Пурга

Родион как человек прозаичный на поэтические метафоры смотрел трезво. Это его потом без суда и следствия…

Истинную подоплеку конфликта он прекрасно знал. Месяц назад губернаторская дочурка, мажорка в законе, плотно сидящая на коксе, пересеклась с Кириллом Анатольевичем. Историческая встреча случилась на презентации первого в городе мехового салона. Под занавес мероприятия на аукцион выставили шубку из натуральной мексиканской реликтовой белки, занесенной в Красную книгу. В финал аукциона вышли директор и дочурка. Победил директор, купив вместе с шубой и сам салон. Дочурка впала в истерику и пожаловалась папке – обижают, сволочи! «Кто посмел, солнышко? Какой-такой отче наш? Что он о себе возомнил?!! У нас в городе один отче! Сотру! Принеси-ка, доча, папке мобильник…»

Силовые и судебные структуры тут же отреагировали. Великобельский ОБЭП нагрянул в офисы директора, уголовный розыск – домой и на яхту в поисках чего-нибудь незаконно хранимого. Нашли, но Хомутовичу удалось отделаться легкими подарками. Губернатор, естественно, не успокоился и грозился подтянуть на помощь следственный комитет Генеральной прокуратуры. Поэтому Кирилл Анатольевич и предпринял ответные шаги. Завербовал оператора. «Оскара» последний вряд ли получит, зато новую иномарку уже огреб, как минимум.

Плюс подготовил почву в столице. Как отреагировали высокие власти, Родион, разумеется, не знал. Оставалось положиться на твердое слово директора. Но полагаться не хотелось. Приходилось прикидываться идиотом.

– Кирилл Анатольевич, хм… Я вовсе не боюсь. Но, если вам известно, тему для программ утверждает руководство канала. Я могу записать, не вопрос… Но не факт, что это поставят в эфир.

– Ты уж запиши, а с эфиром разберемся.

– И второе. После выхода программ и на канал, и на меня лично администрация подаст в суд. Слишком серьезный компромат. Мне придется объяснять, откуда у меня ролик. А помимо суда губернатор захочет выяснить это напрямую… И как мне себя вести?

– Вести себя надо хорошо… Только послушные дети получают компот… Не волнуйся, Родион. На следующий день после передачи ты полетишь на Бали или в Таиланд, выберешь сам. Отдохнешь месяцок, забудешься. Жену с собой захвати молодую… А через месяц здесь будет другой губернатор.

Директор бросил взгляд на вставленный в декоративный штурвал портрет президента, как бы намекая, что вопрос согласован.

– Кстати, я всегда помню золотое правило социализма – от каждого по возможности, каждому по труду… Материальную часть согласуем в рабочем порядке.

На последний пункт ведущий «Часа Белки» особо не рассчитывал – бутерброды и семечки на столе и «Принцесса Нури» служили прекрасной иллюстрацией щедрости олигарха. Но тот вновь прочитал мысль Панфилова, словно у него на лбу светился встроенный в голову монитор.

– Не волнуйся и не встречай по одежке. Поверь, я уважаю чужой труд… Итак? Когда назначим эфир?

«Отче» прищурил глаз, и несчастная «Принцесса» в желудке телеведущего моментально превратилась в аммиак, не дойдя до соответствующего органа.

– Я думаю, в ближайший понедельник. Как раз европейская делегация прилетает. Из Брюсселя. По правам человека. Вот радости будет.

«Блин, они там между собой разобраться не могут, а ты – крайний… И что делать? Как говорят англичане – из двух зол лучше не выбирать ни одного. Можно, конечно, отказаться. Но это значит – на улицу без выходного пособия. После отказа придется искать работу на другом канале. А свободных мест нет. И все же лучше быть безработным, чем нечаянно выпасть с балкона последнего этажа или попасть под биты случайных хулиганов».

– Видите ли, Кирилл Анатольевич… Я опасаюсь, что после эфира на меня обрушится такая слава, от которой я не скроюсь даже на Бали. А уж тем более в Таиланде. Я уступаю право первой ночи программе «Однажды». Ее ведущему не страшна никакая слава. Он привык.

Семечка повисла на губе директора. Видимо, отказ ведущего глубоко ранил его трепетное сердце. Так не должно быть… Нет, нет, никогда… Но через двадцать пятую долю секунды он вернулся к исходному состоянию, а семечка скрылась во рту.

– Жарко сегодня… Все-таки июнь… Тополиный пух, опять же… Не люблю. Аллергия на него. И ночи какие-то длинные. Не замечал?

Родион не знал, куда клонит «отче», но в том, что наклон грозит обрушением, не сомневался.

– Ночи как ночи…

– Это смотря чем ночью заниматься. Если, к примеру, на звезды смотреть или мирно спать с женой, то, действительно – ночи как ночи. А ежели журналистке какой-нибудь интервью давать, то о-о-чень длинные.

Реплику директора оборвал чей-то сдавленный крик, донесшийся с нижней палубы. Вроде рекламной паузы. Длился он недолго, секунд десять, после все стихло.

– Не обращай внимания, – успокоил Кирилл Анатольевич, выплюнув очередную шелуху, – Афанасьевич профи, но и у него бывают не лучшие дни… Про журналистку-то вспомнил? Или показать?

– Что показать? – У Родиона мгновенно пересохло в горле так, что не помогла бы никакая «Принцесса».

