Только через мой труп
– Сука! Выход-о-о-ди! – орал единственный урод, оставшийся в живых.
Вся обойма была выпущена в оконный проем. Противник бросил оружие, ринулся к столу, в который был воткнут топор.
Его звали Треш, этого ублюдка, который беспрестанно орал и озирался вокруг. Трэш – как какой-то дешевый отстойный ужастик. Да, в доме больше никого не было. Чак и Барри подохли.
Отец бил его в детстве, запирал в чулане на долгое время. Трэш чуть подрос, бросил учебу. Как-то раз он отомстил отцу, ударив его ночью сначала молотком, потом повесив его труп в чулане. Чуть позже закопал за домом, где они жили, когда тело начало вонять. Трэш всегда делал вид, будто он крутой мужик, хотя сам по себе ничего из себя не представлял, потому что был тощим задротом. Трэш размахивал топором, рассекая воздух, и орал, пнул стол, перевернул стул. Его слюни летели в разные стороны, немытые волосы встали дыбом. Ага, он казался зол, но не сильнее чем я. Наконечник топора разрезал воздух, а противник суетился по комнате, как загнанная овечка. В оконный проем влетел кусок полена и сравнялся с харей Трэша, отчего оружие вылетело из рук, и, сделав кувырок, упало за опрокинутый стол. Трэш лежал на лопатках, потеряв равновесие от моего броска. Он едва прикоснулся к носу, как тут же почувствовал резкую боль. Кость торчала из переносицы и руки от прикосновения перекрасились в кроваво-красный цвет. Я запрыгнул через разбитый стеклянный проем. Противник, как будто перед ним появился сам сатана, начал лежа пятиться назад, ботинки проскальзывали по полу, из-за этого с места он особо не двигался.
– Где они?!
Услышав мой голос, из его глаз хлынули слезы, смещавшиеся с кровью на лице.
– Они… они…, – заикался он, – в подвале… я их не трогал, это Чак! Я бы ни за что к ним не притронулся! Это все он, все он!
– Ну тебя нахер.
Я ударил подошвой от армейских ботинок по лицу, отчего Трэш просто свалился на пол без сознания. Моя рука взяла топор. Оставлять в живых я его не мог. Хотя нет, я просто не хотел. Дай бог, девчонки были живы, только сильно напуганы. Вот так я раньше решал вопросы, как бы это грубо не звучало.
* * * *
Длинный коридор с облупившимися стенами был загроможден стульями, партами, строительным мусором, будто кто-то давно делал здесь ремонт и решил бросить это надолго затянувшееся занятие. Помещений по пути было много, лучи солнца, где были оконные рамы, освещали наполовину коридор. Все равно нужно двигаться осторожно. Я прижался спиной к стене, держа оружие в обеих руках наготове.
Аккуратно, не делая резких движений, заглянул в комнату справа. Стены выглядели облезлыми, покосившаяся доска для мела сравнялась с раздвинутыми в разные стороны партами. Среди них лежало неподвижное накрытое темно—желтой простыней тело. Запах стоял затхлый, видимо оно здесь не первый день. Я двинулся дальше, не заходя в комнату, идя вдоль стены, стараясь не снести разбросанные стулья и парты, чтобы не наделать лишнего шума. Под ногой что-то треснуло, я посмотрел под ботинок и понял, что наступил на стекло. Пол был усыпан остатками обоев, осыпавшейся штукатурки, вперемешку с пылью, под которой я не заметил осколков видимо разбитых окон. Краем глаза уловил движение позади. Кто-то стоял за спиной. Тело с наброшенной простыней. Выглядело это зловеще. Я, медленно повернувшись, не отрывая глаз, увидел лишь щиколотки ног. Они торчали из-под накинутой на очертания человеческого тела пожелтевшей тряпки. Тело стояло неподвижно, так же без малейшего движения, как когда находилось на полу в комнате. Кто—то или что—то смотрело на меня, не отрываясь.
