Маньяк в городе
– Что, пацаны: может быть и нам пора? – Шах говорил громко и насмешливо. Говорил не “пацанам”. Его слова предназначались Диме. Это было понятно без дополнительных разъяснений.
Кириллов шел и чувствовал, что вся шайка следует за ним, сохраняя первоначальную дистанцию и удерживая его темп ходьбы. Они двигались молча, было слышно только постукивание подошв по асфальту тротуара.
Дима немного ускорился. Шаги за спиной стали чаще. Дима сбросил темп. Преследователи отреагировали мгновенно. Шах, без сомнения, старался заставить его запаниковать. Дима остановился. Шаги сзади смолкли. Дима повернулся.
– Ба, какая встреча. – Шах широко улыбнулся. Кампания молчала. – Пацаны, вам не кажется, что с этим господином мы сегодня уже виделись?
–А как же. – Подтвердил Гиря.
–Пацаны, а вам не кажется, что этот чувак у на постоянно под ногами путается? – Слово “слишком” Шах выделил особо.
– А то. – Гире речь сегодня давалась с большим трудом.
– Пацаны, а может чувак нас преследует? – Шах постарался изобразить недоумение, но не удержался от торжествующей улыбки.
– Шах, твоя правда! – Вмешался в диалог Вася-Шестерка. – Таких учить нужно, чтобы не мешали порядочным людям гулять по улицам родного города.
– Раз нужно, значит будем. Вперед, пацаны! Поучите его, как следует!
– Все будет тип-топ. –Отозвался главный педагог – Гиря
Шах остался стоять, а его подручные, перекрыв всю ширину тротуара, пошли на Диму. Нужно было быстро на что-то решаться. Дима оглянулся по сторонам. На скамейке, метрах в пятидесяти от него, сидели три девчушки. По противоположной стороне улицы, постукивая палочкой по асфальту, куда-то торопился дедок глубоко пенсионного возраста. Та пара в кожаных плащах, что рассуждала о бензине и влиянии кризиса на бизнес, еще была видна в полутора кварталах впереди, но надеяться докричаться до них, было, по крайней мере, наивно. Даже если бы они и услышали Димину просьбу о помощи, вряд ли бы отозвались. Не принято нынче вмешиваться в чужие разборки. Рассчитывать приходилось только на себя.
“Сережка!” – Вдруг сообразил Дима. Сережка Ларьков, жил в двух кварталах отсюда. Если добежать до его дома, то можно считать себя спасенным. Для бывшего боксера, мастера спорта международного класса справиться с этой швалью – плевое дело. Разминка для левой руки. Тем более, что левая у него – натуральная кувалда. Его левой и наши, и американцы, и кубинцы побаивались. Только бы Серега дома оказался. А уж объяснить на практике чем отличается нокаут от нокдауна для Ларькова не проблема. После такого инструктажа Шах останется главарем без банды. По крайней мере, на пару недель – точно.
Дима с места, без разбега перелетел через невысокую металлическую оградку газона и изо всех сил рванул через двор. Шаховские прихвостни неслись сзади. Кириллов буквально ощущал спиной их горячее надсадное дыхание. Та фора в десять метров, которую он имел на старте забега, быстро сокращалась. Преследователи были моложе и, надо признать честно, двигались лучше.
“Зачем я в школе физкультуру прогуливал”? – Набегу занимался самобичеванием Дима. Сил хватило только на один двор. До Сереги еще нужно было бежать и бежать, а колени уже не поднимались. Мышцы задеревенели и отказывались работать. Если бы не опасность, Дима бы уже давно свалился на землю. Но падать было нельзя. При таком падении легким ушибом не отделаться.
Кириллов и “группа сопровождения”, мешая громкий топот с хриплым, тяжелым дыханием, одной живописной группой пронеслись через детскую площадку внутри двора и выскочили на параллельную улицу.
Дорогу преградил газон с точно таким же заборчиком, с какого Дима начал свой бег. На газон Дима перемахнул удачно, но, перепрыгивая с газона на тротуар, поскользнулся. Ноги зацепились за металл оградки, и на асфальт он вкатился уже кубарем. Перевернувшись по инерции через себя еще два раза, Дима, пролетел тротуар и растянулся плашмя на проезжей части. Скрип тормозов и визг резины, сжигаемой о дорогу, он не воспринял как опасность. В голове билось: “Ну вот и все. Еще секунда, они добегут и запинают насмерть”. Кириллов оторвал лицо от холодного асфальта и увидел перед носом черную резину покрышек. Извилистые бороздки сплетались в ажурный узор. Резина была старая, и казалось чудом, что водитель успел-таки остановить машину в пяти сантиметрах от Диминой головы.