– Ну, как что? Как интервью у тебя берет.

Не дожидаясь ответа ведущего, директор поводил пальчиком по встроенной мышке ноутбука и нажал воспроизведение.

– На, любуйся.

Полюбоваться было чем… Журналистка по имени Жанна. Обожаема, блин, и жеманна.

…Она позвонила где-то с месяц назад. Представилась. Журнал «Звездочет». О звездах, но не космических. Региональный глянец. Хотим сделать большое интервью с героем эфира. Родион не отказал. Не потому, что ему нужна дополнительная реклама, просто сам когда-то начинал в прессе. Понимал: для журналистов это хлеб насущный, возможность заработать. Зачем же отказывать?

Пригласил в студию. Дома вечный бардак, в кафе неудобно – поклонники одолеют. Жанна пришла вовремя, что говорило о ее профессионализме. Длине ног, размеру бюста, талии, макияжу позавидовали бы топ-модели ведущих агентств. Гардероб удачно подчеркивал перечисленные достоинства. Она достала из рюкзачка диктофон, фотоаппарат и пару номеров «Звездочета». В рюкзачке Родион заметил ствол травматического пистолета и газовый баллончик – еще одно доказательство, что профессия журналиста экстремальна, а то и опасна.

Но разговора не получилось, ведущего постоянно дергали и отвлекали. И тогда Жанна предложила поговорить у нее. После записи «Часа Белки». В спокойной, домашней обстановке. Там же она сделает снимки. Живет она одна, на съемной квартире, и никто не будет мешать. Родион, если бы и хотел возразить, то не смог бы. Чисто физически. Мозг еще обдумывал предложение, а губы уже говорили: «Конечно, да, йес, без вопросов, само собой, ноу проблем!»

…Интервью удалось. И ведущего даже не насторожило отсутствие в Жанниной ванной зубной щетки и пасты. Вещички можно хранить у родственников и друзей, но зубы-то дома чистишь по-любому…

И ладно бы щетка… Родион общался не с одной журналисткой, но никто из них во время секса не вел таких интеллектуальных бесед. Это было подозрительно, но до подозрений ли в подобные счастливые моменты?

– А ты знаешь, что в Великобельске бывал Пушкин? – спросила она, ритмично покачиваясь в позиции «пулеметчик на тачанке» в такт звучащей из сидюшника песне местной звезды Валькирии, которую совсем недавно Родион приглашал на запись своей программы.

– Да, ладно… Что он тут забыл? У нас бы, как минимум, доска сейчас висела.

– Просто это малоизвестный факт. Он останавливался здесь всего на пару дней, по дороге на Кавказ. Помнишь строки: «Белка песенки поет и орешки все грызет»? Идея пришла ему в голову именно у нас, в Великобельске. Гуляя вечером по парку, он увидел белочку и вдохновился. Ты никогда не задумывался, почему в сказке он описал именно белку, а не какого-нибудь медведя или хорька?

– Честно говоря, нет… Белочка и белочка… Еще, еще…

– Я тоже сначала не задумывалась. А теперь поняла… Родя, немного потише…

– Да, да… Ты чудо-человек, мой пятый океан… А откуда про Пушкина знаешь?

– Он, когда в гостинице останавливался, письмо в Петербург отправил. А хозяйка гостиницы на почту его не отнесла. Все-таки Пушкин в ту пору звездил уже реально. Письмо сохранила на память, потом сыну передала и так далее. Последним, кто видел письмо, была моя прабабка.

– А что с ним стало?

– Прабабку большевики раскулачили. Ну, в смысле, отобрали все. Она письмо спрятала, они нашли, посчитали, что это контрреволюционная переписка, и передали в НКВД. А в сорок втором, перед немецким наступлением, архив сожгли. Ксероксов, как помнишь, в то время не было… Помедленней, помедленней… Вот так, хорошо…

– Слушай, Жанна-а-а-а… Но неужели твои предки никому об этом не рассказывали? Это же сенсация-я-я-я…

– Бабушка говорила, что боялись. И потом, письмо же отобрали, а без него это пустые слова. А представляешь, сколько бы такое письмецо могло бы сейчас стоить?

– Представляя-я-я-я… Ох… Это же классный сюжет… Практически сенсация, если умело преподнести. Пушкин в Великобельске, обалдеть. Прикинь, какие перспективы… Уступишь тему?

– Забирай… Выпить хочешь?

– Не откажусь…

Собственно, описанную сцену Родион и имел удовольствие увидеть на экране ноутбука Хомутовича. Камера, судя по ракурсу, притаилась в люстре. Никакой мебели, кроме тахты, в квартире Жанны не имелось. Телеведущий не придал тогда этому значения, да и не до того ему было.

И в общем-то ничего принципиально нового в эротическом плане он не изобрел. Обычный секс со звездой. Нынешнего зрителя, избалованного компроматом, таким не удивишь. Были у нас на мониторах и прокуроры, и чиновники, и оппозиционеры. Подумаешь, звезда телеэфира трахает звезду журналистики. Практически деловые отношения… Наоборот, напишут в форумах – нормальный мужик, не какой-нибудь педераст гламурный… И даже если жена молодая увидит, ничего страшного… Она, наверняка, сама не без греха… Договоримся…

Но… Пушкин, блин…