Я вздрогнул, когда раздался звонок, оглянулся назад, откуда шел звук. Звонок был как во время школьных занятий, когда наступал перерыв между уроками. Повернувшись обратно, понял, что тело исчезло… Секунду назад оно стояло в проходе. Может опять галлюцинации?! Неожиданно звук колокольчиков смолк, так же резко, как и раздался. Кто-то видимо вздумал поиграть со мной.
Я, пройдя пару шагов назад, заглянул в комнату, где минуту назад видел труп, накрытый простыней. Ничего. Тела не было. Что за бред? Я услышал шуршание ботинок совсем рядом, со стороны стены. С угла, видимо где должна располагаться лестница на второй этаж, вышел крепкий человек, в руках у него была металлическая труба, за спиной рюкзак цвета хаки с торчащим краем лука. Верхним обрезком трубы он хлопал по ладони и уверенно двигался навстречу, будто мы с ним были знакомы. Я приготовился к схватке.
– Напугался? – спросил он, и среди заросшего щетиной лица появились редкие гнилые зубы.
На нем была потрепанная джинсовая куртка с вывернутыми наружу карманами и брюки, сквозь рваные дырки в коленях, в которых виднелась загорелая кожа.
– Нет, – спокойно ответил я, – Я бы не советовал подходить ближе.
Незнакомец замер в паре метров. Дуло револьвера было направлено в область его головы.
– Я думал, будет смешно тебя напугать. Ты не испугался привидения, жаль. Надо придумать другую маскировку.
Парень опустил голову, будто, правда его это расстроило, покрутил трубой в руке, стоя на месте и вновь поднял глаза на меня, и продолжил:
– Ты как бы у меня в хате, а кто сюда заходит, мы играем в игры. Ты любишь прятки?
Я отрицательно мотнул головой, сжав револьвер в руке еще сильнее, дав понять, что со мной его шуточки не пройдут. Я часто посещал тир, думаю, пуля летит быстрее, чем он двигается. Правда, патронов-то не было, но он-то не знал об этом.
– Мне нужен Хирург.
– А мне нужна баба, – съязвил псих с трубой.
– Может, без головы тебе будешь лучше?! – я чуть ли не заорал на него.
– Хирурга здесь нет. Здесь только я. Я один. Наверху есть что похавать. Ты жрать хочешь? Я вижу, что да.
Первый человек, которого при встрече я не застрелил, не повернул ему голову на сто восемьдесят градусов. Хотя еще не вечер.
Незнакомец убрал трубу в рюкзак за спиной. Я заметил, что на руке у него не было пальца или даже двух, и такое ощущение, что он лишился их совсем недавно – кровь на обмотанной вокруг ладони тряпке еще не засохла. Я опустил пистолет. Мачете все-таки держал наготове.
– Есть что выпить? Еще бы это… иглу надо. Есть?
– Ты вмазаться чтоль? С этим здесь херово, мужик. – Парень повернулся и махнул мне головой, указывая на путь по коридору.
– Мне надо залататься, – уверенно ответил я, стараясь не показывать слабости и усталости.
Незнакомец повернулся в пол оборота в пролете, перед лестницей на второй этаж.
– Есть игла, леска. Еще консервы наверху. Бухла нет. Была когда-то бутылка довоенного шнапса, кончилась. Ты не похож ни на местного, ни на военного.
Парень с рюкзаком поднимался по запыленным ступенькам, кое-как успевая, я двигался за ним, оставляя еле видные капельки крови на полу.
– Я ищу девочку, лет двенадцати.
– Здесь?! – незнакомец замедлил ходьбу. – Да здесь одни мужики. Баб отродясь не было, сколько себя помню.
Видимо он и правда ничего не знал. Нужно будет разузнать про Драговича, если получиться. Мы поднялись на второй этаж, я успел краем глаза оглядеть, что когда-то здесь был пожар, все вокруг выглядело опаленным, стены покрылись сажей, а от единственного стола остался черный пепельный каркас. Незнакомец, не останавливаясь, двинулся выше – на третий. Я не мог доверять человеку в городе убийц, мачете все еще была наготове.
