Раздвоение ВВП: как Путин Медведева выбрал

Президент хотел, видимо, сказать, что они на порядок компетентнее российских, но, как и в послании, говоря про волка, сдержался.

– Их самих интересно послушать, – добавил он. – Они специализируются на какой-то проблематике и могут давать глубокий анализ тем или иным событиям. С такими людьми просто интересно, и они полезны для общества.

Я решил было, что мы, значит, вредны, но выяснилось, что президент не закончил:

– Мне бы очень хотелось, чтобы в нашей журналистской среде таких появлялось все больше и больше. Уверен на сто процентов, так и будет. Просто думаю, что нашим журналистам особенно было некогда заниматься таким самосовершенствованием потому, что надо было думать, как жить, как выживать. Все же люди, я прекрасно понимаю. Но чем стабильнее, чем спокойнее будет, тем более самодостаточными, экономически независимыми будут средства массовой информации, тем больше у нас будет появляться таких людей. Вот чего бы мне хотелось увидеть.

Осталось нам высказаться про то, какого президента хотелось бы видеть нам.

* * *

Владимиру Путину так не нравилось слово «преемник», что начинало казаться, будто саму идею насчет преемника и, может, даже само слово «преемник» придумали журналисты. Эти подозрения президент укреплял, постоянно отказываясь от желания реализовать именно такой принцип передачи власти. Так было, например, во время ежегодной пресс-конференции с журналистами в Кремле.

Ожидание встречи с прекрасным 1 февраля 2007 года было, как всегда, нервным. В партере не хватало свободных мест. К тому же участники мероприятия, попав в зал, долго не могли согреться. Проблема состояла в том, что поток из тысячи журналистов в Кремль был слишком неравномерным. Почти все пришли очень рано, чтобы занять лучшие места, – и застряли при входе в 14-й корпус. Коллеги только к пятой пресс-конференции президента России поняли, насколько это важно для них. У человека, вошедшего в этот день в 14-й корпус, мир сузился до размеров одного кресла, из которого он мог увидеть президента, а он – его (или хотя бы табличку с названием города). Только так можно было повысить свой шанс задать вопрос президенту России. Для этой тысячи с лишним человек вопросы президенту были важнее ответов президента.

Журналисты рассаживались в зале до самой последней минуты. Всем места в партере не хватало, но на балкон, где их было достаточно, никто не спешил. Люди игнорировали балкон, не понимая, что именно там они смогут прыгнуть выше головы тех, кто сидит в партере, так как по опыту прежних пресс-конференций можно было с уверенностью сказать, что два человека в президиуме – президент Владимир Путин и его пресс-секретарь Алексей Громов – заранее испытывают к сидящим на балконе некоторое сострадание и будут стараться компенсировать их неудобства более или менее преувеличенным вниманием к ним.

Появлению президента предшествует некоторый ритуал. Сначала на стол ставят нечто, накрытое настолько широкой белой накрахмаленной салфеткой, что издали (с балкона, например) создается такое впечатление, что под ней может оказаться что угодно, а скорее всего – какой-нибудь приятный сюрприз. Такие сюрпризы обычно оказываются под салфетками или в рукавах фокусников. Я бы, скорее всего, решил, что оттуда вылетит белый голубь, если бы не знал, что под салфеткой – чашка с зеленым чаем. И год, и два года назад при появлении человека с салфеткой на подносе зал начинал аплодировать, и это должно было означать, что люди на пресс-конференции склонны повеселиться. И в этот раз кто-то один начал было хлопать, но тут же и прекратил, не почувствовав никакой поддержки. Зал, кажется, не настроен был шутить.

После того как приносят чай, в зал заходит пресс-секретарь президента Алексей Громов. Этот немногословный человек (за шесть с лишним лет журналисты не услышали от него ни одного публичного комментария деятельности президента) озабоченно поправляет какие-то бумаги, лежащие перед ним, и, кажется, немного волнуется.

Может создаться впечатление, что он волнуется, придет ли вслед за ним президент. Но это ошибочное впечатление. Во-первых, у господина Громова железные нервы (еще бы, уметь так молчать), а во-вторых, он слишком хорошо знает: президент уже здесь. Он даже приоткрыл дверь в зал и мысленно отсчитывает последние секунды, оставшиеся до своего первого шага в зал: пауза между появлением господ Громова и Путина должна, судя по всему, составить не меньше минуты. Но и не больше.

Президент России начал свою пресс-конференцию с подведения итогов прошлого года. Это была самая рутинная часть мероприятия. Год, по рассказам президента, был стабильно хорошим, цифры – ровными, а значит, не было повода даже по-настоящему расстроиться или, наоборот, неожиданно сильно чему-нибудь обрадоваться.

