Цепная реакция

– Так тут же написано, что работа – неизвестного художника!

– На сигаретах тоже кое-что пишут, однако ты куришь. Творчески надо мыслить! Вот послушай, что расскажу… Мы с Ленкой несколько лет назад, когда она еще в бизнес не ударилась, дикарями в отпуск ездили. В Крым, в Евпаторию. Нормально отдохнули, кстати сказать… Так вот, там в одном из кварталов старого города интересный памятник имеется. Обычный с виду колодец, с водой даже, а из него бронзовый кувшин выглядывает. Восточный такой, с узким горлом. Мы еще долго гадали, что эта штуковина собой символизирует… А тут как раз к колодцу экскурсия подходит с дамочкой-гидом.

Короче, детали я уже не помню, но фишка в том, что когда-то здесь, на этой улице, жили юноша и девушка. Он был кузнецом, а она – дочерью местного купца. Ну, раз юноша и девушка, то, понятное дело, любовь-морковь, клятвы при луне и все такое… И в знак своей любви парень выковал и подарил возлюбленной красивое ожерелье с тремя серебряными монетками. А также обещал заслать сватов.

Все, вроде, прекрасно, но, когда девушка дома насчет загса заикнулась, папаша – на дыбы! Дочь была первой в городе красавицей, многие на нее глаз положили, и у купца на этот счет свои планы имелись. Бизнес за счет калыма поправить хотел. Юноша же был простой кузнец и в эти планы не вписывался. А чтобы он под ногами особо не путался, папаша пустил по городу слух, что дочку увезли к дальним родственникам в другой город и там вскоре выдадут замуж. Дочери на улицу соваться строго-настрого запретил, а прочим домочадцам приказал молчать в тряпочку, а не то язык отрежет. Гулять ее выводили по часам, только во двор и под строгим контролем, словно арестованную. Дома в Крыму в те времена на мусульманский манер строили: высокий забор и все окна – во внутренний дворик. С улицы ничего не увидишь.

Тем временем юноша, как водится, впал в тоску. Не ест, не пьет и все свободное от службы время грезит исключительно о своей любимой.

А напротив дома, где кузнец жил, имелся колодец, к которому ходили все жители окрестных домов. И однажды, гуляя во дворе, арестованная дочка через щелочку в воротах увидела, что мать ее возлюбленного набирает в кувшин воду. Решила она ей сообщить, что я, мол, на самом деле тут, никуда не делась. Только вот как?! Знак никакой не подашь, ворота закрыты. Кричать – вся прислуга переполошится… И тут осенило! Оторвала она от подаренного любимым ожерелья монетку и бросила ее через ворота. Монетка упала в дорожную пыль в двух шагах от женщины. Бросила она вторую монетку, но снова мимо. Монетка упала в колодец… Оставалась последняя надежда. Девушка вознесла молитву Аллаху и бросила третью монетку. И – о чудо! – та угодила прямехонько в кувшин.

Мать юноши в этот момент с соседками сплетничала и ничего не заметила. Но дома, выливая воду из кувшина в чан, увидела выпавшую оттуда серебряную монетку. Она тут же крикнула сына, чтобы тот полюбовался на чудо. Юноша прибежал, монетку опознал и в момент все понял.

Является он к купцу с топором в руке и заявляет: «Мне все известно. Обманул ты меня, старый плут: твоя дочь здесь, под домашним арестом! Сам Аллах послал мне этот знак…» И предъявляет тому вещественное доказательство. Ну, а против вещдоков и топора не попрешь. Сдался купец. Хеппи-энд, одним словом. Как в Голливуде.

– Слышь, Пикассо, – поморщился Быков. – Я ж не экскурсия, мне-то ты чего по ушам ездишь?

– Леша, прекрати разговаривать как блатной! И сначала дослушай. Колодец этот с тех пор получил название «Колодец любви». Некоторое время он был совсем заброшен, но потом, в память о древней красивой легенде, его восстановили и превратили в памятник. Теперь сюда постоянно приходят молодожены и просто влюбленные. Каждый из них с расстояния в несколько шагов кидает в бронзовый кувшин три монетки. Есть примета: если хоть одна из них попадет вовнутрь, то этой паре суждена долгая и счастливая семейная жизнь… Но тот, кто не попадет, тоже пусть не отчаивается. Если даже, мол, просто подойти и опустить монетку в кувшин, то на небесах это все равно зачтется.