Третий этаж был просторен, более менее чист. На полу лежал спальный мешок, тлели бруски, аккуратно обложенные потрескавшимися кирпичами, рядом валялись банки из-под фасоли и не понять какого еще пайка. В углу стояла керосиновая лампа, достаточно озарявшая комнату. Здесь было тепло, я снял куртку. Незнакомец обошел кусок ламината, положенный на парты: это видимо был стол. По нему раскиданы какие-то бумаги, выцветшая покерная колода, пустая банка кофе, окурки от сигарет в пачке. Парень нагнулся, проходя под натянутой от края до края комнаты веревкой, на которой развешаны вещи для сушки, и присел рядом с костром, взяв со стола забычкованную сигарету. Поджег ее от огня, наклонившись. Сейчас он не выглядел как отморозок, был похож на того, кто просто пытается здесь выжить.
– Я Бен, – он протянул руку без пальцев.
– Коннор, – осторожно пожал ему в ответ руку я.
Сняв рубаху и пропитавшуюся повязку-жгут с плеча, увидел глубокий разрез. Рана была на вид чиста, кожа будто разошлась небольшими волнами в разные стороны, образовав канал, где сочилась кровь. Выглядело хуже, чем я предполагал, но не смертельно. Бен снял рюкзак, бросив его у парты, которая держала ламинат, и направился в темный дальний угол комнаты. Вернулся ровно через секунду назад, с крошечной иглой, мотком лески, и бутылкой с прозрачной жидкостью.
– Что это? – удивился я.
– Чача, я сам раньше делал на спирту, когда еще были компоненты.
Я смутился.
– У тебя ж нет выпивки? Разве ты не так сказал?
– Это не для тебя. – Бен начал продевать леску в ушко иглы, предварительно облив оба предмета своей настойкой.
– Для кого же?
– Для твоей раны.
Глава вторая
Я проспал столько, будто не спал вообще. Усталость просто выключила мой организм из розетки. Когда открыл глаза, мне на секунду показалось, что боли от ран не было совсем. Только приподнимаясь, я почувствовал, что плечо ломит, хотя ладонь перестала болеть вообще. Бена рядом не оказалось. Я выглянул в щель у заколоченного с внутренней стороны окна. На улице моросил дождь, небо затянуло, а капли еле слышно барабанили по крыше. Справа от окна тоненькая струйка сбегала в емкость, похожую на ведерко, из трещины в кровле крыши. Я еще раз огляделся, никого. У моего матраса лежал лук Бена с тремя стрелами. Я думал позаимствовать его, а то с пустым револьвером, как с голой жопой на поле. Странно. Рюкзак его стоял в углу комнаты, среди пустых консервных банок и прочего мусора на полу. Я потянулся, и медленно, направился в дальний край комнаты. На парте в углу я заметил, что-то блестящее, когда молния озарила на секунду комнату. Похоже на брошь. Я подошел. Это был кулон… цепочки не было. Я видел его раньше, всегда, когда видел Софию. Его Лоран подарила дочери, когда ей стало десять, в тот же день она перестала отмечать мелом рост девочки на дверном косяке в детской. Какого черта?! Я убью этого сукиного сына!
Я был готов разнести все на своем пути. Злость, адреналин и еще хрен знает, что ударило в голову так сильно, что мне казалось, кулаки сами начнут крошить близстоящую стену. Я метнулся к рюкзаку Бена, вытряхнул его, перевернув. Нихера, кроме банок с фасолью и репой. Скотобаза!
Когда человек, который вчера мне помог, начал подниматься наверх, я бросился на него. Вцепился со всей дури в его грязную шею, думал, что сейчас сломаю его нахрен. Я орал, спрашивал, где девочка, откуда он взял кулон.