Президент похвалил действия Центробанка (словно в устной форме отвечая на письма сидевшего в тюрьме банкира Алексея Френкеля) и заметил, что за правительством есть еще «должок по судостроению». Во время пресс-конференции Владимир Путин еще несколько раз возвращался к деятельности правительства, и было очевидно, что эта деятельность – то немногое, что не впечатляет его в современной российской действительности.

Первый вопрос был о нелегкой судьбе директора сельской школы в Пермском крае Александра Поносова, которого судят за то, что он закупил для своих учеников компьютеры с нелицензионным программным обеспечением.

Президент, заявив, что он не в курсе этой истории (во что, впрочем, верится с трудом, ибо тогда это означает, что он вообще не смотрит телевизионные новости и не читает газет), при этом с готовностью прокомментировал эту ситуацию: «Чушь собачья». В наших непростых условиях это равносильно оправдательному приговору за отсутствием состава преступления. С этой точки зрения, я считаю, сразу окупились все расходы на проведение этого затратного мероприятия.

Американский радиожурналист Файфер попросил уточнить, что имел в виду господин Путин, когда говорил, что «супердержава – это устаревшее слово из периода холодной войны».

– И вы сказали, что другие страны хотят делать образ России как врага, – сказал господин Файфер. – Пожалуйста, какие именно страны? Это включает Вашингтон и Лондон? Если нет, кто именно специфически хочет портить имидж России?

Господин Путин ответил исчерпывающе.

– Мы видим, – рассказал он, сверля, кажется, глазами мужественного радиожурналиста, – недобросовестное отношение к интерпретации происходящих событий. И конечно, это делают недоброжелатели Российской Федерации. Кто пишет об этом – эти люди и есть недоброжелатели! Поэтому, если вы так напишете, значит, и вы такой.

Я был уверен, что президент России предложит радиожурналисту тут же сделать и обрезание – хотя бы из вежливости.

– А если вы дадите правильную, объективную картину происходящих событий, значит, вы к этой категории не относитесь, – закончил Владимир Путин, из последних, кажется, сил держа курс на миролюбивую внешнюю политику.

Через некоторое время президент начал получать вопросы о своем преемнике. Они не нравились Владимиру Путину, и он не намерен был скрывать этого. На вопрос корреспондента НТВ Владимира Кондратьева президент ответил, что он не правит, как тот выразился, а просто работает и что слово в случае с будущим президентом не за ним, а, как и следовало бы предположить с самого начала, за народом страны.

– Преемников никаких не будет, – сообщил президент. – Будут кандидаты на пост президента Российской Федерации.

Это было неожиданное заявление. Оно могло, например, означать, что в качестве кандидатов будут зарегистрированы и Сергей Иванов, и Дмитрий Медведев, которым молва приписывает наибольшие шансы получить высокое звание Преемника Российской Федерации из уст президента России. При этом, говорят, по крайней мере один из них все еще сомневался тогда, на кой черт ему вообще все это нужно.

Корреспондент агентства Reuters через несколько минут в более запутанной форме повторил вопрос корреспондента НТВ.

– Все, кому надо, уже на своих постах работают, – раздраженно ответил президент России. – Нам нужно с вами не суетиться по поводу будущих выборов.

Вопрос: имел ли он в виду в этот момент себя? Или намекал на то, что не следует записывать в преемники ни первого вице-премьера, ни министра обороны?

– Я тоже гражданин Российской Федерации, – продолжил он, – чем очень горжусь, и, конечно, оставляю за собой право высказать какие-то предпочтения. Но буду делать это только в период предвыборной кампании.

Таким образом, Владимир Путин назвал срок, раньше которого он на эту тему точно не выскажется. То есть всем желающим узнать это придется, видимо, подождать до следующей пресс-конференции, которая пройдет зимой 2007–2008 года.

После этого господину Путину дали ненадолго передохнуть. Журналистка бальзаковского возраста в матроске юнги назвала господина Путина «несравненным» и тут же получила то, что хотела: он признался, что она его смущает. Они ворковали друг с другом еще некоторое время.

Передышка, впрочем, была недолгой. Я спросил, захочет ли Владимир Путин когда-нибудь еще вернуться в большую политику после всего, что сделал и пережил. Я имел в виду, конечно, не 2008, а 2012 год.

– Я понимаю, что, наверное, есть некоторый соблазн сказать сразу, что вы из нее никуда пока не уходите, и это будет, мягко говоря, правдой, но мне кажется, что вы можете себе позволить быть искренним, – добавил я только с одной целью: чтобы у президента не было возможности отделаться тем соображением, что он еще поработает, сколько отмерено законом.

