Проклятый путь

– Дайте его мне.

Она подчинилась. Даже не взглянув, Ник вернул нож рукояткой вперед.

– Первая ошибка. Никому не отдавайте свое оружие.

Она кивнула, пряча взгляд. Смягчившись, Ник встал сбоку, вытянув ее руку с ножом вперед.

– Не поджимайте большой палец, он должен лежать поверх указательного. Не закрепощайте запястье. Представьте, что у вас в руке кисть, сделайте мазок.

Он показал, как наносить режущий удар. Джой кивнула, все еще не смея поднять глаза. От пальцев на ее запястье разливается уже знакомое тепло, мысли путаются, а колени предательски слабеют.

– Хорошо, – сказал над ухом отвратительно спокойный голос. – Теперь вы хотя бы не уроните его мне на ногу.

Джой резко отступила, одернув руку. Все прежние мысли и чувства разлетелись, как куча листьев под порывом ветра.

– Вы, как всегда, очень галантны – язвительно сказала она.

– В пустыне я буду самым галантным человеком на десятки миль вокруг. Подумайте над этим.

Он направился к выходу. Джой со злостью посмотрела вслед. Снова захотелось отказаться от этой авантюры, никто ее не осудит, даже этот тип в выгоревшей шляпе. Она всего лишь сделает то, что все ожидают от девочки с Восточного побережья, привыкшей прятаться за спины пожарных, полицейских, судей, адвокатов, просто мужчин, оказавшихся рядом.

Джой взглянула на миссис Джилмор. Память услужливо напомнила храброе поведение той во время нападения индейцев, решимость, с которой беременная женщина сжимала в руке пистолет. Она верит в мужа, но всегда готова постоять за себя, и не испугалась бы перехода через пустыню.

Так неужели испугается она, Джой?

Вышли налегке. Ник взял лишь свои седельные сумки и небольшую флягу с водой – ровно половину скудного запаса. Коротко, но тепло простившись с четой Джилмор, он зашагал к дороге, Джой пришлось догонять почти бегом. У ворот она оглянулась, капитан и его жена стоят в дверном проеме. Сердце сжалось, Джой с изумлением поняла, насколько привязалась к этим людям.

В стороне проплыли обломки дилижанса, вокруг разбросаны открытые чемоданы, выброшенные и, большей частью, изорванные вещи. Джой поежилась. Осознание, что вокруг на сотни миль простирается безводная пустошь, пробрало, как прикосновение холодного, скользкого щупальца. Девушка покосилась на попутчика, не заметил ли тот ее страха, но тот обращает внимания не больше, чем на снующих среди камней ящериц.

За спиной солнце нижним краем коснулось гор, верхушки вспыхнули, как огромные факелы. Светило начало темнеть, уменьшаться в размерах, похожее на огромный кусок масла, растапливаемый этими огнями, горы побагровели, словно расплавленное солнце хлынуло на склоны. Джой на ходу оглядывалась, завороженная этим зрелищем, но вскоре под ногу подвернулся камень, она едва не покатилась кубарем и больше назад не смотрела.

Впереди дорога ныряет под знакомый скалистый навес. Джой ощутила, что начинает выбиваться из сил. Ник дышит ровно, лишь на груди и подмышками проступили темные пятна. Джой хотела злорадно указать на это, но ощутила, что ее рубашку можно вообще выжимать.

Как она поняла, им предстояло некоторое время идти по дороге, чтобы не форсировать окружающие долину холмы. Дальше они направятся напрямик через пустыню, срезая несколько размашистых петель дороги и избегая банд апачей, которые, возможно, еще рыщут по округе. Если все будет хорошо, они выйдут к Пекосу в нескольких милях севернее знакомой станции и спустятся по течению вдоль берега.

Недалеко от обочины показалась груда камней. Джой невольно ускорила шаг, надеясь хоть на минуту присесть и перевести дух, однако, едва она сошла с дороги, сильные пальцы сомкнулись на локте.

– К камням не приближайтесь.

– Уберите руки! – сердито воскликнула Джой. – Я просто хочу присесть и… и вытряхнуть камень из сапога.

Ник несколько мгновений всматривался в ее лицо, затем кивнул и зашагал дальше.

– Как знаете, леди. Мне меньше забот.

Джой фыркнула. Надо бы назло ему сесть, пусть ждет и злится, но он не оглядывается, словно уже забыл о ней, пришлось идти. Проходя мимо валунов, девушка заметила какое-то движение, всмотрелась. Под камнем кольцами свернулась крупная гремучая змея.

Невольно ускорив шаг, Джой догнала попутчика, зашагала рядом, поглядывая искоса. Когда идешь рядом с таким, поневоле чувствуешь себя слабой и никчемной, хотя он выше всего на полголовы, но в руках, развороте плеч чувствуется дикая неукротимая сила, как у молодых мустангов. Впрочем, мелькнула мысль, и мустангов приручают, есть даже особые люди, мустангеры, которые зарабатывают этим на жизнь.

– Вы не могли бы не называть меня так? – спросила Джой. Ник оглянулся, в глазах сверкнули знакомые озорные огоньки.

– Как?

– Ну… леди.

Огоньки разгорелись в пламя, но лицо держит оскорбительно недоумевающим.

– Почему?

