Рисунки на песке

На Олега вдруг напал истерический смех. Он повалился на спину, безудержно хохоча и глядя вверх, словно выискивая в вышине звездолет, который он, теперь уже не было сомнений, зря покинул. Как ни странно, вид синего неба его успокоил. На смену истерике пришла апатия.

«Ну и пусть, – думал Олег, глядя в голубую высь. – Умру здесь, раз идиотом оказался. И сейчас, и когда в полет этот дурацкий собрался… Эх, жалко меня Женька не отговорила».

Он вспомнил слезы Жени при расставании в космопорте. От воспоминания у него защемило сердце. Вот дурак, как он мог оставить ее на целых два года.

«Да не на два, а на двести шесть. Вернее – навсегда», – горько подумал он.

Жар от неустанно палящего солнца начал проникать сквозь скафандр. Олег с грустью подумал, как хорошо было бы сейчас ощутить освежающее дуновение ветра. И вспомнил свою последнюю поездку на море и влажный бриз, несший к берегу прохладу от темнеющей на горизонте грозовой тучи.

***

Он сидел на большом камне у самой воды, подставив лицо ветру, и краем глаза наблюдал за Женей, стоявшей в полосе прибоя. Шторм ожидался лишь к вечеру и пока еще волны были не слишком высокие. Они лениво набегали на берег, омывая ступни девочки, погруженные в мелкий песок.

Женя задумчиво смотрела на песчинки, перекатываемые водой, потом вдруг лукаво взглянула на Олега и пальцем ноги быстро написала на песке слово «Олег». Последнюю букву она выводила, когда набежавшая волна уже стирала все слово. Но Женя не сдалась и, пропустив несколько волн, умудрилась написать «Олег» и еще поставить позади него плюс. Только имя после плюса она уже написать не успела – очередная волна не дала девочке закончить свой замысел.

А может она и не хотела его закончить – не все свои мысли стоит раскрывать. Только для Олега они уже давно не были тайной, он просто не подавал вида, что знает о них. Свои чувства Олег тоже старался не выдать. Еще на ее прошлом Дне рождения он впервые почувствовал, что Женя для него больше, чем просто соседка по двору.

Олег смотрел на Женю, балансирующую на одной ноге в попытке нарисовать на песке смайлик, и думал, какая же она красивая. Ветер развевал ее волосы и обдувал короткое светло-розовое платье, отчего девочка казалась будто устремленной вперед, к далекой мечте где-то за горизонтом.

Женя грустно вздохнула, когда ее последний рисунок снова стерла волна, и задумчиво взглянула на Олега.

– Смотри, что получается, – размышляя вслух, сказала она. – Первая волна не совсем стирает рисунок, еще можно понять, что было нарисовано. А вторая уже и следа не оставляет. После первой волны можно рисовать новый рисунок поверх остатков старого.

– И что с того? К чему это ты? – не понял ее мысли Олег.

– Представь, что все, что когда-то создало человечество – дома, дороги, орудия труда, произведения искусства – это все рисунки на песке времени. Накатывает волна какой-то катастрофы и смывает очередной рисунок. И новые люди начинают создавать новый.

– На полусмытых следах предыдущего?

– Точно. Порой только догадываясь, что было до них.

– Интересная гипотеза, – сказал Олег. – Даже не знаю, красивая или жуткая. И сколько времени по-твоему проходит между этими волнами?

– Не знаю. Может тысячи лет, может миллионы.

– Лучше уж миллиарды. По крайней мере хочется, чтобы в дальнейшем было именно так… Человечество уже не такое слабое, каким было. Например, если говорить на твоем образном языке, оно может дамбу построить от этих волн. И будет жить долго-долго, может быть даже вечно.

– И из чего оно дамбу построит? – насмешливо спросила Женя.

– Да хотя бы из меня, – весело воскликнул Олег и соскочил с камня.