– Девка?! Она откусила мне палец, сука, представляешь, как эта чертовка напугана!? Я хотел ей помочь, клянусь!
Я слышал, как голос Бена начал уже хрипеть от моей хватки, слова ему давались с трудом. Я ослабил руки.
– Где ты ее нашел?! Ты че мне на уши вешаешь? Я спрашивал у тебя про девочку, забыл?!
– Я хотел тебе рассказать, но вчера ты отрубился, прости, мужик.
– Что-то не особо внушают доверие твои извинения, – моя рука потянулась за мачете на всякий пожарный.
– Она пряталась в траве под окном, потом зашла в школу, видимо в поисках убежища. Грязная, как свинья, мне вообще показалось сначала, что это пацан. Она плакала, говорила, что за ней охотятся, что держали ее в плену, но она смылась. Как девочка сюда попала? Я понимаю, стволы, наркота, но девчонка… как!?
– За бабки можно все. Слышал про Драговича? Я надеюсь найти эту падаль здесь.
– Говорят, он обосновался в черте города, за лесом. Иди к старой мельнице, думаю, дома ты сам увидишь, только там не дичье….
– Что еще за дичье? – Я почувствовал, как злость отходит, хотя мысли о том, чтобы его нашинковать не покидали голову.
– Здесь, если ты заметил, все ходят, вооружившись палками и тем, что под руку попадется. А те суки, что в городе, забирают всю провизию себе, у них там огнестрел и свои группировки, а мы, блядь, мол, изгои. Сняли с нас ошейники и погнали как дворовых собак в поле. Ни пожрать, ни посрать спокойно. Я утром четыре раза обхожу хату и каждый раз думаю, что напорюсь на дебила с бензопилой. Или кто-нибудь просто перережет мне горло во сне. А это… насчет девки, она че тебе родня какая-то, что ты так печешься?
– Она моя дочь.
Глаза Бена округлились. Он облокотился на стену, потирая сухую кожу рукой в области горла. Я продолжил:
– Мне надо знать, куда она пошла. Когда это было, говори.
– Вчера. Я ей предложил поесть, но она вдруг будто с цепи сорвалась, набросилась на меня. Забрала у меня нож со стола, и еще это, – Бен показал на перевязанную руку. – Я видел, как она рванула в сторону леса на север, больше я нихера не знаю. Вот и помогай людям.
Я посмотрел ему прямиком в глаза. Похоже, он не врал.
– Если ты меня обманул, я вернусь и прострелю тебе башку. Помнишь, когда мы встретились, ты мне что-то заливал про игры. Сейчас мы поиграем в мою. Я буду Робин Гуд, а ты – зажиточный дворянин, тебе нужно отдать все нажитое, хотя чего уж отдать – я все заберу сам. Веселая игра, я тебя уверяю. – Бен вжался спиной в стену, ничего не ответил.
Я сунул кулон в карман, взял рюкзак Бена, не тронув провиант на полу, сунул туда лук, перекинул лямку через плечо и направился к лестнице, больше не сказав ни слова. Бен остался стоять в недоумении. Выйдя на порог первого этажа школы, я еще раз глянул на здание. Из-за пазухи достал позаимствованную бутылку пойла, осушил наполовину залпом. Стало чуточку легче, хотя на вкус самодельный алкоголь был ужасен. Убрал остатки пойла в рюкзак. Путь мой лежал через лес. В голове крутилась мысль, что София уже далеко отсюда. Но лес был единственной зацепкой.
Я аккуратно в полуприсед двигался, держа наготове лук за тетиву. Он был достаточно легким, простым по конструкции, но точно смертоносным. Дорога заросла, хотя мне удалось заметить, что нижние ветки кустарника надломлены, а трава ниже примята. Это говорило о том, что кто-то здесь уже шел, причем не так давно. Может быть дочь, хотя я не слишком был уверен в словах Бена. А может быть парочка психов, мчавшихся на рассвете в эту степь. Ни животных, ни птиц слышно не было. Мертвый лес. Пробравшись немного дальше, среди кустов и стволов деревьев я заметил движение. Псих вертел в руках топор, двигаясь по небольшой поляне из стороны в сторону, будто что-то потерял. Я уже встречал его, когда шел к школе. Сандалиями он загребал пожелтевшие листья. Рядом, на вертеле, над пляшущим пламенем костра, обложенного по кругу камнями, жарилось мясо. Здоровенный кусок.