–Вам что, жить надоело? Смерти ищете? Развелось полоумных пешеходов, хоть за руль не садись. – Дима поднял голову на голос. Прямо над ним склонился, красный от возмущения следователь прокуратуры Сергеев.
–Езжай, мужик, мы с ним сами разберемся. – Послышался голос Гири. Троица из сборной команды Шаха по бегу окружила Диму и следователя.
–Ага, Кириллов собственной персоной. – Узнал Диму следователь. – Вы, парни с ним поговорить хотели? – Иван Иванович выпрямился и интересом оглядел, тяжело дышащую кампанию.
–Хотели, хотели. Ты езжай, дядя. – Недобро сказал Шварц, выглядывая из-за спины Гири. Вася-Шестерка раньше всех заподозрил недоброе. Он деликатно пропустил вперед сначала Гирю, потом Шварца, а сам внимательно присматривался к лицу водителя “Волги”. Лицо казалось знакомым.
–Вы мне не “тыкайте”! Я старший следователь городской прокуратуры! – Неуважительность Шварца возмутила Иван Ивановича до глубины души. – А вы, кто такие? С чего решили, что можете указывать: чем я должен заниматься?! – Красное, потное и злое лицо Сергеева не предвещало ничего хорошего.
–Мы, это…. Мы торопимся. Нас ждут. – Вася-Шестерка ухватил за рукав Гирю и потянул его за собой во двор.
14
Они представиться не пожелали. Простые, скромные парни из самой гущи народа не искали дешевой популярности у органов правопорядка. Они предпочли сохранить инкогнито. Дима вынужден был отдать шаховским подручным должное: ушли “пацаны”, возможно, без особого достоинства, но быстро. Он, после пробежки не мог передвигаться с такой же резвостью.
– Подвезти? – Иван Иванович сказал это утвердительно и несколько рассеянно. Казалось, он занят какими-то своими проблемами, очень далекими от убийства Завяловой, судьбы Димы и прочих мелочей.
– Спасибо. Я как-нибудь сам. – Дима, несколько ошарашенный стремительной сменой событий, еще пока не решил: кто для него представляет большую опасность в данный момент. Пацаны уже растворились внутри квартала, и идея покататься в автомобиле со следователем особого энтузиазма не вызывала.
– Зачем же “ как-нибудь”, когда можно на машине. Тем более, что я все равно, собирался к вам в гости. – Сергеев гостеприимно открыл левую дверку своей потрепанной двадцать четвертой “Волги”. И огорченно добавил. – Ты смотри, порожек проржавел. А ведь на новую я уже не накоплю…
– Я арестован? – Дима смотрел на распахнутую дверку, как кролик на удава. Ржавый порожек он не замечал и смотрел только на пухлую волосатую руку следователя, лежащую на спинке пассажирского сиденья. Потом с трудом перевёл взгляд на удивленное лице следователя.
– Вот еще, я только глупостями на старости лет не занимался. – Сергеев снял руку со спинки и приглашающее похлопал по сиденью. – Арестовывает, вернее, задерживает – милиция. Это, дорогой вы мой, не моя работа. Сдурел бы я с наручниками по городу бегать. Дел других нет, что ли? Вон, машина скоро совсем развалиться. И на неё времени не хватает…
Пораженный эти монологом Дима, забрался в машину. Иван Иванович удобно утроился за рулем. “Волга”, качнулась в такт набравшему к пенсии излишнюю солидность телу следователя. Вел машину Сергеев очень аккуратно. Тщательно вслушивался гудение мотора, недовольно покряхтывал на неровностях дороги, отпуская нелестные замечания в адрес коммунальных служб города. Вдруг, будто вспомнив что-то важное, спросил:
– Ну, как дела, господи Кириллов? – Вопрос звучал вполне невинно. Но Дима еще не забыл странную подозрительность своего спасителя при предыдущих встречах. Да и сегодняшнее необъяснимое гостеприимство служителя Фемиды тоже настораживало.
– Вашими молитвами.
– Странное дело: я вас везу, а вы, по-моему, мной недовольны? – Сказал Сергеев почти с обидой – Чем вам мои молитвы досадили?
– Да, нет. Все нормально. Помолились и меня в целях профилактики с завода уволили. Еще раз помолились и от неприятных собеседников избавили. Как видите: полный паритет. – Дима говорил без обиды. Как бы рассуждая вслух.