Он плюхнулся всем телом на мокрый песок спиной к морю и быстро нарисовал перед собой пальцем смайлик. Волна ударила его сзади и откатилась, оставив рисунок невредимым.

– Вот видишь.

– Да ты у нас спаситель человечества! – притворно восхищенно воскликнула Женя.

– А почему бы и нет? – подыграл ей Олег. – Вполне могу им быть.

***

Он бы еще не раз мог видеть Женю, быть рядом с ней. У моря, в лесу или на подводной станции. Да мало ли где еще любила она бывать. Эти места становились любимыми и для него тоже. Он только сейчас, потеряв ее, понял, как она была ему дорога. А он променял Женю на двухвековой полет в никуда. И теперь вместо нее – эти безрадостно идеальные чистота, белизна и тишина.

Вдалеке вдруг послышался стон. Олег приподнял голову и пристально вгляделся в ту сторону, откуда, как ему показалось, он донесся. Снизу белая равнина отдаленно напоминала поверхность высохшего соляного озера. Она казалась словно покрытой водой из-за нагретого воздуха. Поднимаясь вверх, он искажал линию горизонта, заставляя ее колебаться. Но ничего, кроме горизонта, Олег не увидел.

«Ну вот, уже и слуховые галлюцинации начались», – подумал он и снова стал смотреть на небо.

«А может я уже умер? Там, в капсуле на корабле, – размышлял Олег. – А это стоны грешников в аду… Хотя нет, на ад не похоже. Слишком все белое и чистое… Чистое. Да, скорее это чистилище», – пришла ему на ум неожиданная аналогия, не совсем точная, если следовать учебнику по истории религий, но зато созвучная.

Солнце перевалило через зенит и стало светить Олегу прямо в лицо. Он закрыл глаза и, хотя солнечный свет все равно пробивался сквозь веки, это уже не так сильно беспокоило. От жары и тишины его начало клонить в сон.

Внезапно свет что-то загородило.

Олег приоткрыл глаза. Перед ним стояла Женя в своем светло-розовом платье и пристально на него смотрела.

– Ты мираж или галлюцинация? – с безразличием произнес Олег.

– Неважно, – ответила Женя, – Тебе надо быстрее отсюда улетать. Пока он тебя не почувствовал.

Дремоту с Олега как рукой сняло. Он резко сел.

– Кто не почувствовал? – спросил он, с изумлением глядя на говорящее видение.

– Сет. Пока солнце еще высоко, у нас есть время. Пошли.

– Куда?

– К твоему катеру. Он там, – показала Женя куда-то вбок и, повернувшись, быстро пошла в ту сторону.

Олег пару секунд сидел в замешательстве, наблюдая, как она босиком идет по обжигающей белой поверхности, а затем вскочил на ноги и побежал следом. Поравнявшись с девочкой, он заглянул ей в глаза.

– Тебя просто не может быть. Ты обман зрения, – словно убеждая себя произнес он и дотронулся до ее руки. От его прикосновения Женя вздрогнула, а Олег пришел в полное смятение – видение была вполне осязаемым.

Почти минуту они шли молча. Олег пытался придумать логическое объяснение появлению Жени, но в голову ничего не приходило.

– Не может быть галлюцинация такой… такой живой, – наконец растерянно пролепетал он.

– Я живая, – ответила Женя с непонятной грустью в голосе.

– Ты не можешь быть живой! – почти крикнул Олег. – Двести лет прошло! Она уже давно умерла!

– Так значит двести? – грустно произнесла девочка. – Тогда что, и ты не живой?

– Я? Я живой… Я спал. В анабиозе.

– Я тоже… можно сказать, спала, – с той же печалью в голосе ответила Женя и показала рукой впереди себя. – Вот твой катер.

Олег взглянул туда, куда указывала девочка, и в изумлении остановился. Катер появился перед ним будто ниоткуда, словно с него сдернули шапку-невидимку.