Иллюзия неодиночества

– В свободном полете.

– Ясно. В семье-то нормально?

– Нормально. Ну, бывай Витек, удачи тебе.

– Давай.

* * *

Вспоминая долгими одинокими вечерами на острове всех тех, кто его раньше окружал, Егорча с удивлением отмечал, что не находит в своем сердце ни малейшего отклика, похожего на сожаление по утраченному. Вся эта людская толпа, проплывшая когда-то безликим смазанным потоком мимо, не оставила ни одной значимой зарубины в памяти Егорчи.

В то же время остров создавал вполне ощутимое состояние умиротворения и единения. Егорче казалось, что он полноправный компонент какого-то закрытого сообщества. Возможно, так представлялся ему его остров. Выхаживая побережья и пересекая лесистые взгорки, Егорча полнился мыслью, что он здесь свой. На самом деле так, наверно, и было. Участие Егорчи в жизни острова протекало незаметным присутствием. Тонкие дымки сушняка над крышей избы вечерами, редкие выстрелы для пропитания, обсыпанная чешуей хвоя под вешалами.

Егорча заготавливал дрова. После сытного обеда время для плодотворного труда было самое то. Кряжистые смоляки Егорча выборочно валил в центре острова. Чурки шли на поленья для печи, порубленную мелочевку Егорча складировал под навес, используя после в костер для дневной готовки.

Самое сложное заключалось в транспортировке. Таскать дрова приходилось большей частью на себе. Егорча был даже счастлив ощущать наутро приятную ломоту в натруженных плечах и руках. Ощущение пробегающих импульсов. Ощущение силы. Той, которой недоставало тогда.

* * *

Егор возвращался реально навеселе. Начали в офисе после шести с шампанского. По случаю дня рождения. После текила, как положено. С солью с тыльной стороны ладони. Лимон. Виски, коньяк, водка, бальзам. Догнавшись пивом с попутного ларька, Егор неровным шагом двигался к метро, петляя кривыми подворотнями Петроградской стороны. За одним из углов его настиг «момент истины».

– Чувак, чо, закурить-то есть, а?

– Не вопрос, ребят. – Егор протянул раскрытую пачку.

Запомнил он только первый сокрушительный удар в нос. Потом, видимо, Егора долго пинали. Когда он очнулся, лежа около воняющей застарелой мочой стены, долго не мог подняться. С носа капало на рубашку, куртки не было. Карманы были пусты.

Пожалуй, несколько странно, но именно в тот самый момент, когда Егор стоял, шатаясь и придерживаясь рукой за стену, пытаясь остановить обильные, густые, бурые капли из разбитого носа, он вспомнил события десятилетней давности. В то лето Егор отдыхал у дальних родственников, в глухой деревне. Коротая вечера с местными девчонками и полузабытыми друзьями детства, Егор упивался разными номерами отечественной «Балтики» вперемешку, не гнушаясь убойной и модной в то время «девяткой».

В один из таких вечеров, тусуя на заднем крыльце деревенского магазина с привычной компанией, Егор заприметил одинокого «бича», копающегося в близлежащей помойке. Это был дед лет шестидесяти, аккуратно промышлявший по поселку сбором бутылок, бесхозного металлолома и прочей требухи. Основной капитал дед Евсей делал на зиму на летнем сборе ягод для финнов, но Егор об этом не знал. Бравируя столичным пренебрежением к так называемым отбросам общества, Егор запустил очередную пустую бутылку из-под пива с навесом в угрюмо согнутую спину «бича» Евсея.

Попал, однако же, в голову. Малолетки, с хмельным восторгом наблюдавшие за перформансом, тихо ахнули. Порожняя бутылка, отскочив от головы деда Евсея, звякнула о камень и откатилась в сторону. Егор тихо, внутренне выдохнул и расправил поникшие было плечи. Евсей же истово перекрестился на затянутые осенними облаками небеса и, подхватив свою видавшие виды коляску, направился к группе молодежи, восседавшей на заднем крыльце магазина.

– Егор, ты что? – шептала ему полногрудая Настя. – Ты же убить его мог.

– Нормально все, Настен, – отмахнулся воспрявший Егор, открывая очередную пива.

Ему явно нравилось, что Настя считает его «своим», ревностно оберегая от прочих заигрываний со стороны возможных соперниц. Все медляки в сельском клубе для Егора были надежно забронированы Настей, которая явно умело манипулировала своими юными упругими прелестями и прозрачными полунамеками о готовности к «тому самому».

Тем временем Евсей подтянул свою двухколесную, набитую отребьем развалюху к кучке молодежи и, ни к кому конкретно не обращаясь, вопросил:

– Во как двинуло-то, ребят, а? Как с неба будто?

– Да уж, дед, – ответил Егор, паскудно ухмыляясь.

