Берегиня

– Но я не смогу постоянно спасать тебя, пока ты сам не позаботишься о собственной безопасности. – Она садится напротив меня.

– Ты это о чём?

– Зачем ты здесь? Тебе было велено ехать на семнадцатый кордон.

– Есть у нас ещё дома дела, – парирую словами из песни.

– Тебе нельзя домой. Там засада.

– Я знаю.

– И всё равно едешь?

– Еду! Мне нужно поговорить с этими людьми. Ты знаешь, что им от нас нужно?

– Тому, кто всё это затеял, нужен проводник. Риту они похищали с целью шантажа.

– И куда этот кто-то собрался?

– В Долину духов.

– И что он там забыл?

– Не знаю.

– Ситуация проясняется. Рита в порядке?

– Да. Алёша, прошу тебя, не ходи домой. – Марго прижалась ко мне. – Мне нельзя с тобой в деревню, а одного я тебя не пущу.

– Я буду не один. Мне поможет друг, и если ты сейчас не пустишь меня, он попадёт в беду, потому что предупредить его я уже не смогу. Понимаешь? Ты поедешь со мной и подождёшь в машине. – С этими словами я опускаюсь на колени и обнимаю её. – Я обещаю тебе, всё будет в порядке. Полезай в машину, время идёт, а мне ещё нужно подготовиться.

Через полчаса мы были на месте. Я переоделся, сменив джинсы с кроссовками на удобную и прочную брезентовую «горку» и на мягкие американские ботинки Crispi с высокими берцами, на голову надел брезентовую шляпу буни[17 - Шляпа буни – это тип широкополой солнцезащитной шляпы, обычно используемой вооруженными силами в жарком тропическом климате. – Прим. автора.]. Чем не грибник? А лукошко заменим на вещмешок. Попрыгал на месте, поприседал – ничто не сковывает движения.

– Ну как? – спрашиваю у Марго, разведя руки в стороны.

– Молодцу всё к лицу! – недовольным тоном отвечает она.

Так, теперь оружие. Залезаю в машину и под изумлённым взором Марго извлекаю из тайника, оборудованного за потолочной обшивкой салона, позаимствованный пистолет.

– Ты там что, воевать собрался?

– Это как карты лягут, – бурчу ей в ответ.

Я доверяю Андрею на все сто процентов, даже больше, но идти на дело с неподготовленным, непроверенным оружием может только дилетант. Я таковым не являюсь. Разобрав пистолет и глушитель, разрядив обоймы, протёр промасленной тряпочкой каждый патрон, каждую деталь пистолета. Вытерев насухо патроны, снарядил обоймы, собрал пистолет и глушитель. Все манипуляции я производил, будучи в трикотажных перчатках. Да, я не хотел оставлять отпечатки пальцев, причём не только своих.

Задние распашные двери салона были открыты, и я, не выходя из машины, передёргиваю затвор, прицеливаюсь в выщерблину в коре стоящего неподалёку дерева и нажимаю на спусковой крючок. Пф! Пистолет бесшумно выплёвывает пулю, и она вонзается в ствол, туда, куда я целился. Отличный результат. Стреляную гильзу выкидываю в траву. Пистолет сую за пояс. Вещмешок со всякими нужностями вешаю на плечо. Я готов. Подхожу к Марго.

– Я вернусь за полночь. – Ноль внимания, отвернулась и ухом не ведёт. Обиделась. Опускаюсь перед ней на одно колено. – Ну, ты чего?

– Сам-то как думаешь?

– Не переживай. Мы всё продумали. Осечки быть не должно.

– Будь сейчас на моём месте твоя Рита, ты бы выполнил её просьбу?

– Марго, послушай, вы обе мне дороги, а ещё я дорожу мужской дружбой. И уж коли человек вызвался мне помочь, я не вправе его подводить. Всё, прения закончены. Жди меня ближе к часу ночи. Помнишь нашу с тобой полянку в километре отсюда?

– Помню.

– Вот там меня и жди. Скорее всего, я вернусь не один, а с «языком», поэтому сразу не выходи. Если он начнёт запираться, я тебя позову. Договорились?

– Как стемнеет, я буду ждать тебя возле калитки, ведущей на огород. Всё, приговор окончательный и обжалованию не подлежит!

– Ты говоришь как мать Риты.

– С кем поведёшься…

– А ты чего без машины? – Тётя Зина вышла на дорогу вытряхнуть половик, а тут я.

– В лесу стоит. Забарахлила что-то. Вот сейчас поужинаю с вами, как обещал, возьму в сарае всё необходимое и пойду ремонтировать.

– Что-то серьёзное?

– Пустяки! Дел на минуту, а ходьбы на час, – отвечаю я, снимая с плеча вещмешок, и украдкой осматриваю улицу. Кроме Андрюхиных наблюдателей никого (сидят на чердаке брошенного дома напротив).

– Тю! Так это что ж, все твои вещи? – всплеснула руками соседка, увидев тощий вещмешок.

– Нет, конечно! Вещи в машине лежат. Не тащить же мне их на горбу.