Надеюсь, это не тот придурок, что убегал от него с пушкой.
Не успел я подумать, как меня чуть не вывернуло, когда разглядел выпотрошенное тело человека. Точнее уже не тело, а остатки кожи и кучка внутренностей вперемешку с одеждой убитого.
Псих положил топор рядом с огнем, пальцами выдрал из середины кусок с вертела и сунул в рот, смачно пережевывая. У него была такая смакующая харя, будто жует деликатес. Больной ублюдок. Меня волновал другой вопрос. Видимо с провизией здесь и по правде туго, люди жрут друг друга живьем. Бен говорил правду. Значит у меня добавилась парочка разнообразных вариантов, как здесь подохнуть. Помню, когда просматривал газетные вырезки, сделанные собственноручно, интернет статьи, там молвили, что здесь около трех с половиной тысяч человек, заключенных со всего континента. Все тюрьмы переполнены настолько, что вышестоящим правительственным шишкам ничего другого и не оставалось – кинуть всех на Зверофабрику, будто из уютного загона на скотобойню. Отмена смертной казни повлекла за собой череду неприятных последствий. Сейчас же здесь все казалось таким безлюдным, будто за последний год они все перемочили друг друга. Мне меньше проблем, это конечно плюс. Но где зекам удалось раздобыть огнестрел? Видимо, Драгович замешан. Если встречу вооруженный конвой, опасно идти в лоб, лезть под пули. Мысли мои прервал зацепившийся край рюкзака за ветку позади, отчего враг насторожился.
Псих рукой подобрал топор с земли и уверенно направился в мою сторону. Я замер, пальцами максимально натянул тетиву и нацелился каннибалу прямо в лоб. Время будто замедлилось, я старался не дышать, вжавшись в ствол дерева, при этом не теряя врага из виду. Людоед осматривал местность, вглядывался в кусты, откуда донесся шорох. На мгновение мне показалось, что он увидел меня среди веток, но каннибал, секунду постояв, опустил топор и пошел дальше крутить мясо, чтобы то обжаривалось равномерно. Я вдохнул полной грудью, ослабил тетиву. Не заметил. Я еще не окреп, чтобы вступать в рукопашный. Но в любом случае он сдохнет. Сейчас. Сейчас…
А то придет тот мальчик в маске скелета. Маленький и хихикающий. Он будет проситься на ручки. Или воткнет тебе в шею шприц с воздухом. Выбирай, ты же взрослый. Уже пора начинать копать, плевать на погоду, даже если будет слякоть. Все равно нужна могила. Нужна. А то дочке нужно где-то отдыхать. Так что грохни. Грохни его. Может, мы его тоже пожарим?
Чертовы голоса. В голове. Выше… затылка. Заткнитесь!
Надо выпить. Срочно. А то я сойду с ума.