– Я-то думаю, как так можно ли, – продолжал Евсей.

– Тут, дед, дело такое. Не знаешь, где найдешь, как говорится, – сказал Егор.

– Неисповедимы пути Господни, – ответил дед Евсей и, ухватив крепче ручку тележки и сдвинув засаленный картуз на затылок, двинул мимо.

– Ну, Егор, – сказала Настя.

– Да чо нам, кабанам, – Егор игриво притянул подружку к себе.

Такой вот случай вспомнился Егору. И отчего-то ему было действительно жалко одинокого деда Евсея именно сейчас, а не тогда.

* * *

Егорча не тяготился своей одинокостью. Даже скорее сознательно избегал нечастых встреч с местными. Летом бывали еще залетные туристы. И наши, и финны-байдарочники. Ставили свои палаточные бивуаки, жгли яркие ночные костры.

Егорча, бывало, наблюдал за ними из укромных, хорошо известных ему мест. Ловил обрывки разговоров, жадно хватал взглядом обнаженные фрагменты тел редких туристок. Осторожно отгонял прилипчивую мошкару, щурился сквозь густую листву.

После того, как уезжали непрошеные гости, Егорча внимательно осматривал место стоянки. Тщательно закапывал неубранные остатки мусора, брезгливо посматривал в сторону импровизированных ям-туалетов.

Управившись ближе к вечеру с очередной сухостоиной, Егорча счел, что на сегодня с дровами достаточно. Подхватил в сенях белое пластиковое ведерко на десять литров, неспешно отправился на берег за водой.

Озеро хмурилось, вечерея. Средней силы волна окатывала прибрежную гальку, пенясь и пришептывая. Дальние берега уже скрывались в предвечерних сумерках, и оттого остров казался Егорче еще более замкнутым обособленным миром, приютившим его и укрывшим от мира другого, внешнего и чужого.

Егорча зашел в воду, уберегаясь набрать в сапоги через край, наскоро разогнал прибрежную муть, зачерпнул. Песчинок, что поднимаются волной со дна, не избежать, но это ладно. В ведре осядут. Ощутимо задувало. Воротник хлестал по щеке с подветренной стороны.

Отчего-то подумалось, что он сам, вроде такой песчинки, был кидаем волнами из стороны в сторону, пока не осел на своем тихом уютном дне, укрывшись от мирских непогод.

Егорча постоял еще чуток на берегу, повернулся и скрылся в густом подлеске прибрежья.

Глава 2

Леший

Прошло два года размеренной жизни Егорчи на острове после того, как он волею судеб оказался выброшенным из привычного городского окружения. Скорее, привычной уже стала жизнь нынешняя. Неторопливый быт отшельника со временем был отлажен Егорчей до сезонности. Пробами и ошибками, но Егорча уже знал, когда уделить время заготовке припасов на зиму, а когда, наоборот, лучше отсиживаться возле печи, пережидая суровые непогоды. Летом Егорча валил сушняк, запасая дрова на долгую зиму, осенью промысловил сетями рыбу.

Городские воспоминания по-прежнему врывались во снах, но уже реже и не так болезненно, как поначалу. Уже не приходилось по нескольку раз за ночь просыпаться с криком в холодном поту, упираясь взглядом в низкий дощатый потолок. Хотя Егорча до сих пор помнил первые полгода жизни на острове, когда каждая ночь сквозь тревожный отрывистый сон обволакивалась липким ужасом кошмаров. Хуже всего было не от потерь, повторяющихся во снах. Больнее было от собственных ощущений, заново возвращающихся ситуаций.

* * *

В тот вечер генеральный директор, пребывая в благостном расположении духа, сделал Егору неожиданный презент.

– Ты у нас, Егор, все больше и больше по встречам ездишь разного уровня. Я тут подумал, что представительский портфель тебе как раз и не помешает. Вот держи-ка. Это настоящий «Монблан». С таким не стыдно в любую дверь, что называется, зайти.

– Ох, спасибо, Даниил Владимирович. Действительно шикарная вещь.

– Вот-вот. Тут места как раз и для бумаг, и для ноута.

– Да. Спасибо вам, Даниил Владимирович.

– На здоровье, Егор. Владей и добивайся новых успехов на благо компании.

Вечером Егор действительно отправился домой с ноутбуком в портфеле. Имело смысл подбить отчетность к итоговому ежегодному совещанию, а для этого требовалось перелопатить, что называется, кучу цифр. В метро, несмотря на поздний час, было людно, и Егор привычно притулился возле скамейки у самых дверей. Через две станции в вагон ввалилась шумная разномастная компания. И, конечно, нетрезвая. Егор, как правило, старался избегать такого соседства, однако демонстративно переходить на другое место в этот раз отчего-то не решился.