Суженый смерти

– Стой, – долетел со спины голос. – Вернись, кофе выпьем…

Александр обернулся. Арсеньев снял очки, потер переносицу, и устало махнул рукой на кресло, в котором по его идее должен был разместиться Свечкин.

– Зря завелся, у тебя ж на лбу не написано, где ты был и что ты делал. Наемник?

– Солдат. Иностранный легион. А перед этим Кавказ, – он рухнул в кресло.

– То-то и смотрю, загорелый такой. Кофе пьешь?

– Конечно, если наливают.

– Покрепче б чего… – Сергей Дмитриевич вздохнул и взглянул на часы. – Но рановато. Давай начистоту. Скажи, что это за медальон, где он находится, откуда появился? А я расскажу тебе все, что об этом знаю.

– Идет, – Александр задумался. – Кофе сделаешь?

– Сиди, я сейчас.

Он ушел в подсобку.

– Итак? – произнес вернувшийся с кофе преподаватель. Свечкин сидел напротив, согревая в руках чашку.

– Этот медальон из цельного изумруда, травление золотом и серебром. Попал в руки к моему другу случайно, как подарок от женщины.

– Ценный подарок, – Арсеньев покачал головой.

– Она богата. Это символ их любви, – соврал, не моргнув глазом Свечкин. – Мой приятель русский, а его любовная история происходила во Франции, пару лет назад. Они расстались, и теперь медальон навевает ему нежелательные воспоминания…

– После большой любви всегда большая ненависть… – заметил Сергей Дмитриевич.

– Быть может. Так вот, мой друг попросил узнать, представляет ли медальон историческую ценность, или же только материальную. Если дело только в деньгах, медальон будет продан в частную коллекцию; ну а если ко всему примешана история, будут вестись переговоры с правительством.

– Правительство платит в разы дешевле… – Сергей Дмитриевич укоризненно покачал головой.

– Он знает это. Но русский, оторванный от родины, становится большим патриотом, чем, если бы жил в России. Друг обеспеченный человек, и может себе позволить широкие жесты, скажем, преподнести медальон в подарок Эрмитажу или Русскому музею. Но, конечно же, лучше получить за эту вещь энную сумму.

– Несомненно. Могу ли я надеяться на твою честность, и на то, что медальон не пропадет бесследно в частных руках? Это исторически ценная вещь. Датировать его по фотографии трудно, но скорее всего он сделан во времена царствования Ивана III, а то и раньше.

– Несомненно, – Александр серьезно кивнул, подтверждая свои слова.

– Начну с истоков. В древности был культ, культ поклонения славянской богине зимы и царства мертвых, богине ночных кошмаров и мечты Моране или по-другому Маре.

– Моране… – повторил по слогам Александр.

– Это очень суровая и таинственная богиня, которая занимала особое место в языческом пантеоне славян. Повелительница мира мертвых, нави, зимы и снов, она управляла по верованиям древних окончанием жизненного пути, и изображалась всегда точь-в-точь как на этом медальоне.

– Расскажи, пожалуйста, какой символизм несет данное изображение этой богини? Может, важные детали есть? Те, которые увидит лишь знаток.

– Ну, смотри. Снег, зима и сугробы – это ее царство, ее земля, ее время. Волк – это помощник, она могла управлять силами природы, и особенно любила волков. Ворон – советчик, мудрость, воплощение душ предков. Она простоволоса, холод близок ей. Белый наряд – чистота…

– А серп?

– Серп это самое примечательное. Этим серпом она перерезает нити жизни… Наши предки верили, что судьба и жизнь – это одно и то же, и выглядит как рубашка на теле человека, дающаяся ему при рождении. И распороть эту рубашку в силах только серпу Мораны. Она – сама смерть, именно она являлась по окончании жизненного пути людям.

– Красивая смерть… – сказал Александр, вспомнив Марью.

– Это точно. Но она не знала жалости и колебаний. Она могла управлять снами людей, насылать на них безумие или кошмары. Но, с другой стороны, могла так же и даровать исполнение желаний, водворить в жизнь мечты.

– Интересно.