Людоед вытащил из пакета на земле бутылку жидкости неизвестного происхождения, направился к дереву и навалился спиной на шершавую поверхность ствола. Открыл емкость и сделал пару глотков. Мне удалось разглядеть его очень четко. Морда каннибала была будто опалена, из носа торчали длинные волосы, переходящие в начало бороды. Выглядел он как бомж со свалки. Грязные джинсы с порванной рубашкой поло, выцветшей на солнце, вперемешку с пятнами засохшей глины, похожей на пластилин. Руки в запекшейся крови. Я натянул тетиву вновь. Враг встал в профиль, когда стрела вылетела из лука. Она легко прошла сквозь ладонь людоеда с тыльной стороны, скользнула вверх по пластику бутылки, прошила острием щеку, войдя с одной стороны рта и вылетев с другой. Стрела остановилась, лишь сравнявшись с корой дерева, отчего каннибал оказался будто прикован, как рыба, нанизанная на гарпун. Противоположная наконечнику сторона стрелы торчала из ладони немного наискось. Псих стоял, не шелохнувшись, будто окаменел. Его глаза торчали из орбит, он не мог заорать, не мог сказать и слова, язык рассекло острием. Каннибал попытался здоровой рукой вытащить стрелу, издавая звуки как глухонемой. Бутылка упала в ноги, но не разлилась, а слегка наклонилась, оставшись лежать на боку. Псих, не вытащив стрелу и не на дюйм, затрясся в лихорадке. Я вышел из леса, быстро подошел, по ходу взял топор, крутанул в руке, как это делал он. С размаху ткнул лезвием в уцелевшую руку людоеда, не отрезав, а пригвоздив конечность к стволу дерева, к которому враг и так был прибит стрелой. С земли взяв бутылку, я открутил крышку и вдохнул содержимое. Выдохшаяся текила. В мгновение осушил емкость. Такая дрянь, что пойдет, когда нет ничего.
– Ну что, сука, будешь говорить?!
В ответ послышались стоны и вытекающие красные слюни из приоткрытого рта. Пришлось ударить по торчавшему топору, отчего у того лезвие впилось еще глубже в кисть, рассекая плоть. Людоед неестественно забился в конвульсиях.
– Тогда будешь моргать по многу раз, если да, а если нет – то один раз. А я буду задавать вопросы. Готов, старина?
Тот заморгал глазами в ответ. Надо было оставить чуточку алкоголя, попаливать сверху его порезы.
Я начал допрос, хотя и не надеялся ничего путного разузнать:
– Здесь пробегала девочка, лет двенадцати?
В ответ людоед моргнул один раз, давая как бы понять, что видимо, нет, Софии здесь не было.
– Подумай хорошенько, я никуда не спешу. Можем до рассвета тут болтать, пока ты не сдохнешь.
Из глаз его хлынули слезы, он заморгал что есть сил, потом замычал как теленок. На штанах вдруг возникло пятно, а у ног начала образовываться лужица мочи.
– О! С облегчением. Так ты скажешь, видел девочку здесь или нет?
Каннибал моргнул раз. Это значило «нет». Я надавил еще сильнее на топор, но переборщил. Враг от шока отключился.
Где мне теперь ее искать? Похер, облазаю весь лес. Если бы он что-то знал, уже бы сознался, сказал я сам себе.
Рукой резко выдернул стрелу, но враг так и не очухался. Я вытер об его рубашку кровь, вытащил топор. Неподвижное тело свалилось на торчащие из земли корни, перекрашивая их в кроваво-красный цвет. Стрелу сунул в рюкзак, топор на плечо. Оглядев местность, мне удалось раздобыть пистолет Беретта. Он лежал среди останков тела парня, которое сейчас жарилось рядом. Тут же брошены окровавленные шорты парня, ставшего жертвой. Ну и вонь. Хорошо, что я давно ел. Да, кстати о еде – все-таки нужно что-то раздобыть, несмотря ни на что. В обойме ствола оказалось два патрона – негусто. Теперь револьвер можно сунуть в рюкзак до лучших времен.
У дерева лежал пакет с банкой мяса и риса. Видимо провизия убитого. Я достал единственное содержимое, сунул в рюкзак, огляделся. На дворе стояла поздняя осень, желтые листья вокруг костра были будто разбросаны кругами по земле. Сегодня уже третий день, как я здесь. Толку пока ноль. Тело только зудится как-то странно.
