Тульский – Токарев

Довожу до Вашего сведения, что 7 ноября 1989 года ос. Лукша Анатолий Евграфович (Докука), 1956 г. р., отбывающий наказание по ст. 144-3 и помещенный в ПКТ за злостные нарушения режима содержания, вскрыл себе вены неустановленным режущим предметом. После чего напустил в миску кровь из вскрытой вены, накрошил туда хлеб и съел эту «тюрю».

Самоистязание было прервано только при вызове наряда ДПНК. Ос. Лукше была оказана медицинская помощь в 21.45 силами санитара санчасти ос. Ольшанского.

Вследствие оказания неповиновения ос. Лукшой законным требованиям представителей администрации к нему были применены спецсредства. Считаю целесообразным доложить, что вышеуказанные действия ос. Лукши не продиктованы прагматической целью – попасть в больницу. По оперданным, ос. Лукша стойко придерживается воровских традиций, и его выходка с поеданием собственной плоти – лишь способ устрашить администрацию учреждения.

Ос. Лукша в беседах с оперативными сотрудниками неоднократно заявлял, что работать он категорически отказывается и на «красной зоне долго не засидится».

Среди осужденных, не вставших на путь исправления, ос. Лукша является неформальным лидером, всячески мешает работе воспитательного и режимного отделов колонии.

Исходя из вышеизложенного, полагал бы поставить вопрос перед судом г. Ивделя об изменении режима содержания ос. Лукше с этапированием последнего в учреждение тюремного типа г. Соликамска.

    Ст. оперуполномоченный УЧ-24 9/12
    Ст. лейтенант вн. службы
    Луценко В. В.

Газета «Советская Латвия»

от 21 августа 1980 года

«Как были спасены советские моряки»

…В минувшую пятницу на энской погранзаставе произошел случай, о котором сообщила наша газета. Отважные пограничники спасли в открытом море восемь советских моряков. Наш корреспондент встретился с отважными пограничниками. Они рассказали о том, как все произошло.

– Мы несли вахту в море, – начал свой рассказ капитан-лейтенант Борис Петрович Михеев. – …Прозвучал сигнал тревоги, и мы, изменив курс, направились к месту, указанному в радиограмме… на волнах вверх дном плавала баржа… аварийная команда во главе с инженером капитан-лейтенантом Синицей немедленно начала спасательные работы.

* * *

Под воду пошел матрос Георгий Бычков – отличник боевой и политической подготовки, заканчивающий в этом году службу в погранвойсках. Одетый в легкий водолазный костюм, он уже был наготове и быстро спустился под воду. По веревке, привязанной к кубрику инженером Синицей, Вычков быстро добрался до цели. Так как женщина по-прежнему не хотела выходить из кубрика, он снял с себя кислородную маску и предложил ей. Лишь после этого она согласилась следовать за ним и вскоре всплыла на поверхность. Это была 24-летняя Валентина Портукиде, мать трехлетней девочки.

* * *

На рассвете вблизи потерпевших аварию проходил транспорт «Кап-Валенте», принадлежащий ФРГ…

– Как могли они не заметить баржи? – удивляется матрос Георгий Бычков…

– Очевидно, моряки этого транспорта не считали себя обязанными помочь людям, попавшим в беду. Бессовестно это!

Мы полностью согласны с Георгием.

…Варшава не оглядываясь уходил со «шкапинскими» в подворотню, а Артур завороженно смотрел ему вслед, крепко стискивая в кулаке подарок и не замечая того, что порезался. Артуру очень хотелось, чтобы Варшава оглянулся, но уже тогда, в десять лет, он если не понимал, то чувствовал: уходя, нельзя оборачиваться…

Токарев

Октябрь 1976 г.

Ленинград, В. О., 15-я линия

…После того как родители развелись, Артем Токарев ни разу не пожалел, что остался с отцом в коммуналке, а не с мамой в отдельной двухкомнатной квартире. Нет, маму он, конечно, любил, но с отцом было интереснее. Интереснее и уютней… И потом – мать все время говорила с ним, как с ребенком, а с отцом Артем чувствовал себя почти взрослым. После развода Василий Токарев обнял сына за плечи, посмотрел в глаза и серьезно сказал:

– Ну что, Темка, – вдвоем не соскучимся? Мы – мужики, нам легче, а мама – она еще молодая, ей жизнь устраивать надо… Чего под ногами путаться…