– Еще бы! Ее имя, кстати, повсюду в русском языке… да и не только в русском. Корень «мор» часть ее имени. Заморочить – околдовать, обмануть; марево – легкая дымка; да и смерть ведь тоже однокоренное слово, просто чередование гласных в корне. Еще? Морок, мрак, мор. Этот же корень есть во многих европейских языках. Mort – смерть, по-французски; по-итальянски morte; по-испански muerte; по-латыни mors. Немецкое mort – это ночной кошмар; по-английски кошмар – night mare, в дословном переводе – ночная кобыла, и именно ночной кобылой в старину на Руси называли страшный сон. Богиня смерти у древних кельтов называлась Морриган, бог смерти в санскрите называется Мара, и наделен той же властью что и славянская Морана.… Конечно, можно предположить, что это всего лишь совпадения, но на счет русского языка это точно не так.

– Ее имя повсюду. Кошмар – и тот содержит этот корень.

– Ну, конечно же, ведь она отвечала за сновидения, как хорошие, так и плохие. Я немного отдалился от темы, – преподаватель сделал большой глоток кофе. – Так вот, в язычестве на Руси поклонялись этой сильной и таинственной богине, чтили ее. С каких времен пошел ее культ, не известно, но это было что-то вроде закрытой секты, ячейки, членами которой были только женщины, и конечно же, они считались сильными колдуньями, которых Мара лично научила своим тайным знаниям. Жрицы ее культа не вступали в браки, не заводили детей, а только и делали, что служили ей. За это она наделила их властью над погодой, над людьми. Они могли и лечить и убивать, превращаться в животных и становиться невидимыми. Но это, конечно, всего лишь легенда. Важно другое – жриц было ровно двенадцать, и у каждой на шее висел именно такой медальон. Я впервые прочитал об этом в записках англичанина, путешествовавшего по Новгородским землям и Московии во времена Ивана Грозного. Он описал суд над тремя женщинами, обвиненными в колдовстве и идолопоклонничестве. Женщин сожгли, пепел развеяли над полями, а медальоны с их шей ушли в казну. Англичанин захотел выкупить один из медальонов для подарка своей жене, но те чудесным образом исчезли из хранилища, исчезли бесследно. Всех, кто мог приложить руку к пропаже, вздернули на дыбе, потом рвали крючьями, пытали кнутом, но никто ни в чем так и не сознался. Англичанин не зарисовал медальон, но дал его точнейшее словесное описание. И еще что он писал о сожженных ведьмах: ему поведали, будто те трое являлись последними из культа Мары; остальных жриц сожгли еще при Дмитрии Донском.

– Это же двести лет разницы! Я правильно понимаю, англичанину сказали, будто жрицы не стареют?

– Правильно. Это был один из подарков Мораны своим служанкам.

– А медальон? Каковы его функции? Оберег своеобразный?

– Да, оберег. И ошейник заодно. Это нечто вроде современной сигнализации. Когда с человеком, носящим этот медальон, что-то случалось, Морана была в курсе. Все, кто хоть немного понимал в колдовстве, знали – обладателя этого медальона лучше не трогать, потому как месть за него будет страшна. В записках англичанина указано, что палачи были в масках, но даже это их не спасло. Место казни той же ночью сгорело дотла. Все постройки, деревья; даже земля и та обуглилась, настолько сильный жар был… Была деревня и не стало.

– Интересно, – Александр задумался.

– Очень. Так что такой медальон не просто раритет, это самый настоящий артефакт, и место его в музее. При условии, конечно, что вещь не подделка.

– А надпись ты можешь перевести?

– Это сложно. Я попробую, дай время, – он вооружился фотографией и раскрыл ноутбук. – У меня здесь библиотека – словари, диссертации, учебники, справочники.

Через несколько минут клацанья клавиш преподаватель пододвинул Свечкину листок, на котором была надпись: «Все родившееся неизбежно умрет, все умершее неизбежно родится».

– Что за… – Александр плюнул. – Это точный перевод?

– Абсолютно точный.

– А что обозначает это… эта бессмысленная надпись, – он был недоволен и растерян одновременно, потому как надеялся с помощью перевода добиться хотя бы частичного приоткрытия завесы тайны над происходящим вокруг.

– Надпись не бессмысленна, – преподаватель протер очки. – Это девиз, соль языческого праздника Коловрата.

– А можно подробнее?