Увы, то, что Владимир Путин сделал после этого, в дзюдо называется «использовать вес противника».

– Я могу себе позволить быть искренним, поэтому скажу, что я никуда не ухожу пока. Во-первых, прикиньте, – начал подсчитывать Владимир Путин, – выборы президента должны состояться, если мне не изменяет память, где-то в начале марта 2008 года, а после этого еще какое-то время, месяца два или три, на передачу полномочий и прочее. То есть это где-то будет в мае 2008 года. Что вы меня раньше времени выпихиваете-то? Я и сам уйду. Не спешите.

На то, что президент добавил после этого, информационные агентства не обратили внимания. Между тем он сказал, что «органы власти в стране должны быть сформированы соответствующим образом в конце 2007 и в начале 2008 года. Конечно, я думаю над этим».

Президент, таким образом, думает не только о том, кто будет президентом. Владимир Путин уже сейчас думает, кто будет председателем правительства и рядовыми членами этого правительства.

Лучшая шутка президента прозвучала, на мой взгляд, когда он отвечал на вопрос, согласен ли он с мнением мэра Москвы Юрия Лужкова, что «гей-парад – дело сатанистов».

– Мое отношение к гей-парадам и к сексуальным меньшинствам простое, – ответил Владимир Путин, – оно связано с исполнением моих служебных обязанностей и заключается в том, что одна из главных проблем страны – демографическая.

Прошло уже не меньше полутора часов после начала пресс-конференции. И тут президент, отвечая на следующие вопросы, перешел, можно сказать, к диктовке молний на ленты информагентств. Выяснилось, что российская компания «Транснефть» «практически приступила уже к работе над планом расширения терминалов в Приморске дополнительно на 50 миллионов тонн нефти». Это был братский привет президенту Белоруссии Александру Лукашенко.

Для сведения мировых информагентств Владимир Путин рассказал о том, кем на самом деле был отравленный Александр Литвиненко:

– Александр Литвиненко был уволен из органов безопасности. До этого служил в конвойных войсках. Никакими секретами не располагал. Он привлекался к уголовной ответственности в России за злоупотребление служебным положением, а именно за избиение граждан при задержании, когда был сотрудником безопасности, и за хищение взрывчатки. Но ему дали, по-моему, три года условно. Не было никакой необходимости куда-то бежать, он не являлся носителем вообще никаких секретов… А что касается тех людей, которые стараются наносить ущерб Российской Федерации, то это так называемые беглые олигархи, которые прячутся в странах Западной Европы либо на Ближнем Востоке. Но я в теорию заговора не очень верю, и, откровенно говоря, она меня не очень беспокоит. Устойчивость российской государственности сегодня позволяет нам смотреть на это свысока.

Очередной громкой новостью стало сообщение о новых предложениях украинских коллег президента России в газовой сфере.

– Наши украинские партнеры хотели бы не только создать газотранспортный консорциум, но и иметь возможность войти в добычные активы на территории Российской Федерации, – рассказал господин Путин. – И если мы пошли на это в выстраивании отношений с нашими европейскими партнерами, скажем, с немецкой компанией BASF, сейчас, думаю, до конца дорешаем с EON, мы в принципе договорились об этом с итальянской компанией ENI, почему же нам с украинцами этого не сделать?

Без передышки Владимир Путин сообщил еще одну новость: оказывается, он считает, что «газовая ОПЕК – идея интересная». До сих пор он так не считал.

– Мы не собираемся, – заявил он, – создавать какой-то картель, но координировать, я думаю, нашу деятельность было бы правильно, имея в виду решение главной задачи: безусловное и надежное обеспечение основных потребителей энергоресурсами.

Это и были, пожалуй, все новости, которые агентства передали на ленты с пометкой «молния». И все они были «нефтегазовыми». Интересно, что с каждым годом их возникало тем больше, чем чаще президент России рассуждал о необходимости диверсификации российской экономики. Именно этой теме должна была быть посвящена и встреча президента с лучшими (по его и, главное, по их мнению) представителями российского бизнеса, намеченная на 6 февраля 2007 года.

Тем временем Владимир Путин, кажется, расслабился, поверив, наверное, в то, что он удовлетворил журналистов своими ответами на вопрос о преемнике. Но тут-то он и получил вопрос о том, кем он видит себя после 2008 года.

– Вы меня затюкали просто! Кем я себя вижу?! Человеком я себя вижу прежде всего!

После этого крика души президент как-то померк. Возможно, журналисты окончательно перестали нравиться ему. Так или иначе, он как-то сразу стал выглядеть уставшим. Правда, к этому времени пресс-конференция перевалила за четвертый час.