Все, кто рядом был, как это услышали, сразу принялись швырять монеты в кувшин. Ленка тоже за кошелек схватилась. Давай, мол, доказывай свои чувства! Пришлось подчиниться. Только там мишень такая, что не сразу и попадешь…

А вечером мы с сыном нашей домохозяйки – он, кстати, в местном УВД работал – сели во дворе под виноградником, домашнего винца попить. Ну, тот как обычно: где сегодня были, что видели? Ленка ему и рассказала про колодец. Парень ржет. Ерунда, говорит, это все! И выложил, как все на самом деле обстоит.

В те времена на том месте никакого колодца быть не могло. Там, оказывается, пастбище было для овец. А колодец только в середине девятнадцатого века выкопали, когда город разросся. Много позже, уже после Великой Отечественной, в окрестных дворах свои колонки появились, и колодец не нужен оказался.

А в наши дни ребятам из маленькой экскурсионной шарашки пришла в голову мысль сделать маленький бизнес. Сочинили они за бутылочкой подходящую легенду, подчистили колодец, местный Церетели кувшин сваял, и потекли денежки! Вы, спрашивает, с Леночкой сколько там оставили? Полтинник?.. Правильно! Пройдет в день сотня таких же – вот вам и пять тысяч. Монеты в подавляющем большинстве в колодец падают. А там, на дне, у них сетка специальная подвешена. Каждый вечер торжественный подъем устраивают. И из кувшина денежки тоже извлекают. Палкой с пластилином… Местные монеты – сразу в дело, а российские потом у проводников на бумажки обменивают. Вот так!

– Ну, и к чему ты это все? – скривился свежеразведенный. – Они ж не воруют… Никто вас с Ленкой не заставлял деньги в кувшин кидать.

– Так я и не в претензии. Наоборот, даже интересно было… В том-то и фокус, что ребята не воруют, а самым честным образом изымают финансовые излишки из карманов развесивших уши туристов. А все потому, что мозгами головы шевелить умеют. Вот и ты, если хочешь чего от женщины добиться, тоже должен мыслить чуть шире рамки футбольных ворот. Или радиуса разлета осколков… Напряги, наконец, вмятину от фуражки! Придумай какую-нибудь душещипательную историю про того же незнакомца, который с букетом… Что на самом деле, мол, никакой это не «неизвестный художник», а самый настоящий Ван Дейк. Только это, якобы, великая тайна, одному тебе известная.

– Хороша тайна… Она, раз по музеям шастает, то наверняка в этом деле соображает. А если потом узнает, что это все – туфта?

– Чудак ты, Леха. Ну и пусть узнает! Ей ведь главное не то, что это Ван Дейк, а то, что ты ради нее легенду сочинил. Ради нее, понимаешь? Она и без его портрета себя английской королевой чувствовать будет… Короче, я тебе до вечера подберу кое-какой матерьяльчик. Вызубришь, творчески переработаешь и – вперед! Да, еще одно… – Анатолий критически посмотрел на друга. – Видуха у тебя какая-то неинтеллигентная. Как у вышибалы ресторанного. Не являешься ты эталоном мужской красоты. Особенно нос.

– Нос как нос, – буркнул Быков, пощупав переносицу. – Волосы отпускать и платок на шею повязывать не намерен. У меня не та… цветовая гамма.

– И не надо. А вот очки купить не помешает.

– Зачем?

– За умного сойдешь. Согласно последним независимым исследованиям, женщины считают очки признаком ума. Типа, много читал, вот и посадил зрение. А раз много читал, то, следовательно, умный… Вот и давай слабый пол не разочаровывать. Купи очки с простыми стеклами в любой оптике. Только на оправе не экономь. Оправа должна солидно выглядеть… И начинай по капле выдавливать из себя мента.

– Может, бляха, еще педикюр сделать?

– Педикюр?

Репин отошел от Алексея на пару шагов и, с серьезным видом снова окинув его взором, отрицательно покачал головой:

– Нет, пока обойдемся. А остальные проблемы будем решать по мере поступления… Все, дерзай!

* * *

Выслушав младшую сестру, Рита затушила сигарету в стоявшей на подоконнике консервной банке.