– Паритет? – Недоуменно повторил Иван Иванович, как бы пытаясь понять: о чем, собственно, говорил Кириллов. – Вы имеете в виду, что все так на так вышло?
– Именно это я и имел в виду. – Дима отвернулся и стал изучать пейзаж за окном.
– У человека дебет с кредитом сошёлся, а он недоволен. Мне бы, господин Кириллов, ваши проблемы. Представьте: до пенсии полгода осталось и вот тебе на, на меня убийство повесили. Будто не могли шесть месяцев подождать. Специально из области на Родину перевелся. Думал: тихо, мирно доработаю. А дальше: дача, рыбалка, следующей осенью за грибочками. Если моя старушка не развалится. –Следователь хлопнул обеими ладонями по рулю, уточняя о какой старушке речь, – а, тут такое….
Они объехали квартал и находились как раз напротив места недавнего старта забега. Шах стоял на тротуаре, сложив руки на груди и, нетерпеливо поглядывал во двор. Участвовать в погоне он посчитал ниже своего достоинства.
– Что, знакомый? – Иван Иванович приметил Димин интерес к одинокой фигуре на обочине.
– Так, сосед. – Нехотя отозвался Дима.
– А те трое, что, за вами, как ухажеры за девкой бегали, тоже соседи?
– Тоже. – Дима обсуждать своих соседей с работником прокуратуры не хотел.
– Уж не они ли вас раздели ночью у мостика? – Догадался Сергеев.
– Не видел. Не знаю. – Правду говорить Димка не мог, но врать и Ивану Ивановичу было глупо. Черт его знает, что кроется за маской полного идиота. Может быть, все разговоры о пенсии и переживания за машину не более чем отвлекающий маневр. Дима остался доволен своим ответом. Он и не соврал, и не обвинил своих врагов напрямую. Пусть Сергеев сам разбирается в этой головоломке, если ему так важно знать истину.
– Плохо, что не знаете. Очень плохо. Если они вас по башке трахнули – это стопроцентное алиби! Нужно всегда внимательно смотреть: кто, где и когда вас бьет. Очень! Такая информация может пригодиться. Вот, как сейчас, например.
– Возможно, вы правы. Только, когда бьют не всегда удается посмотреть.
– Это верно…
– Да и зачем мне алиби? Вы, что, считаете меня убийцей? Хотелось бы знать, на каком основании?
Иван Иванович снял правую руку с руля, переключил скорость и задумчиво почесал голову:
– Стучат.
– Стучат? Кто? – Не понял Дима.
– Кто, кто – клапана стучат. Вы что, не слышите?
Дима прислушался к работе мотора. Клапана. Действительно постукивала.
– Есть немного. – Согласился Кириллов. Он никак не мог понять методику, по которой работает следователь. Что за странные маневры? Что за этим кроется? Попытка сбить Кириллова с толку? Отвлечь, потянуть время, просчитать правильный ответ, на заданный “ в лоб” вопрос?
– Какого черта? Ни одного приличного механика в городе нет. Только в эти выходные отрегулировали движок и спустя пару дней опять клапана стучат. Какой порядок может быть в государстве, где мотор-то, толком отремонтировать не могут? Вот вы мне скажите: разве я не прав?
– Может быть и правы. Но вы не ответили на мой вопрос.
– Какой вопрос?
– Вы меня подозреваете в убийстве Завьяловой?
– Я ему про Фому, он мне про Ерёму. Откуда я знаю: кто убила вашу Завьялову. Может быть вы, а может и не вы. Вот скажите, только честно, как вы относились к убитой? – “Волга” не спеша, переваливалась на колдобинах главной улицы Поселка. До Диминого дома оставался один квартал.
– К Завьяловой? Честно? – Дима замялся. – Плохо относился. Если точно: терпеть её не мог.
– Не могли терпеть, но пошли провожать. С точки зрения формальной логики ваш поступок необъясним. – Машина остановилась у знакомой калитки с большим почтовым ящиком.
– Может быть. – Диме вдруг захотелось рассказать этому странному мужику, от которого зависела его судьба, почему у него все так происходит. Из-за чего он пошел провожать Риту.