– Коловрат – праздник зимнего солнцестояния у древних славян. День, когда светлое время суток начинало прибавляться, и зима потихоньку уступала позиции лету. Праздник имел огромное сакральное значение, это был как современный Новый год. По представлениям славян, на Коловрат Велесова колесница завершала свой годовой оборот, и природа начинала новый виток жизни. Сам символ праздника – это рождение Коляды, зимнего солнца, божества веселья. Каждый год оно заново рождалось на земле. Колдунья Зима обращала Коляду в волка, и весна могла прийти только тогда, когда люди снимали с него волчью шкуру, и выпускали солнце на свободу. Основа праздника – бесконечность жизни, перерождение. Символизм победы жизни над смертью, добра над злом. Колдунья Зима – Морана, и именно ее чучело сжигают на масленицу, подразумевая смерть зимы и рождение весны. Зимнее солнцестояние приходится на 21 или 22 декабря, славяне праздновали его три дня, поэтому рождение Коляды отмечалось 25-го числа. А перед этим, 24 декабря, был очень интересный день – Корочун, день когда врата между Явью, нашим миром, и Навью, миром мертвых, открывались, и души предков приходили в дома потомков. В этот день на улицу после наступления сумерек не выходили… Корочун, название дня, происходит от одного из имен Чернобога – бога смерти, ипостаси Темного Велеса….

– Можно попроще?

– Проще никак… Смотри, было такое божество – Велес, очень сильное и значимое, хозяин всех земных богатств, божество плодородия и счастья. Но он имел и черную сторону, как бы двойника – Чернобога, божества смерти и зла. Это понятно?

– Понятно. Один в двух проявлениях.

– Ну да. Так вот, другие имена Чернобога – Карачун или Кощей.

– Кощей? Сказочный Кощей?

– В сказке ложь, да в ней намек… Помнишь такое? – насмешливо спросил преподаватель, и Александр кивнул. – Так вот, Кощей-Чернобог был мужем Мораны. Он владыка мира мертвых.

– Так Морана была замужем?

– Ну да. Славянская мифология – это вообще своего рода описание кто с кем и кто кого… Похлеще чем у греков. Например Морана. Папа – Сварог, верховное божество, небесный огонь, создал землю. Мать – Лада, богиня любви и красоты, покровительница брака. Сестры – Жива, богиня жизни и плодородия, и Леля, богиня молодости и соблазна, богиня лета….

– Как еще раз зовут?

– Леля.

– Интересно… – Свечкин подумал о своей любовнице, которую звали так же. Еще одно странное совпадение, на которое он обратил внимание.

– Ага. То есть у них были большие и недружные семьи… Но это так, лирика, – он задумался. – Это, наверное, все, что я могу тебе сказать по поводу Мораны. Большего я не знаю.

– Я понял, спасибо на этом, – Свечкин встал. – Мне пора уже.

– Удачи! – Сергей Дмитриевич встал и протянул руку. – Заходи как-нибудь еще.

Свечкин кивнул и молча вышел.

Александр ехал домой к Леле, ехал уже довольно-таки долго. Автомобильная пробка довела движение рук и ног до автомата – сцепление, первая скорость, газ, сцепление, нейтралка, тормоз… И так по бесконечному кругу. Радио голосом уставшего диктора оповестило, что впереди на кольце случилось ДТП, но возможности объехать уже не было, и потому предстояло ползти еще минимум полчаса, медленнее, чем улитка под мухоморами. Погода тоже не особо радовала. Северный пронизывающий ветер гнал тяжелые облака, и хотя он наконец-таки высушил асфальт, все равно было сыро и неприятно. Мысли незаметно переместились в сторону проведенных исследований, встречи с Сергеем Дмитриевичем и разговора с домовым Митрофаном. Получалось следующее – Марья, скорее всего, сильная колдунья, последовательница культа Мораны, которой подвластны силы природы и власть над снами. Вряд ли совпадение, что она привела Александра именно в тот дом на пустыре, где в свое время случилась занимательная история с молодым казаком. Если правда, что жрицы культа Мары бессмертны, то девушкой, убившей селян, вполне могла быть и Марья. Тогда тоже были убийства, и получается, они напрямую связаны с ней. Но как? Она сама убивает? А как же Серый волк? Он не в ее подчинении. Иначе, зачем тогда Марья дарила Свечкину медальон-оберег? Скорее всего, именно из-за оберега волк его и не тронул. А Леля? Леля тоже колдунья, может, и не такая сильная как Марья, но тем не менее. И она вряд ли служительница культа… «Культ! Преподаватель сказал, что сожженные жрицы были последними из культа… Но тогда кто же Марья? Хотя, людям ничего не стоит ошибиться в подсчетах, какая-то из ведьм могла и спастись!».