– Да, дела… Зачем ты вообще его впустила?

– Это, между прочим, твой кадр, а не мой, – повела плечами Вика. – Что ж его, на пороге держать? Откуда я знала, когда ты вернешься?.. А он бутылку принес, сигареты… Посидели немного. Сначала все, вроде, нормально было, а потом ему сперма в голову ударила. В койку потащил, козлина. Вон, синяк на руке… Н у, я схватила пепельницу – и по роже…

– Пепельницу бы пожалела… Смотри, сестренка! У Витьки с головой беда полная. Не приведи бог, подкараулит в укромном месте.

– Да пошел он… И что за мужики нынче стали? Суслики какие-то озабоченные.

– Ну да! А ты хочешь, чтоб сразу и богатый, и умный, и добрый, и чтобы салюты в твою честь запускал… Такое только вон, – Рита указала рекламный плакат к фильму «Красотка», висевший на стене комнаты, – в Голливуде бывает.

– Я нормального хочу, – поморщилась сестра.

– Нормальные перевелись. Всем непременно что-то надо.

Рита печально посмотрела в окно – все та же переполненная помойка. Ничего принципиально нового, если не считать чей-то рваный носок, одиноко повисший на ветке тополя. Все-таки именно бытие определяет сознание, а не наоборот. Вот жили бы они на Рублевке – и никаких тебе Витьков и Стасов. Другие мужики – другая жизнь. А здесь… Как не корячься, а все равно выше швабры не прыгнешь.

– У меня тоже проблемы, – вздохнула она после недолгого молчания. – Стас неделю дал. Деньги или новая тема… А где я ему новую тему найду? Это ж еще куда-то устраиваться надо. А если прямо сейчас уволиться, в конторе сразу поймут, кто на них навел… Чего делать-то, а?

– Пошли его подальше.

– Ага, пошлешь его, как же… Это тебе не Зуев, он по роже бить не станет. Уже намекнул, что будет… Господи, как же надоело все!

* * *

Быков, развалившись на диване, изучал сделанные Репиным распечатки.

– Ван Дейк, Антонис, отчества не имеется, родился в 1599 году в Антверпене, – бормотал он себе под нос, стараясь одновременно запомнить прочитанное. – Один из лучших портретистов в истории мировой живописи. Обучался и некоторое время работал в мастерской Рубенса… Принят в гильдию живописцев имени Святого Луки… Чего-то я про этого Святого Луку слышал! Кино такое было, вроде… Так… Ага! В 1632 году уезжает в Лондон… Н у, разумеется! Куда же еще… Наиболее известные работы: «Портрет детей Карла Первого», «Портрет братьев Стюарт», «Портрет лорда Уортона»… Нет, это же хрен запомнишь! Лорд… как его там?.. У-ор-тон… Дал же бог фамилию… И почему не Швайнштайгер? Так, дальше… Скончался в 1642 году, похоронен в Соборе святого Павла… За свою недолгую жизнь создал более девятисот полотен… Ого! В декабре 2009 года последний автопортрет художника, написанный им в 1640 году незадолго до смерти, был продан на аукционе «Сотбис» в Лондоне почти за двадцать пять миллионов долларов… Не кисло, однако! Как, блин, все это запомнить?

Быков отложил бумаги, поднялся с дивана и достал из шкафа свой дежурный свадебный светло-серый костюм. Облачившись, он повязал галстук и критически посмотрел на себя в зеркало. Затем, вспомнив, достал из сумки очки и нацепил их на кривой нос.

Нос ему перебили еще в воздушно-десантных войсках, куда он отправился, бросив техникум. Леха успокаивал себя тем, что у Бельмондо, кумира детства, тоже перебит нос. И ничего – звезда.

В этот момент дверь отворилась и в комнату вошла мать.

– Ой, Леша… – Она уставилась на сына. – А ты что, очки носить стал? Со зрением плохо?

– Не, мам! – успокоил тот, продолжая разглядывать собственное отражение. – Это бутафория. В профессорскую среду внедряюсь, вот и приходится выглядеть соответственно.

– В профессорскую? – Мать недоверчиво склонила голову. – А что, теперь уже и эти разбойничают?

– По имеющейся информации, краеведческий музей хотят грабануть. Только – никому! Оперативная тайна.

– Да брось… Разыгрываешь?