– Да, у меня мерзкий характер. – Начал он торопливо. – Да, я слабый и не умею сказать “нет”. Я позволяю сесть себе на шею, а когда мне надоедает тащить эту ношу, и я прошу наездника спешится, он чувствуют себя оскорбленным до глубины души. Действительно, как так: сначала сам позволил свить гнездо на своем хребте, человек успевает пообвыкнуться на новом месте, научиться получать удовольствие от своего положения. Он считает себя полноправным хозяином вьючного животного, и вдруг ему прелагают спешиться. И предлагает не кто-нибудь, а его собственное животное. Что любопытно: если бы я сбросил седока при первой попытке взобраться мне на шею, обид и недоразумений было бы во много раз меньше. И с Завьяловой все происходило по той же самой, мерзопакостной схеме. Послал бы я её куда подальше год назад, не пришлось бы идти провожать Риту в тот злополучный вечер. Наверняка бы она на заводе не задержалась допоздна. Нашла бы, чем занять вечер. Чего, чего, а недостатка в ухажерах у девушки не было. Но мне, идиоту, неудобно “послать” женщину, мне неудобно отказать ей в помощи или услуге. Ну, как же: она не виновата, что боится идти одна, а от меня не убудет. Да, о чем теперь говорить!..
– Видите, уважаемый, мотив преступления налицо. Энергичная дама мешала вам жить, могла разрушить семью, разлучить с любимой женой. Вы не выдержали, сорвались и, не найдя лучшего способа, попросту физически устранили помеху. – Сергеев повернулся к Диме в пол оборота.
– Вот, значит, как? – Дима ожидал слышать нечто подобное, но одно дело ожидать, совсем другое услышать, да еще в такой категоричной форме. – Я похож на психопата, перегрызающего горло человеку только за то, что он не отличался хорошим воспитанием? Так, давайте, арестуйте меня. Если я убийца – цепляйте наручники и везите в тюрьму.
– Если вы убийца, я именно так и поступлю. Отправлю за вами наряд, и вас задержат. Но я, собственно не за этим вас хотел увидеть.
– Не за этим? – Дима окончательно запутался в этих бесконечных “сменах галсов”. Уловить логику рассуждений следователя не представлялось никакой возможности. – Зачем же я вам был нужен?
– Странный народ: я, дорогой мой господин Кириллов, вам битый час объяснял, что у меня клапана стучат, а вы так ничего и не поняли! – Сорвался Сергеев.
– У вас стучат клапана?
– А еще начитанного из себя строите. Столько книг изучили, а простых веще не разумеете. У меня с клапанами все нормально. У машины стучат. Сами слышали.
– Причем же здесь я?
– Мне ваши коллеги с завода говорили, что лучше вас никто в моторах не разбирается. – Как маленькому бестолковому дошколенку разъяснил Иван Иванович. – Теперь поняли?
– Понял. Теперь понял: выпутываться из этой истории мне придется самому. – Дима решительно взялся за ручку дверки.
– Постойте, господин Кириллов. Что значит “выпутываться”?
–А то и значит. Для меня единственная возможность снять с себя подозрения, это поимка преступника. Вы на это дело убили почти неделю: преступник на свободе, а у вас клапана стучат. Я сам найду этого зверя и приведу его вам. – Дима открыл дверку и вылез из «Волги».
– А как же мотор? – Сергеев такой финал разговора Сергеева не устраивал.
– Поймаю убийцу – займусь мотором. – Коротко подвел итог Дима и взялся за калитку.
–Ну, да. – Сергеев оценивающим взглядом окинул щуплую фигурку Димы и добавил: – А может быть наоборот: сначала машина, а потом преступник? Если убийца не вы, а я склонен думать, что это именно так, то ваши шансы на победу в поединке с маньяком можно оценить, как один к ста. Подумайте об этом. Оставьте бандитов милиции, займитесь машиной. В вашем положении это лучшее решение.
– Лучшее решение я уже принял. – Бросил Дима через плечо и пошёл к калитке.
– Кириллов, стойте! – Дима остановился. За его спиной хлопнула дверка. Иван Иванович подошёл и сунул Кириллову в руку бумажку.
– Здесь телефон и адрес. Я же не на халяву. Я оплачу. Да и о деле можете не беспокоиться.
Дима стоял, не зная, как реагировать.
– Короче, надумаете – звоните. Я мигом подъеду.
Дверка «Волги» хлопнула последний разщ, стартер запустил двигатель, и следователь Сергеев отбыл к месту службы, раскачиваться на волнах разбитых грунтовых проездов поселка.