Леля наверняка знала намного больше, чем сказала, и предстояло выяснить глубину ее осведомленности. «Итак, Леля, иду на Вы… Что за…» – пронеслось у него в голове, когда он неожиданно перевел взгляд вправо, на тротуар. Его обдало жаром, и от неожиданности картинки Свечкин чуть было не въехал во впередиидущую машину. По тротуару, помахивая целлофановым пакетом в правой руке, не спеша, на двух ногах шел оборотень, самый натуральный, такой, каким его видел Свечкин на гравюрах в доме Анатолия Викентиевича, и в некоторых фильмах ужасов. Так как вервольф шел навстречу, всего в десятке метров, Александр разглядел его с ног до головы, и это была не иллюзия, хотя и казалось, что все происходит как при замедленной съемке. Всего на пару секунд все вокруг остановилось, но эти пара секунд были для Свечкина как вечность. Такой эффект объясним бешеным количеством адреналина, который выбрасывается в кровь надпочечниками при возникновении экстремальной ситуации, и разгоняет реакции организма до того, что меняется восприятие времени. Образ зверя засел в памяти навсегда, отдавая ощущением опасности в сердце и страхом где-то в спинном мозге. Высотой под два метра, оборотень имел крепкие ноги и руки большой длинны, причем колени были вывернуты вперед, как у человека, а не назад, как у волка или собаки; широкие плечи и мощная спина переходили в мускулистую шею, на которой в такт ходьбе покачивалась большая голова с длинной широкой пастью, квадратно-угловатыми выдающимися скулами и глубокими глазницами, в тени которых горели красными злыми угольками маленькие глазки. Картину довершали двое стоячих как у немецкой овчарки ушей с кисточками, черная лоснящаяся шерсть и огромные когти.

Поначалу Свечкин захотел заорать, но он тут же подумал, что это ничем хорошим не закончится. Люди, бредущие рядом с волосатым питекантропом, не обращали на него никакого внимания, а значит, не видели его настоящего облика; для них он был лишь случайным прохожим, идущим с покупками из супермаркета. И тут Александр осознал весь масштаб того, что Анатолий Викентиевич называл заговором, а сам он в шутку окрестил «Обществом Белый клык». Оборотни существовали, были в городе, и творили здесь что хотели, явно оставаясь незамеченными обычными людьми. Разговор с Лелей стал необходим как воздух, чтобы хоть она помогла разобраться во всем.

Он открыл дверь в квартиру девушки своим комплектом ключей, вошел, разулся, но не стал снимать пальто, а лишь расстегнул его, и направился прямиком в зал, где сел в кресло, и молча уставился в стену напротив. Из спальни выглянула Леля, явно разбуженная шумом открываемой входной двери.

– Я не ждала тебя сегодня, – сухо произнесла она. – Я же сказала, что сильно простыла.

– Это было вчера, – так же сухо сказал он. – Я помешал тебе? Ты занята, быть может?

– Нет. Я спала, ты разбудил меня, – она была сердита.

– Потом выспишься.

– Я жалею, что дала тебе ключи.

– Вот они, – он достал ключи из кармана и спокойно положил на стол. – Забирай.

– Почему ты не раздеваешься? – голос стал обеспокоенным, хотя она старалась подавить эти нотки.

«Значит, начинаешь понимать, что это не просто визит вежливости!», – пронеслось в голове у Свечкина.

– Не зачем. Я и так не хотел задерживаться, а теперь, когда ты прогоняешь, тем более, – он поднял глаза, и уставился в упор угловатым тяжелым взором, не моргая и не отводя взгляд. Он знал: его взгляд мало кто мог спокойно выдержать. Леля побелела, но глаз не отвела.

– Это все?

– Ты о чем?

– У нас с тобой все? – голос дрогнул.

– Не знаю. Все от тебя зависит.

– Что случилось? – она занервничала. – У тебя кто-то есть? Или появился? – она сказала первое, что пришло на ум. И Александр понял: какая бы Леля не была сильная колдунья или кто-то еще, она в первую очередь женщина. А женщины ревнивые собственницы.

Он молчал, давая ей возможность самой что-либо понять.

– Ты молчишь? Но глаза не отвел. Значит я не права, – она напряглась еще сильнее. – Дело не в тебе?

– Дело в тебе! – он откинулся назад, и закинул ногу на ногу. Теперь начиналось самое интересное.

– Тебе кто-то что-то сказал за меня? – она немного растерялась, но тут же взяла себя в руки. – Бред. Ты сам что-то раскопал.

