Конкистадоры Гермеса

– Ага. Город полностью контролируется Рейхсвером, такое впечатление, что военные ждут нападения со дня на день… Надеюсь, перестраховываются.

Экипаж машины боевой давно проснулся. Тиль-большой с Тилем-маленьким лениво копались в ящике для снаряжения, закрепленном на задней стороне башни, Курт сидел на броне и отчаянно зевал. Сто раз предлагал им ночевать в доме и постоянно получал вежливый отказ – нельзя. Логика для человека гражданского непостижимая: шляться по борделям ночами можно, а спать под крышей – нет. Впрочем, я залезал внутрь танка и убедился, что там достаточно удобно и вовсе не тесно, рядом с командирскими креслом можно хоть ящик с пивом поставить.

– Знакомьтесь, это Николай Крылов из Петербурга, мой коллега. Биолог, занимается вопросами чужой жизни.

– А-а, союзники? – понимающе сказал Курт. – Рад приветствовать. Куда собрались в такую рань?

Представились, я передал тевтонам завтрак, обменялись новостями. Курт сообщил, что командование ожидает прибытия подкреплений, – это не было для меня сюрпризом, Гильгоф вчера намекал о скорой массовой высадке на Гермес. Больше никаких особо интересных событий в нашей жизни не наблюдалось, но одна фраза Курта заставила меня насторожиться.

– …На базе чертовщина какая-то происходит, – неторопливо повествовал герр лейтенант. – Луи, ты должен разбираться, что это за животные такие: смахивают на хорька, только шкура желтоватая и хвоста нет? Да вот, смотри!

Курт быстро забрался в утробу «Тигра» через люк командирской башенки, пошуровал там полминуты и предъявил пушистого зверька размерами с подрастающего котенка. Тварь была моментально опознана – «горностаевый w-диноцерат», отдаленно родственное грызунам травоядное существо, даже для фауны Гермеса считающееся очень архаичным. Переходная форма эволюции, недаром голова животного слегка похожа на ящеричью.

Больше всего меня поразил тонкий кожаный ошейник, украшенный бляшкой с выгравированными цифрами 446. Номер машины Курта.

– Никогда бы не подумал, что местное зверье так хорошо относится к человеку, – продолжил Курт, машинально почесывая диноцерата за ухом. – Эти хомяки оккупировали наш лагерь неделю назад, поселились в машинах – по одному на каждый танк. Выгоняй не выгоняй, все равно возвращаются. Шастают по палаткам, просятся на руки… В целом ребята к ним хорошо относятся, большинство экипажей для своих тварей сделали ошейники с номерами, чтобы не перепутать какой чей. Жрут траву, в танке не гадят, мы всегда оставляем для зверя открытым лючок для стрельбы из личного оружия. Предпочитает спать на ящике боевой укладки.

– Ничего себе новости, – протянул я, почесав в затылке. – Диноцераты плохо приручаются, и встретить их в природе довольно сложно. Вид числится вымирающим, они не могут конкурировать с высшими животными… Говоришь, их много?

– Не меньше полутора сотен на весь лагерь. Звери не вредные, скорее немного назойливые. Однако мы привыкли.

– А почему ты сказал «чертовщина»?

– Да потому, что у вас планета ненормальная! Огни святого Эльма по ночам – дело самое обычное, ползают по технике, камуфляжной сетке, по швам палаток. Это как – привычно и естественно?

– Никогда не замечал ничего подобного в городе, только во время сильных гроз…

– Давай не будем о ваших грозах! Какой сегодня день недели? Среда? Отлично, в субботу будем ждать очередной шторм.

– Почему именно в субботу? – удивился я. Никто не спорит, после первой супергрозы вечером 4 июля они стали повторяться с пугающей регулярностью, минимум раз в неделю, но какой-либо системы в появлении штормов я доселе не замечал.

– У нас собственная метеорологическая служба в подчинении штаба дивизии, если не знаешь. Подожди-ка… – Курт залез в планшет и извлек блокнотик. Пролистал. – Пожалуйста, вот график. Бури происходят через каждые пять дней, потом через шесть, через семь и снова через пять. Далее круг повторяется. Думаешь, в этом нет ничего странного?

– Конечно, – не покраснев, соврал я и понес откровенную чепуху: – Все зависит от скорости обращения планеты, вспышек на поверхности нашей звезды и других параметров… Курт, это ведь не Земля! Тут все другое! Поверь, ничего страшного не происходит, люди спокойно живут на Гермесе сто с лишним лет.

– Только это и успокаивает, – проворчал лейтенант. – Но от ощущения неуютности я не могу избавиться. Как и многие другие.

– Можно тебя попросить об одолжении?

– Все что угодно.

– Если увидишь нечто особенное или непонятное, запиши впечатления в блокнот. Когда сведений наберется достаточно, попробуй систематизировать. И сослуживцев попроси делать то же самое.