Она промолчала. Видно же, сам понимает, что с его языка «леди» звучит изощренным оскорблением, словно обращается к деревенской дурочке, измазанной грязью и навозом, но объяснять это – значит, просто дать повод снова посмеяться над ней. Скалистый козырек заслонил небо, Джой непроизвольно сжалась, снова ощутив тяжесть сплошного каменного массива над головой. Ник ускорил шаг, спеша быстрее миновать опасный участок. Если поблизости есть апачи, то они именно у дороги, поджидают путников и экипажи.

Серая стена тянется по левую руку, теперь девушка рассмотрела, что она не такая гладкая, как казалось из мчащегося дилижанса. Темнеют трещины, углубления, в них, словно мохнатые пауки, прячутся пучки бурого мха. В одном месте стена покрыта копотью на высоту человеческого роста, опален даже каменный свод вверху, словно кому-то вздумалось развести огромный костер прямо на дороге.

У каменной баррикады, наспех построенной индейцами, Ник замешкался, долго осматривался, затем пошел дальше, не убирая руки с кобуры. Джой украдкой коснулась ножа на поясе. Конечно, если апачи нападут, от него будет мало проку, но тяжесть оружия придает уверенности, заставляя страх и усталость униженно прятаться под каблук сапога.

Скоро стена превратилась в размытую серую полосу, Джой начала отставать, с трудом переставляя ноющие ноги. Спина попутчика маячит впереди, иногда скрываясь в сгущающихся сумерках, в такие мгновения Джой, как ей казалось, почти бежала, хотя на самом деле едва ускоряла шаг. Лишь раз Ник остановился, сунув в руки флягу, но два отпущенных ей глотка высохли, едва коснувшись пересохшего языка.

Справа клубится сумрак, заползает под каменный свод, Джой инстинктивно старается держаться ближе к стене. Внезапно камень под пальцами исчез, в лицо дохнуло прохладным воздухом ночной пустыни. Джой остановилась, глубоко вдохнула. Позади, за горами, еще алеет едва заметный ореол, но ночь победно теснит, звезды мерцают густой россыпью. Джой попыталась найти знакомые созвездия, это удалось не сразу, они оказались совсем не там, где она привыкла их видеть из беседки в саду.

Ник свернул с дорогу в темноту. Джой поплелась следом, чуть не плача от жалости к себе. Гордость не дает попросить привал, хотя всего неделю назад она бы потребовала остановку из-за складки на платье. Это с пониманием восприняли бы на востоке, но, увы, в этих нецивилизованных краях женщине приходится быть гордой и сильной не на словах, а на деле. Ник остановился так резко, что она едва не ударилась в его спину.

– Переночуем здесь.

Джой едва не всхлипнула, захотелось сказать, что он не такой уж и негодяй, что она все прощает, все насмешки, снисходительные взгляды… пока она подбирала слова, Ник исчез в темноте. Джой огляделась. В паре шагов начинается отвесный склон, в нем темнеет пещерка, просто углубление, за десятилетия образованное ветром. Девушка без сил опустилась на камень, вытянув гудящие ноги, сняла шляпу. Волосы упали на плечи, она чуть взлохматила, порыв ветра принес облегчение. Мелькнула вялая мысль, что подруги, будь они здесь, не признали бы ее в усталой путнице в мужской одежде не по размеру, с распущенными в беспорядке волосами, огромным ножом на поясе…

Неподалеку хрустнуло, Джой вздрогнула, обернулась. В темноте что-то мелькнуло, она увидела быструю тень, затем еще одну. Хруст повторился, на этот раз ближе. Что-то метнулось навстречу, как ей показалось, прямо в лицо, девушка вскрикнула, отступила и, не удержав равновесия, села на глиняную осыпь. Крупная летучая мышь полетела прочь, наверное, хвастаться подвигом, на лету поймав крупного жука, лопнувшего под зубками зверька с уже знакомым хрустом.

Джой перевела дух. Коричневый комок упал на рукав рубашки, она машинально стряхнула. Крупный паук улетел в темноту, девушка вскочила, завертелась на месте. Пустыня, днем казавшаяся раскаленной и безжизненной, ночью ожила тысячами звуков, а звезды теперь кажутся глазами местной живности. Издалека докатился протяжный вой, Джой замерла. Сердце колотится в районе пяток, желание бежать, не разбирая дороги, борется со страхом налететь еще на какого-нибудь обитателя пустыни.

Когда вернулся Ник, девушка набросилась с кулаками.

– Я думал, ты устала, – сказал Ник, складывая у склона несколько сухих кустов, срезанных у корня.

– Вы… ты… ушел… а тут… пауки, летучие мыши, волки… придут и будут есть меня живой…

– Живой не будут. Хотя мне однажды рассказывали, как пара койотов напали на раненого, выгрызли живот, тянули оттуда кишки…

Зажав рот ладонью, Джой метнулась в темноту, оттуда донеслись характерные звуки, запахло желчью. Посмеиваясь, Ник умело сложил хворост в яму, через минуту заплясал огонь. Ник придирчиво обошел вокруг, но уже через пять шагов света не видно.

Вернулась Джой бледная и злая настолько, что змеи на милю вокруг попрятались под камни. На камне ожидает жестяная кружка, на треть наполненная коричневой массой. Джой оглядела ее с подозрением.

– Что это?

– Немного воды, пшена, ложка сахара… ужин.

Джой осторожно пригубила. Сладковатая теплая бурда утолила и голод, и жажду, по телу разливается приятное тепло, а лицо Ника, подсвеченное отблесками костра, перестало казаться таким уж отвратительным.

– Пещера тесновата, – сказала Джой. – Где же будешь спать ты?