– Ты приготовила ведьмино зелье, и я теперь вижу всю нечисть, которая есть на этой планете. Вчера я весь день разговаривал с домовым в архиве, час назад на улице я видел оборотня так же четко, как сейчас вижу тебя. Я понимаю, что это было сделано для моей же безопасности, но один вопрос мне не дает покоя. Кто ты, Леля? Не простой человек, явно!

– Тебе лучше не знать, кто я, – она недобро улыбнулась и глаза стали злыми. Прямо как у Марьи. Злая свирепая сила разожгла их изнутри, и как бы не хотел Александр оставаться спокойным, он все же ощутил холодок под сердцем.

– Ты так считаешь? – Александр повел головой, ухмыльнувшись. – Это была угроза сейчас?

– И ты даже не представляешь, что я могу! – она стояла перед ним в спокойной позе, и если бы не ярость глаз, можно было бы решить, что разговор не принимает столь угрожающие масштабы. – Вот это уже угроза.

– Мне все равно на что ты способна и что ты можешь, – Свечкин был спокоен. – Мне важно знать кто ты, потому что я не могу быть в отношениях с той, в ком не уверен и от которой я не знаю чего ждать. Ты человек, Леля?

– Я не похожа на человека? – она стала еще злее.

– Я спросил, ты человек? – Александр скрестил на груди руки, смотря в упор. Неведомая сила подняла его из кресла и подбросила к потолку. Он завис над полом, метрах в двух, в той же позе, в которой до того сидел.

– Еще вопросы есть? – свирепый тон не оставлял сомнений, что Свечкину сейчас будет плохо. Но Леля не знала: три вещи сделали Александра морально неуязвимым к страху. Во-первых, ему уже нечего было терять. Во-вторых, такое количество переживаний и острых моментов, сколько он претерпел за последние дни, сделали его малочувствительным к стрессовым ситуациям. Третьим показателем была дикая тоска, ощущение почти безмерного горя, ведь ему вряд ли суждено больше увидеть Марью. И как бы Свечкин не открещивался от этих мыслей, не старался отрицать, он страдал от безысходности расставания при последней встрече с девушкой; с той, кого он теперь хотел увидеть сильнее всего в жизни. От такой вселенской тоски появилась отрешенность ото всего на свете. Какая разница что будет, если карты уже выпали врозь?

– Все те же, – Свечкин был непоколебим. Он ощутил, как холодная рука сжимала его сердце, сильнее и сильнее, отчего оно начало биться медленнее, замирая и замирая. Комната крутанулась перед глазами, стало невыносимо душно, и холодный пот потек по лбу. Но он не сдался, лишь прохрипел: – Либо убей, либо скажи, кто ты.

Александра опустило на пол, и распластало в какой-то ломаной позе. Леля стояла и, не мигая, смотрела на него, раздумывая о чем-то. Убивать она не хотела.

– Я не буду настаивать… – Свечкин принял сидячее положение и смотрел в пол. – Не буду настаивать, если все, что было между нами, ничего не стоит. Если те эмоции, и несколько ночей, что мы провели вместе лишь пустое увлечение, я уйду. Уйду и забуду обо всем. И о тебе, и о вопросах…

– Зачем ты так? – в глазах Лели появились слезы. – Что я тебе сделала плохого, раз ты со мной так поступаешь? Я могла сделать вид, что всего лишь обычная девушка. Я могла не готовить зелье и тем самым подвергнуть тебя смертельной опасности не увидеть Серого волка в момент, когда он подкрадется. А так у тебя хотя бы будет шанс… Разве я с тобой была неискренней? Разве я в чем-то тебе солгала? Я промолчала в некоторых моментах… да, но в остальном… – слова путались под наплывом эмоций, и вдруг Свечкину стала ясна причина ее озвученной простуды – это он сам. Леля боялась своих чувств, и хотела то ли отдалиться, то ли разобраться в себе.

– Прости, милая, – он растаял, в непреодолимом порыве подскочил с места, чтобы прижать ее к себе. – Не нужно ответов… Ты со мной…

– Может ты и прав, – она прижалась к нему всем телом. – На самом деле я очень хочу, чтобы ты узнал, с кем ты. Но ответы убьют все чувства ко мне. Я боюсь этого.

– Давай присядем, – Александр снял пальто, и сел на диван. Девушка села рядом. – Я не буду клясться в любви, милая, не буду говорить о том, что мы с тобой были созданы друг для друга и должны умереть в один день. Я не могу знать, как все будет дальше, и не хочу даже пытаться тобой манипулировать, чтобы выведать важную для меня информацию. Я с тобой тоже хочу быть честен. Давай начну я, а ты, если захочешь, меня поправишь. Смотри, есть Серый волк. Есть девушка, которую я ищу. Есть еще оборотни. И есть серия убийств. Почерк везде идентичен – выпита вся кровь, до последней капли.

