клеймо их легендарного хана
Джунга. Хотя я и схож с ними по цвету кожи, меня отличили, чудом спасся. Теперь
каждый из их племени жаждет награды за мою голову. Другой ход – иные, разительно отличные, с переговорным знаменем. Это сработает. Каган обязан
принимать путников.
– А я считаю, что мальчишке рано выходить в квест, – раздался неторопливый
песочный голос, – Он даже обучение не закончил, а вы даете задание, которое под
силу лишь бывалому лазутчику.
Старый Дон раскачивался на стоявшем в углу табурете. Старость и больная
нога позволяли ему нарушать воинский устав, по которому обсуждение в советне
проводилось только на ногах. Нельзя, чтобы в ответственные моменты воины и
стратеги расслабляли тело – ведь тогда и голова перестает работать.
– Все же прав Прассиэдо.
Тиннейри стоял задумчиво, поглаживая грубыми пальцами пышные седые
усы:
– Рекрут должен идти. Если Чыдах и его псы увидят зрелых воинов, убьют без
раздумий. Монаха с послушником никто не тронет. Может каган и чудовище, но он
чтит духовность своего рода превыше булата. Авенир – один из лучших учеников, да и смышленостью не обделен. Марх может поведать духовных истин, да и
начертание ордена будет в помощь. К тому же, он не слишком блюдет
Глинтлейский устав, значит, меньше вероятность, что его заподозрят из-за слишком
вышколенных привычек.
Воевода замолчал. Последнее слово было за избранными. Конечно, их протест
был бы весьма слабым аргументом, но ведь и последнее желание преступника если
и не исполняется, хотя бы может быть высказанным.
Авенир с Мархом переглянулись. Тарсянин с силой ударил по столу:
– Ладно, авось целы останемся. Служим Глинтлейскому императору.
Глава 5. Встреча
Их одели в балахоны из верблюжьего волоса. У каждого на левом запястье
переливался мутным серым блеском браслет, на голове зеленая холстяная повязка –
символ мира и плодородия. Теперь они – служители бога Бадучены, покровителя
травников и торбских воинов. В сумку Авенир положил тайную книгу, узелков с
травами и ведовский трактат. Лазурит заключил в простенькую медную оправку –
благо Дариссов канделлор мог не только зубы лечить – и повесил на шею, спрятав
под одежду. Наставник сжимал руками дорожный посох. Авенир ухмыльнулся – с
виду безобидная палка, а на самом деле резач – когда хозяину надо, он разделяется
на два меча, рукояти скреплены шипастой цепью – такой можно и удар отразить и
шею свернуть. У невысокого Марха под толстой робой перекатываются вздутые
мышцы, а с виду – так, веселый толстяк-служака, не отказывающий себе в еде и
питье, вот уж точно – посланник мира и плодородия. Интересно, сколько у него на
самом деле оружия? Парень смог заметить только два заплечных кинжала, да по
одному метательному ножу в сапоге. И, наверно, во внутреннем поясе отравленные
иглы и завернутый кругом булатный клинок. Сколько оружия у тарсянина, никто ни
разу точно не угадал. Даже после бани, будучи в чем мать родила, Марх все равно
мог невесть откуда вытащить замысловатое военное чудо. Что же, против
каганатской орды даже вооруженный до зубов, он как медведю пчела – разозлит и
не более.
***
Халил обмакнул кисть в пиалу с красилом. На холсте рождался силуэт
пятерых путников на фоне горного хребта.
– Им понадобится помощь.
Прозорливец закрыл глаза:
– Сила единения в действии… Вырисовывается пламя, пещера и горы…
На блестящей безволосой голове проступил пот:
– Свет и пламя… Надо бы проведать о них.
Слуга принес кувшин с отталеной водой. Смуглый старец нетоопливо повел
рукой в сторону степи:
– Горез, приготовь мне пятый набор и младший канун. Я отправляюсь
немедленно.
– Пожелает ли господин взять с собой слугу?
– Не в этот раз, друг. Ясности нет, и будет лучше тебе остаться в поместье.
Возможно, я нашел Царскую драгоценность. И, возможно, не одну.
Юноша помог хозяину умыться. Халила объяло фиолетовым вихрем и унесло
в северный край.
***
Спустя три недели пути густолесные чащобы поредели, а под копытами
навьюченных мулов заскрипел песок. Солнце жарило не по-осеннему, воздух стал
сух и безвкусен. До окоема простиралась великая хуннская степь, с редкими
кустами и мелководными речушками. По всей равнине волнами проходили скудные
травные всполохи – раскачивался на ветру ковыль, играл типчак, колыхался овсец.
Глаза страдали от такой свободы и пустоты, пытались ухватиться хоть за
какой-то островок, деревце, или холм – но эта их прихоть оставалась
неисполненной.
Когда близился вечер, путники треножили животных и раскидывали ночлег.
Марх доставал из узелка лепешки с сыром и лук, Авенир же раскидывал спальники
и вытаскивал мехи с водой и чаем. Вина странники не взяли – монахи Бадучены
воздерживались от хмельного, а исполнять торбские каноны новоявленные
соглядатаи начали уже в Глинтлее – тамильцы могли следить за ними от самих
имперских ворот.
