Жизнь в дотелефонную эру

Фотофон был предшественником волоконно-оптических систем связи, которые стали популярными во всем мире, начиная с 1980-х годов. Основной патент на фотофон (патент США 235 199 «Устройство для передачи сигналов и связи, называемое фотофоном») был выдан в декабре 1880 года, за много десятилетий до того, как его принципы нашли практическое применение.

Строго говоря, то, чем мы пользовались, не было фотофоном. Это была смесь персонального компьютера с передачей звука и изображения по аналоговым линиям. Одновременно это был и социальный эксперимент, когда люди могли напрямую, без официальных регуляторов и чиновников, разговаривать друг с другом. Нечто подобное было на телевидении, но как можно было сравнивать доступное средство с государственными каналами? С другой стороны это и был материализованный на доступных средствах именно фотофон!

Один из известных актеров, кажется Крис Кристоферсон, играл в американском фильме, где русские захватили США – крутая фантазия в Голливуде, а? – американского партизана, который отважно сражается против русских захватчиков. Так вот, на премъеру он прилетел в Москву и отсюда общался с журналистами в США, расположившись непосредственно у "захватчика".. Через "фотофон", конечно же.

Такая вот "народная дипломатия" прекрасно работала. И в Америке видели, что никто никого не захватил, а их партизан сидит перед компьютером и рассуждает с улыбкой о мрачных фантазиях киношников времен холодной войны.

Я вспоминаю это время, как хорошую и неожиданную оттепель в наших отношениях.

В это прекрасное время в моей жизни произошли некоторые изменения. Бывший в то время Главным редактором Геннадий Николаевич Селезнев ни с того ни с сего предложил мне отбирать карикатуры и юмористические рисунки для публикации в Комсомолке.

– Так я же рисовать не умею, – попытался возразить я. На что получил ответ: – А там и не надо уметь. Надо просто иметь чувство юмора!

И оно, насколько я понимал, у меня было.

Но в то время карикатуристу было сложно сделать себе имя – не в каждом номере печатались рисунки. Гонорары были крохотные, так что о профессиональной каръере и говорить было нечего. Но при этом талантливых людей было огромное количество и рисунки были прекрасные – веселые, глубокие, потрясающие. А увидеть их кроме меня никто не мог. Газетные возможности были очень маленькие.

И тогда было решено устроить совместную выставку карикатуры СССР-США.

Нужно понимать, что "решить" и "организовать" на самом деле разные вещи. Я не буду утомлять читателя сложностями перевозки рисунков через границу, переговорами, общением с Анн Майснер, директором муниципальной галереи в Сан-Франциско и т. д. Но – все было сделано!

Смысл выставки был в том, чтобы стартовать в Сан-Франциско, в галерее San-Francisco Arts Commission Gallery, где к нам должны были присоедиться художники из так называемой Грейт Бэй ареа – Калифорнийского побережья, а дальше она должна была отправиться по всем 50 штатам.

Честно скажу, я очень волновался. Мы везем картинки в абсолютно неизвестную страну. Поймут ли их? А если нет? Напишут, что наши рисунки никакие. Выражаясь мягко, не хотелось облажаться – ведь позор будет по обе стороны океана…

Нужно было выработать какие-то критерии отбора. А какие? Ведь аудитории мы не знали от слова совершенно! Решили отказаться от социалистической специфики. Американцы просто не поймут очередей за мясом и соответствующего юмора. Сообразно, все, что имело какой-нибудь локальный оттенок безжалостно выбрасывалось. Картинки не должны иметь текстов! Никаких! Потому что текст является своеобразным спасательным кругом для художника – если он чего-то не может выразить изобразительными средствами, это можно объяснить текстом. Но тогда причем здесь картинка? Печатай тексты и все.

При этом, какую же великолепную команду я собрал! Внизу фотографии и рисунки только некоторых из них:

Это только малая толика художников, участвовавших в проекте: Вадим Сергеевич Коноплянский (наверху, ему уже 80), Валентин Розанцев, Валентин Дружинин, Володя Буркин.

Некоторые уже не с нами, но рисунки их – будут всегда с нами, о чем я расскажу в следующей части.

4. Поехали!

Ну вот, можно собираться! И моя любимая теща, которая сидела на кухне на угловом чешском диванчике сказала, глядя на меня, мечущегося по квартире: – Ну ты собираешься, как в Америку…

На что я ответил, не веря собственным ушам:

– Нора Георгиевна, как раз это тот случай, когда я еду именно в Америку.