Он глубоко вздохнул, и решился на признание.

– Серого волка я встретил на пустыре, где… Нет, не так. Та девушка, которую я ищу, по имени Марья – она не такая как все. Я предполагаю, что она служительница культа Мораны. Ты знаешь кто это?

– Знаю, – голос Лели охрип, а в глазах читалось бескрайнее удивление.

– Мне приснилось, что я у Марьи в гостях, хотя я не уверен, что это был просто сон. Медальон я нашел у себя в кармане после сна, когда очнулся в машине. На месте, где во сне был ее дом, на пустыре, я и встретил волка. Они как-то связаны, это точно.

– И ты после случившегося продолжаешь искать ту девушку?

– Нет, мы поругались…

– Что вы сделали? Поругались? – Леля закашлялась. – Ты в своем вообще уме?

– А что такого? Я знаю… – Свечкин поднял в удивлении брови.

– Да ничего ты не знаешь, – Леля повысила голос почти до крика. – Дурак. Ругаться с ней! Ты жив чудом.

– Кто она? – Свечкин начинал о чем-то догадываться.

– Не важно. Все что тебе нужно знать – держись от нее подальше!

– Но почему?

– Я не скажу тебе. И чем раньше ты поймешь это, тем меньше пустых вопросов задашь.

– Хотя бы намекни, – совсем по-детски попросил Александр.

– Нет. Не проси даже об этом, – она серьезно посмотрела ему в глаза. – Поверь, я добра тебе желаю. Чем дальше ты будешь от нее, тем дольше проживешь. Это не пустая угроза.

– Хорошо. А ты? – Свечкин обратил внимание, как напряглась Леля. – Я думаю, ты сильная колдунья. Может, владеешь секретом вечной молодости. Может, живешь на этой Земле лет так тысячу…

– Если бы, родной! – рассмеялась Леля, мгновенно расслабившись. Он промахнулся. – Какая женщина о вечной молодости не мечтает? Эх, я вынуждена тебя огорчить, но мне от роду всего двадцать восемь, – было заметно, как резко стал нервным ее смех. – Да, я колдунья и боялась признаться тебе… Не каждый мужчина захочет быть с ведьмой, – она нахмурилась. – Но это тайна. Никому, мой хороший!

– Договорились. Не хочешь разговаривать о той девушке, так хотя бы расскажи мне о Сером волке, об оборотнях. Марью мне поручил найти человек, который сделал мне документы, и я даже не знаю, как с ним теперь быть. Но это мелочи. Двести лет назад в этом же городе произошел ряд смертей, с тем же почерком, что и сейчас.

– Откуда узнал? – она удивилась.

– От домового в архиве.

– И какие твои мысли?

– Я думаю, это сделал Серый волк, и хочу понять его связь с Марьей. Мне чертовски любопытно докопаться до истины.

– Тебя ведет любопытство? – глаза Лели выражали бескрайнюю степень удивления. – И только?

– Да. Охотничий интерес. Я ввязался в это дело только из-за Игоря Борисовича, а потом понял, что не могу спокойно жить, пока не докопаюсь до истины.

– Нет, Саша, – она опустила глаза, догадавшись. – Не то ты говоришь, – Леля вспомнила фразу Свечкина, что волк встретился ему на пустыре где был дом Марьи. – Даже полный дурак отступил бы от поисков девушки после встречи с волком на месте, где был или должен был быть ее дом. При условии, что человека ведет только лишь любопытство. Просто из инстинкта самосохранения. У тебя другое.

– В смысле? – Свечкин округлил глаза.

– Я не вчера родилась, – Леля грустно покачала головой и отвернулась от него. – Ты без нее жить не можешь… Теперь и ты…

– Что за глупости! – он понимал, насколько она права, но не хотел признаться в этом даже сам себе.

– Мальчик мой, перестань, – девушка смотрела в окно. – Это старее Вселенной. Я могу сделать так, что ты забудешь о ней навсегда… но не буду. Я оставлю тебе свободу выбора. От судьбы не уйдешь. Просто знай, что ее любили многие, но никто не остался жив, приблизившись к ней. Она – открытый огонь, а вы – мотыльки… Для тебя она будет роковой ошибкой. Мне жаль тебя, – голос был горек.