Одиннадцатилетний Артем понял все по-взрослому и быстро привык видеться с матерью раз в неделю-две. Навещая мать, он почему-то всегда чувствовал себя в ее квартире, как в музее, – хотя мебель там стояла современная «гэдээровская», а кухня – чешская. В их с отцом комнате дышалось намного легче, и этой легкости дыхания никак не мешал крепкий сталинский стол, дореволюционный диван и вовсе старинное истертое кресло, в которое не запрещалось прыгать даже с монстрообразного шкафа. Впрочем, детские игры в индейцев и буденовцев Артему надоели быстро – гораздо интереснее была работа отца, старшего оперуполномоченного уголовного розыска. По работе своей Василий Токарев сыну ничего специально не объяснял, но присматриваться не препятствовал и никогда не говорил фраз типа: «Ты еще маленький, тебе еще рано об этом знать», – на крайний случай обходился шутками, никак не давившими детское самолюбие…

Артему было хорошо. Он с интересом рассматривал истрепанный альбом со старыми фотографиями, который принес с работы отец. Токарев-старший присутствовал тут же – вместе со своим другом, напарником и совладельцем общей уборной в коммуналке Андреем Богуславским, который только в отделе кадров числился старше Василия – по должности и званию. Мужчины выпивали – повод был законный, Богуславскому сняли предыдущее взыскание и тут же – с интервалом в сутки – объявили новое. Артем еще не научился до конца понимать, почему отец и Андрей Дмитриевич на выговоры всегда реагировали добрее и веселее, чем на благодарности и награды. Может быть, потому, что взысканий было больше?

Начальнику Управления кадров

ГУВД Леноблгорисполкомов

Полковнику милиции

Матюшину А. Т.

Рапорт

Довожу до Вашего сведения, что 1.10.1976 года через заместителя начальника 7 отдела УУР Богуславского мною был вызван ст. оперуполномоченный 7 отдела УУР капитан милиции Лавров Е. В. для проведения съемок его на доску почета ГУВД согласно Вашему распоряжению от 26.09.1976 года.

В разговоре со мной начальник 7 отдела УУР Богуславский заявил, что «постарается найти Лаврова и убедить его в необходимости участия в столь важном для работы карманного отдела мероприятии», (привожу дословно). Тон Богуславского был явно издевательский. Также тов. Богуславский заявил о невозможности прихода Лаврова в парадной форме в связи с полным отсутствием таковой.

2.10.1976 года оперуполномоченный Лавров не явился в указанное время, чем не исполнил Ваше указание.

5.10.1976 года около 20.00 сотрудник Лавров случайно увидел меня в ресторане «Корюшка», где я с коллегами по работе отмечал юбилей уголовного розыска. Я, поздравив его, сделал замечание о халатном отношении к обязанностям офицера милиции. Сотрудник Лавров театрально подошел к нашему столику, самолично налил себе рюмку водки, выпил ее со словами: «За здоровье Вашего превосходительства! Ротмистр Лавров!». После чего взял со стола бутылку коньяка и удалился. На наше возмущение он по-хамски ответил: «Кыш!». При этом сотрудник Лавров еле стоял на ногах.

Прошу Вас принять меры к оперуполномоченному 7 отдела УУР Лаврову за оскорбительное поведение по отношению к старшему по званию и должности, а также к заместителю начальника 7 отдела УУР Богуславскому за попустительскую политику в отношении подчиненного ему личного состава.

    Зам. начальника
    2 отдела УК ГУВД ЛО
    Майор милиции
    Чуриков Д. С.
    6.10.1976 года

И Токарев-старший, и Богуславский, испытывая наркотическую зависимость от работы, патологически не желали правильно выстраивать карьеру и отношения с начальством. Оба, не разговаривая много на эту тему, полагали, что есть в жизни вещи намного более значимые. Постепенно Артем учился – нет, не понимать, а скорее чувствовать, – что они имели в виду.

…Однажды Богуславский притащил откуда-то протоколы допросов одиннадцати сотрудников Ленинградского НКВД, арестованных и расстрелянных в 1936-м за отказ выполнять секретное предписание о возможности применения мер физического воздействия к подследственным. Почти целую ночь Богуславский и Токарев читали вслух эти протоколы и пили «во помин», не чокаясь. Артему эта ночь дала больше, чем год уроков истории в школе…

Артем вынул из альбома одну фотографию с надломом и щелкнул ею, как игральной картой, по необъятному ореховому столу:

– Отец… А почему у них лица такие… землистые и непримиримые?

Токарев-старший встрепенулся, оторвался от рюмки, в которой что-то разглядывал, и улыбнулся сыну:

– Нет, просто снимки три на четыре, шесть на восемь – это ж на туаменты. Знал бы ты, как эти строгие человеки любили жизнь, как чудили…

– Чудили ли? – ухмыльнулся Богуславский. – Эти-то вот?

– Але, дети на проводе, – попытался отодвинуть тему Токарев.

– Где дети?!! – поперхнулся последними недопитыми десятью граммами Богуславский. – Нет, а где дети-то?!! Вот это? Это уже не дети, это уже нормальные сволочи… Вась, ты б лучше рассказал наследнику, как надысь с лавсаном материю у жулья подмели…