Стояла холодная война и лететь было не на чем. Не было рейсов в США! Поэтому сначала был рейс в Европу, в Шеннон, оттуда на Нью Фаундленд, затем в Нью-Йорк, ну а уж оттуда в Сан-Франциско. Я думаю, учитывая задержку в Нью-Йорке из-за погоды часов на шесть, в сумме перелет занял больше суток, где меня встречал Джоэл Шатц.

Было раннее утро, над заливом стелился легкий туман. Мы расположились в каком-то ресторане наверху, заказали ирландский кофе с виски и отпраздновали приземление.

Внизу просыпался, позванивая своими известными трамваями, незнакомый город. Виднелся силуэт моста Голден Гейт через залив и переворачивалась страница книжки сказок под названием Сан-Франциско.

San-Francisco Arts Commission Gallery. https://sfartscommission.org/ (https://sfartscommission.org/)

А дальше – работать. Выставка должна была располагаться в центре города, в муниципальном здании и нужно было все подготовить: рамочки, гвоздики, надписи, имена художников.

Наши картинки занимали одну стену. Американские, вернее, калифорнийские – на другой стене. Я впервые работал в такой единой команде с американцами. Заказали несколько огромных пицц, колу и – вперед!

Конечно же, меня раздирало любопытство – что они выставят? И могу сказать, что наши картинки были гораздо лучше. Они были смешные, интересные, необычные! Главное – короткие, что и вызывало смех от неожиданности.

Калифорнийские рисунки были близки к Микки Маусу. То есть, по сути это были классические комиксы. Правда, и авторы этих комиксов были солидные. Один из них был Хэнк Кетчем, (Hank Ketcham) создатель смешного героя, которого звали Деннис зе Меннис. Вот что пишет о нем Википедия:

Хэнк Кетчем Родился в Сиэтле, штат Вашингтон, Кетчем был сыном Уивера Винсона Кетчема и бывшего короля Вирджинии. Когда Кетчему было шесть лет, его отец пригласил на ужин иллюстратора. После ужина этот гость показал юноше свой «волшебный карандаш» и нарисовал несколько иллюстраций. Кетчема это сразу зацепило, и вскоре его отец установил в шкафу своей спальни небольшой письменный стол, за которым он мог рисовать. Кетчем начал свою карьеру в качестве аниматора у Уолтера Ланца, а затем и у Уолта Диснея, где он работал над «Пиноккио», «Фантазией», «Бэмби» и несколькими короткометражками про Дональда Дака.

Так что нельзя сказать, что с их стороны была слабая команда. Сильные графики и интересные люди. Просто другие. Со своим стилем.

Наши рисунки на них тоже произвели впечатление. До выставки на страницах газет и журналов циркулировали дешевые поделки, изображающие коммунистов дегенератами с серпами и молотами, нарисованные их же карикатуристами. А здесь они столкнулись с новым и неизведанным творчеством.

Хэнк пригласил нас к себе, на виллу-мастерскую в городок Кармел, неподалеку от Сан-Франциско. В центре небольшого парка на его вилле стоял фонтан в виде писающего Денниса. Под звуки этого фонтана мы пили калифорнийское вино и обсуждали российско-американские отношения. Все компоненты этой дискуссии были прекрасны, включая будущие отношения наших стран.

Там же мы познакомились с их способом рисования. Собственно Хэнк был директором компании – он создал типаж, Денниса, которого он взял со своего сына. Он же придумывал сюжеты. А отрисовывали их уже сотрудники, худрабы, выражаясь грубо. Но они создавали поток, который уже отвечающие за коммерцию сотрудники помещали в календари, журналы и другие издания.

Таким образом, это был по сути Фордовский конвейер. У нас было так сказать искусство ради искусства. А у них исскусство ради денег.

К выставке были приготовлены сувениры, майки и огромный постер, где два человечка – один с серпом и молотом, другой со звездочкой жали друг другу руки…

Ну, а на следующий день пресс-конференция. Муниципальный выставочный зал, наверное, никогда в своей истории не видел столько людей и журналистов. Когда я с подиума посмотрел вниз, то увидел только невероятное количество камер и микрофонов. Ну и вопросы – как ни странно, никаких гнусных, а скорее очень даже дружелюбныe.