Я снял вертел с человечиной обеими руками, кинул его за деревья, накрыл внутренности, не смотря на них, рубахой каннибала, и присел у костра. Нужно поесть. Тепло шло от огня и растекалось от кистей выше по всему телу. Лезвием мачете я с усилием провел по металлу банки, надавил на рукоять. Открыв, начал уплетать содержимое, зачерпывая острием рис с кусочками свинины. Я понимал, что надо идти, но жрать я хотел больше. Добравшись до дна банки, я отложил то, чем ел в сторону, вытащил из рюкзака остатки пойла Бена и осушил до дна. Еще раз убедился в невкусности выпивки. Я потянулся за мачете и в тоже мгновение над головой пролетел кусок полена в паре сантиметров от волос.
Я вскочил, одной рукой схватил мачете, другой топор. В движениях не был так скован, потому что рюкзак лежал у костра. Черт, стволы я минутой раньше убрал в рюкзак. Времени копаться не было, да и выстрелы могли привлечь еще кого-нибудь. Вышли из леса двое полностью обнаженные. У одного из врагов во все лицо была татуировка в виде черепа, вокруг глаз рисунок становился темнее и придавал его роже очертания скелета. Да и тело не блистало мускулатурой – кожа да кости. Дружок оказался пошире в плечах, но член был едва виден даже при свете дня. Скелет стоял без оружия, видимо он кинул полено. Плечистый держал в правой руке брусок, к которому видимо он сам примотал медной проволокой лезвие от конька острием вверх. Левой волочил за собой кусок мяса, который не так давно выкинул я. Мне стало ясно, что мирным путем мы все не решим, когда противник с маленькой писькой начал говорить:
– Оставь рюкзак и оружие. Беги отсюда, пока цел.
Рядом стоявший скелет ухмыльнулся. Грозные голые мужики. Я улыбнулся, глянув вновь на пенис противника, отчего краем глаза заметил, как лицо его загорелось красным пламенем, а рот приобрел зловещий оскал. Зубы торчали там через один, но зато золотые. За луком было лезть далеко, пистолет был ближе. Но сделал я иначе – бросил топор, не раздумывая, в беззубого. Оружие сделало несколько оборотов в воздухе, и лезвие сравнялось с грудью врага. Голый скелет обомлел, глядя на дружка, и вдруг кинулся яростно в мою сторону. Напарник, упав на траву у края поляны, попытался вытащить лезвие топора из себя, но напрасно. Кровь полилась на шею, хлынула на руки, в глазах потемнело навсегда. Я не стал тратить патроны на скелета, и вскоре пожалел об этом – недооценил противника. Худой враг выбил мачете, не дав даже сделать мне размах. Сбив с ног, он повалил меня на землю. Жилистый сукин сын. Двумя руками скелет вцепился мне в горло, несмотря на то, что секунду назад я зарядил ему в бубен. А он как будто и не заметил. Извернувшись, он переметнулся мне за спину, будто на удушающий. Несколько раз я успел нанести ему удары в морду – ноль эмоций. Враг, держа руки в замке на моей шее, тащил брыкающегося меня к костру. Весил я не хреново, но что удивительно, ему видимо было все равно. Он был как муравей, который поднимает вес, превышающий свой собственный в несколько раз.
Я почувствовал, как запахло жареным – это были волосы на голове. Худой практически запихнул меня лицом в костер, перевернувшись на мне, словно баба на шесте, даже не разжимая рук. Такое ощущение, что каждому моему действию он находил противодействие. Лицо обожгли языки пламени, я почувствовал, как кожа на лбу начала жечь и, кажется, покрываться волдырями. Я попробовал переместить весь вес на противника, извернувшись, как недавно сделал враг. Получилось. Скелет угодил спиной в костер, кувыркнувшись в сторону от огня, встал на ноги, успев зубами схватить тлеющее небольшое полено. Гребаный циркач. Он перебросил его в руку, палка начала разгораться от резкого движения. Я отскочил назад, спиной упав на землю, где лежал рюкзак. Рукой, найдя оружие на дне, я в мгновение выдернул его из рюкзака, и, наведя дуло на лоб худого мужика, нажал спусковой крючок.