Прикоснувшись к шершавому дереву калитки, Дима отчетливо вспомнил свое возвращение домой в ту страшную ночь. На миг ему даже показалось, что солнце перестало светить и все вокруг погрузилось во мрак ночи. Ощущения были настолько яркими и реальными, что Дима остановился. Почти вернувшаяся сила мгновенно ушла из мышц. Снова, тоскливой головной болью сжало мозг. Чтобы не упасть, он был вынужден привалиться к забору. “Сейчас я подойду к крыльцу и услышу сзади себя голоса. А потом Шах с компанией ввалится во двор. Я стану вползать на ступеньки и снова потеряю сознание у Тани на руках”. – Дима почти поверил в то, что время повернулось вспять и швырнуло его на пять дней назад.
– А ведь поймать убийцу могу только я! Во всем городе только я один! – Эта мысль прорвалась сквозь головную боль и мгновенно вернула его в реальный солнечный полдень.
Боль в голове исчезла, мышцы снова наполнились силой. То, что с ним только что произошло, не имело объяснения, но Диме объяснения и не требовались. Он словно прозрел. Он понял, что поимка убийцы, это не просто способ реабилитировать себя в глазах следователя, мужиков с завода и всех, кто имеет глупость подозревать его в этом преступлении. Нет. Это миссия Дмитрия Кириллова. Миссия, которую за него не сможет выполнить никто. И он эту миссию осуществит. И с ним ничего не случиться.
Дима решительно толкнул калитку. Он шёл к крыльцу по узкой дорожке, из выложенных в два ряда кирпичей. Шел, как делал это уже тысячу раз. Дорожка была та же, не изменились почерневшие от времени и грязи кирпичи, только он, Дмитрий Кириллов стал другим.
15
– Не правы вы, Василий Семенович. – Сергей Ларьков напряг мышцы, и все-таки сдвинул с места прикипевшую гайку. – Дерьмо нужно утилизировать, превращать в перегной. И это – единственное приемлемое решение. Одновременно достигаются две цели: общество избавляется от вони и повышается плодородие почв.
– Ну, предположим, от трупов почва сильно-то не улучшается. – Покачал головой Василий Семенович.
– Хорошо. Пусть почва и не улучшается, зато наверняка улучшится жизнь. – Следующая гайка подалась намного легче.
– И по поводу жизни, я с вами готов поспорить. – Упрямился Василий Семенович. – Жизнь убийствами улучшить невозможно.
– Говорил же вам, Василий Семенович, поставьте защиту. – Проворчал Ларьков, разглядывая трещину на поддоне картера. – Вот вы и тогда все не согласны были. “Я аккуратненько езжу. Я машину берегу. Зачем мне защита?”. А не жмотились бы, сейчас не нужно было поддон менять.
Василий Семенович владелец “восьмерки” под которой сейчас отплевывался от пыли Ларьков, смущенно оправдывался:
– Да я не жмотился. И вожу, действительно аккуратно. Кто же знал, что такая ямина на проезжей части за сутки появится. Ещё вчера её не было.
– Была, не была, а поддон теперь менять придется. Хорошо если маслоприемник остался цел.
– Да хорошо бы. – Согласился клиент.
– Лучшее хорошо – это титановая защита. Восьмерка – машина нежная. По нашим дорогам спокойно можно только на танке разъезжать.
Поддон картера, лишившись болтов, аккуратно развалился на две половинки. Остатки не слитого масла тонкой темной струйкой полоснули по чумазому лицу Ларькова.
– Чёрт. – Ругнулся он. – Говорил мне тренер: “Иди работать в спорткомитет”. Не пошел, дурак. Сидел бы сейчас за чистеньким столом, перекладывал бумажки, писал приказы и подворовывал понемногу. Нет, нечистая занесла в автосервис. Теперь машинное масло хлебаю да тосольчиком закусываю.
– Ладно вам плакаться, Сергей Васильевич. Лучше вас в городе в машинах никто не разбирается. Были золотыми перчатками страны, стали золотыми руками. Так, что всё путём.
–Все, да не все. Пока я медали стране добывал, те мальчики, у которых я бои выигрывал, научились кулачками настоящие деньги зарабатывать. Теперь у них свои фирмы, магазины да акции. Чиновники, которые за мои медали ордена получали, нынче заставили государство поделиться с ними собственностью. А Ларьков махал руками и до смерти будет махать. Только раньше руки в перчатках были, а теперь – вот они, грязненькие и голенькие. – Сергей не жаловался. Это был обычный треп, так чтобы занять язык. Выправив погнутый маслоприемник, Ларьков выполз из-под машины.