Сабельщику не нравилось, что рекрут (хотя рекрутом он был раньше, теперь –
брат и напарник) собирает травы, читает какую-то книжонку и проводит время в
размышлениях, покручивая в руках бирюльку с лазуритом. Но здесь, в степи, он
ему не хозяин. Юноша рассказал, что сиротой попал в услужение к старой ведунье
– там и научился травам да простым заклинаниям, но потом сбежал и прибился к
амишам. Сам воин не доверял магии – считал ее, в лучшем случае, хитрыми
фокусами. А, хотя пусть ворожит, зла от этого никому пока не было, да может
Чыдаху чего покажет – не только же речами его умащать. Настоящих магов Марх
видел лишь два раза – и одного из них убил своими руками. Злобный Тандкрит
думал, что оскорбление сойдет ему с языка. Хм, тарсянина, конечно, сожгла бы та
огненная стена, да вот только не подрасчитал чародей, что метательный топорик
достанет его быстрее. А второй… Марх содрогнулся. Ледяной голем – не то
человек, не то асванг, обладающий огромной мощью. Лишь однажды ему
приходилось пройти путем Ен-Гарди – дорогой, лишь касавшейся заснеженных
обителей Фаэлсиргра, но никогда не забыть того леденящего душу ужаса – страха, который сковывает тело, парализует отвагу и ведет в погибель, словно
гипнотический взгляд василиска. А что же происходит там, в глубинах его земель?
Охота дрыхнуть пропала. Сабельщик выбрался из мешка и пошел в отхожее.
Окинул взглядом стоянку – мулы спали, Авенир уже закончил свои чтения с
молитвами и кутался в шерстяной плащ. Костер не разводили – в сухостое степь
вспыхнет, как промасленный пергамент, да привлекать внимание зверей и людей
лишний раз не стоит. Надо зайти подале, а то молодой еще проснется, испугается с
непривычки. Да, степь – такое место, слышно на расстоянии полета стрелы. Не то, что город – гвалт, ор, повозки скрипят – не угадаешь, что за углом творится.
В темноте ночи разливалась тихая мелодия. Она проявилась из ниоткуда, мягко обволакивая своим покоем и добром. Лидийские напевы говорили о
вечности, любви, радости и надежде. Текучие, медовые звуки проникали внутрь
чрева, обволакивали душу и растворялись сладкой истомой. Тарсянин медленно
спускался в низину, из которой доносилась чарующая музыка. Вокруг сабельщика
вырастали обшитые шелком стены, ноги утопали в мягчайших персидских коврах
и тигриных шкурах. Тихо журчала, переливаясь всеми цветами радуги, вода, струящаяся из стройных фонтанов. На палатях возлежали счастливые люди, которым девушки в полупрозрачных сари приносили еду и напитки. По дворцу
разносился аромат жареного мяса и благовоний…
Вдруг все вокруг стало дрожать, палати расплывались и таяли в воздухе.
– Марх, очнись!
Авенир тряс тарсянина, как если бы тот задолжал ему двадцать золотых:
– Давай, приходи в себя! Умрешь если, тащить обратно не буду.
Сабельщик в недоумении оглянулся. Дворец с фонтанами исчез, в глазах стоял
белесый туман, но уже понял, что произошло:
– Да все уже, я здесь. Сколько длилось наваждение?
– Около часа.
– Ну и сходил по нужде. Чуть душу не оставил.
– Так у тебя и душа есть? А я думал, ты ее на клинок променял.
– Завидуешь. Небось молишь своих богов, чтобы и тебя также одарили? Ладно, пора языки прикусить – кто больше молчит, тому жить дольше.
Марх осмотрелся, прислушался. Перед взором развернулась небольшая
поляна, тускло освещавшаяся лунным светом, да тремя маленькими медными
жирниками. На ней, в выложенном белыми камнями кругу, сидел смуглокожий
старец. Седые усы, скрученная косичкой бородка, абсолютно лысый череп. В ухе
поблескивает золотая серьга с камнем, а на правой стороне лба темной лужей
растеклось родимое пятно. На коленях чаровника лежит похожая на древлянские
гусли колода со струнами, по которым искусно бегают зажатые в пальцах костяные
наконечники.
Старик, продолжая играть, свободной рукой дал знак не двигаться.
– Даже не посмотрел, – прошептал Авенир.
– Этого волхва так легко не возьмешь. Подождем, вроде пока его чары на нас
не действуют.
– Чувствуешь, земля дрожит?
Ноги ощущали толчки, тряслись мелкие камешки, подрагивал ковыль. В
нескольких шагах от смуглокожего вырос холмик. Земля растрескалась, полетели
комья земли и, разорвав дерн, из недр поднялся огромный чешуйчатый змей.
«Похож на обычного червя, только в чешуе и с длинными изогнутыми
клыками на конце. Да поболе чуть-чуть» – подумал Авенир. Он читал про таких
тварей. Класорсизы пару раз в месяц они охотятся за пищей. Будь то человек, или
конь, или еще какая живность. Сожрут и дрыхнут дальше. Под землей глаза не
нужны – чешуя ощущает мельчайшее движение. Но вот что они еще и слышат – про