– Ну, давай, проходи, мой руки и сразу к столу, пока не остыло…

В половине восьмого вечера, предупредив хлебосольную соседку, что через полчаса к нам домой должны наведаться оперативники из областного центра и что я уеду вместе с ними (паника в рядах соседей при проведении зачистки дома мне не нужна), выхожу на крыльцо веранды с чувством лёгкой тяжести в желудке. Как я ни отказывался, как ни противился, а тётя Зина сумела-таки впихнуть в меня всё самое вкусное из того, что выставила на стол. Хорошо ещё, что не увязалась проводить до калитки, а осталась убирать со стола. Естественно, спустившись с крыльца, я пошёл туда, куда было нужно мне, – вдоль окон веранды до сарая. Останавливаюсь возле ограды. Ещё в детские годы мы с Вовкой проделали в этом месте лаз в заборе, с тех пор ходили друг к другу в гости короткой дорогой. Как же давно это было! Лет пятнадцать минуло, как не хаживал я этим маршрутом, а руки всё ещё помнят. Упёршись ладонями в широкую доску штакетины, легонько надавил на неё. Нижние гвозди с небольшим усилием послушно вышли из прожилины. Поворачивая штакетину вокруг верхнего гвоздя, смещаю её влево и ныряю в образовавшийся проём, прихватив из кучи горелого мусора обугленную головешку. Оказавшись на родной территории, не таясь, но без шума восстанавливаю целостность забора. Заросли барбариса, растущего в этом месте сплошной стеной, надёжно скрывают мои действия от посторонних глаз, окажись таковые на дорожке возле дома.

Экипируюсь. ПМ в набедренную кобуру, нож на предплечье левой руки рукоятью вперёд. Неудобно, но ничего не поделаешь; была бы разгрузка или «лифчик» – другое дело, а так приходится думать не об удобстве ношения, а о скорости извлечения. Мотки бечёвки сую в карманы куртки, вещмешок – под куст. Чтобы физиономия не светила в проёме люка, наношу боевой камуфляж обугленной головешкой – широкие чёрные линии – и размазываю сажу по лицу. Надеваю на руки тактические беспалые перчатки.

Скользнув тенью по огороду, добегаю до дома и прижимаюсь к глухой стене. Поворачиваю за угол, и, чу, в нос бьёт запах курева. Вжавшись спиной в кладку каменного фундамента, двигаюсь дальше. Над головой окно, и что-то подсказывает мне, что возле него стоит один из бандитов, дымит сигаретой в открытую форточку, любуясь заросшим огородом. А ребятки-то не профи. Специалист моего уровня не станет курить, находясь в засаде. Местоположение одного из гостей определено, и, вероятнее всего, он «ляжет» вторым.

Мне оставалось миновать сени с крыльцом, ведущим на огород, и пройти несколько метров, отделяющих меня от гаража, когда мой слух уловил шевеление в сенях за дверью. Ныряю рыбкой под крыльцо. И только я беззвучно распластался на прохладной земле в тени ступеней, на верхнюю ступила нога человека.

– Да сейчас я, не ори! – крикнул он кому-то невидимому в доме и, что-то насвистывая, грузно спустившись по ступенькам, пошёл в сторону гаража, расстёгивая на ходу ширинку брюк.

Ну что же, такой шанс упускать нельзя, не зря же я припас бечёвку, а лестница, под которую я забился, и уж тем более гараж, в сторону которого направился детина, не видны из окна, соответственно, курильщик мои дальнейшие действия не увидит. Вылезаю из-под крыльца, фиксируя боковым зрением, что дверь в сени закрыта. Парень тем временем (вот гад, а, туалет же рядом!) начинает мочиться на стену гаража. Его лица я не вижу, но точно знаю, что он, закатив глаза от блаженства и всецело погрузившись в процесс отлития, слышит только журчание собственной струи.

Дальше дело техники. Подкравшись к «писающему мальчику» сзади, набрасываю ему на горло верёвку и, развернувшись к этому хряку спиной, тащу на себя. Тяжёлый, гад! Секунд через десять, не издав ни единого звука, он перестал активно трепыхаться. Отпускаю один конец верёвки, и обмякшее тело падает на землю, парень тяжело дышит, хватая воздух широко открытым ртом, как рыба на берегу. Но любоваться «уловом» некогда. Мощным ударом в челюсть отправляю его в глубокий нокаут и переворачиваю на живот. Связав ему ноги, сгибаю их в коленях и другим концом верёвки связываю руки. Срываю с гвоздика на стене какую-то грязную тряпку и засовываю её в рот бедолаге. Жить ему осталось до полуночи, так что мучиться стоматитом или ещё чем он точно не будет.

А план-то мой трещит по швам. Придётся вносить коррективы по ходу операции. А почему бы и нет?! Извлекаю пистолет из кобуры, снимаю с предохранителя, взвожу курок и поднимаюсь по лестнице, топая как слон и насвистывая мелодию, пришедшую на ум. Открываю дверь – в сенях никого. Вхожу внутрь.

– Отлил? – летит вопрос из комнаты через приоткрытую дверь.