Василий Семенович, бывший инженер-конструктор, а ныне благородный “челнок” поглядел на разукрашенную физиономию чемпиона и улыбнулся.
– Неужели вы, Сергей Васильевич, сожалеете о том, что в рэкетиры не подались?
– Не об этом речь. Сожалеть о том, чего нет – глупо. О несуществующем можно мечтать. Вопрос в другом. Раньше мальчишка в секцию бокса приходил, чтобы стать сильным. Каждый хотел вырасти чемпионом. Олимпиада была мечтой любого спортсмена. От сосунка до мастера. А сейчас приходят в надежде выучиться на бандита.
– Так уже и на бандита? – Недоверчиво поинтересовался хозяин “восьмерки”.
– Не верите? Посмотрите сколько вокруг всяких клубов карате до, во время и после, развелось. Государство на это ни копейки не дает. У государства денег на детей нет. Ответьте: на чьи средства существуют все единоборства?
– Не знаю. Они же вроде платные.
– Да, платные. Только сначала детки платят деньгами, а потом, изучив азы мордобоя, платят жизнями. Поверьте, в этом бизнесе многие мои бывшие друзья крутятся. Я всё из первых уст знаю.
– Что же, по-вашему: теперь всех, кто не в ладах с законом нужно расстреливать? – Интеллигентный Василий Семенович даже покраснел от возмущения.
– Почему расстреливать? Вор должен жрать баланду, а убийца – кормить червей. – Сергей задумчиво покачал, зажатыми в руках половинками сломанного поддона и, тяжело вздохнув, швырнул их в ящик с мусором. – Давайте, уважаемый господин бывший инженер, новый поддон.
Василий Семенович открыл старенький объемистый дипломат.
– И все же я с вами не согласен. – Он подал новый поддон Ларькову. –Это всё сталинскими лагерями попахивает. Украл колосок- получи пять лет. Враг народа – пожалуйте на расстрел. А если милиция ошиблась? А если прокурор обвинил невиновного? А если судья не во всем разобрался? Из могилы человека не вытащишь. Извинения не попросишь.
– На счет милиции и судов – вы правы. – Сергей покряхтывая снова полез под машину. И уже оттуда продолжил рассуждения. – Если за что и сажают, так только за колоски. Те, кто по-крупному ворует, отбывают срок на Канарах, по турпутевкам. Чиновников проворовавшихся и шпану всякую, я бы милиции не доверил. Я бы их собственными руками давил.
– Странный у вас, Сергей Васильевич, компот получает. В один стакан чиновников и шпану. Это по какому, позвольте полюбопытствовать, признаку? – Хозяин автомобиля присел на корточки и заглянул под машину.
– По принципу беспредела. – Сергей еще раз оглядел “кишки” машины и стал прикручивать поддон. – Вам, Василий Семенович, здорово повезло. Легко могли двигатель запороть. Пару километров проехали бы и все.
– Значит не такой уж я безнадежный. И все же, вы про “беспредел” начали. – Напомнил автолюбитель.
– “Беспредел”, он и есть “беспредел”. Друга моего школьного в прошлом году шпана чуть не убила. По чистой случайности остался жив. За что? А просто так. Денег у него было – рублей триста. Ценными вещами не владеет. Сегодня утром его жена звонила, опять те же, опять там же. Сняли куртку и часы. Вы понимаете: человека убивают развлечения ради.
– Хорошо, а причем здесь чиновники?
– А чем они лучше? – Смазанные солидолом болты, один за одним, без задержки, впивались в гнезда под ловкими руками Ларькова. – Чиновник –кто? Человек, которого я, как налогоплательщик, нанял на работу. Его обязанность – поддерживать порядок. Экономический или правовой – без разницы. Нам говорят: ваши налоги нужны для выплат пенсий, зарплат учителям и врачам, военным. Много ли мало – налоги мы платим. Но именно до тех, кому они предназначены, деньги не доходят. – Экс-боксер закрутил последний болт, с удовольствием оглядел результат своих трудов и выполз из-под, вздыбленной домкратом, “восьмерки”. – Далее. Положив в свой карман налоги, те же чиновники просят в долг у богатого Запада. Им дают. Они берут. И снова не забывают поделиться со своим кошельком. А почему бы и нет? Платить –то по долгам будем мы с вами, а не они. Иначе говоря, эти господа приватизировали себе госсобственность, лишили нас работы, обобрали налогами и сделали должниками заграничных кредиторов.
– Я и не знал, что вы Сергей Васильевич, коммунист.