– Это тебе зачем? – подозрительно нахмурился Курт.

– Для колледжа, – вновь слукавил я. – Вы здесь люди новые, можете заметить то, к чему постоянные жители Гермеса привыкли и на что давным-давно не обращают внимания. Договорились?

– Сделаем, – кивнул герр лейтенант. – Мне и самому будет интересно.

– Тогда до встречи. Пустую бутылку из-под молока поставь к воротам поместья мадам Ландри.

– Конечно. Будем смену ждать, скоро появятся… Счастливо!

Я подтолкнул локтем Крылова, кликнул собак, и мы зашагали к дороге, ведущей в сторону реки, на берегах которой расположились десятки обширных фермерских хозяйств. Псины, почуяв свободу, умчались в придорожный лес – стращать тамошних обитателей. Любимое развлечение на прогулке.

– Кажется, первый след мы взяли, не выходя из дома. – сказал я Крылову. – Ты немецкий язык знаешь? Понял, о чем говорили?

– Поменьше необоснованного оптимизма, побольше дела, – покачал головой Коленька. – Тот факт, что никогда не бывавшие на Гермесе тевтоны видят необычности на каждом углу, еще ничего не доказывает. Допустим, военная база расположилась там, где диноцераты устроили свою колонию. Зверьки не увидели в людях опасности…

– Ты сам в это веришь?

– Не верю. Но объяснять нашествие диноцератов на лагерь германской танковой дивизии происками Чужаков тоже нелепо. Смысл? В исследовании Жерара Ланкло сказано, что это норные звери, причем они способны выстраивать под землей немаленькие дворцы, с пещерками, складами зерна и сотнями ходов. Или я ошибаюсь?

– Танк – это просто замечательная пещерка для комфортной жизни, – съязвил я. – Особенно если учитывать то, что в зверинце Жерара и Амели живет всего пара диноцератов, поймать их крайне сложно, а кусаются они почище любого хищного тилацина. Пускай и маленькие.

– Да ладно тебе… Ух ты, какая красотища! Можешь меня сфотографировать? Отошлю голограмму маме, она любит такие пейзажи. Другая планета все-таки!

Мы как раз взобрались на высокий крутой холм, лесок остался за нашими спинами. Позади открывался замечательный вид на кварталы Квебека, а прямо перед нами извивалась лента реки Святого Лаврентия и зеленели бесконечные пространства равнины «Новой Канады», как эти земли именовались в географических справочниках.

ПМК со встроенным голографическим имиджером работал идеально, я давно привык, что вся принадлежащая Гильгофу и его коллегам аппаратура не боится геомагнитных возмущений Гермеса и электромагнитных импульсов. На сей раз, однако, произошел сбой – картинка на мониторе оказалась смазанной. Я не сразу понял, в чем дело.

– Давай-ка еще раз, – скомандовал я Крылову. – Черт, опять…

– Что – опять? – заинтересовался Коленька. – Покажи!

Изображение человека на дисплее было окутано неясным маревом, будто Крылов излучал тепло. Я машинально потрогал его за руку – ничего необычного.

– Так… – нахмурился Русланыч. – Раньше таких чудес не было. Сделай серию снимков во всех доступных проекциях, посмотрим, что получится…

Получилось нечто категорически непонятное. Крылова окружала невидимая человеческому глазу аура, заметная в инфракрасном и ультрафиолетовом диапазонах, нечто вроде энергетического кокона неправильной формы. Искусственный разум ПМК провел анализ полученной информации и…

– По-моему, это уже перебор, – сказал Коленька с самым обалдевшим видом. На маленьком экране светилось синими буквами заключение ИР: «Со значительной долей вероятности можно утверждать, что в организме исследуемого объекта происходит управляемая реакция термоядерного синтеза». – Какой, в жопу, синтез? Луи, я нормально выгляжу? С твоей точки зрения?

– Вполне. – Я недоуменно пожал плечами. – На водородную бомбу или переносной реактор ты мало похож. Самочувствие не меняется?

– Вроде бы нет… Сохрани информацию, доведем Гильгофа до очередного обморока. Термоядерный синтез в органической структуре? Да быть такого не может, наверное ПМК сломался!

– Кажется, может… – Я онемел, посмотрев на монитор. – Эта сволочь на полном серьезе уверяет, что ты… Кхм… Короче, ПМК зарегистрировал исходящий от тебя поток тяжелых нейтронов. Очень кратковременный, четыре наносекунды. Теперь все снова в норме…

– Бред сивой кобылы, – помотал головой Крылов. – Самое смешное в том, что я абсолютно ничего не ощущаю! Давай будем считать, что искусственный разум… Того. Спятил.

– Давай, – незамедлительно согласился я и упрятал ПМК в рюкзачок. – Забудь.

– Забудешь такое!

– Хватит! Мне напомнить, что у нас полно дел? Выброси эту ерунду из головы.

– Уже выбросил. Куда направляемся?