Открытие Третьего Мира. Мировой бестселлер
Если бы Павлов догадывался, насколько он был прав, то, возможно, ничего и не случилось бы. Но, то ли сержант был действительно сильно перевозбуждён, то ли последняя реплика профессора физики переполнила чашу терпения воспалённого мозга бойца, или что-то ещё бередило зыбкую психику Сержио.
Будто бы со стороны Монтана наблюдал, как его собственная правая рука, медленно сжимаясь в кулак, словно в замедленной киноленте, молниеносно отработанным движением нанесла смертельно-отточенный удар сверху вниз по голове несчастного учённого. Бедняга Павлов не то чтобы уклониться, а даже испугаться не успел. Сержант видел, как медленно обмякло тело бедного профессора и упало на люминесцентный пол коридора. Остекленевшие глаза и застывший, немного изумлённый взгляд Сергея Геннадьевича, бессознательно уставились на обидчика, словно упрекая его в необдуманном содеянном проступке.
Медленно и постепенно приходя в норму, Монтана начинал слышать звуки и различать картину происходящего в реальном, а не замедленном времени. Уставившись на распростёртого внизу Павлова, до него начала доходить вся трагичность и нелепость свершившегося поступка. Сержант беспомощно опёрся о стену и медленно съехал по ней, усевшись на корточки и обхватив голову руками. Теперь это точно был конец его карьере. Он знал, что через тысячи сенсоров и камер в обшивке корабля ЭММА зафиксировала все его чумные деяния. Сержио понимал, что обманывать, бежать или прятаться бесполезно. Он догадывался, что через одну или две минуты здесь будет весь экипаж, затем последуют изоляция, суд и наказание. «Зачем я это сделал? И как это у меня вышло?» – снова и снова задавал риторический вопрос Монтана, смиренно дожидаясь неотвратимой участи и наказания.
ЭММА, зафиксировав физическое столкновение людей на борту корабля, сразу сообщила об инциденте свободному ближайшему врачу Эндрю Прауду, находящемуся в лечебном отсеке. Натали в тот момент вместе с Андерсом уже направлялись к рубке управления. Эндрю с головной болью еле дослушал информацию киберледи и через секунду уже мчался к шестому пищеблоку. Застав распростёртое лежащее тело физика и сгорбленную поникшую гору мускул Сержио Монтаны, Прауд что есть духу рванул к рубке управления, даже не удосужившись оказать первую медицинскую помощь пострадавшему.
В рубку с бешеными глазами ворвался Эндрю Прауд, неловко поскальзываясь и неуклюже падая на колени.
– Павлова убили! – как гром среди ясного неба прозвучали его слова, повергнув всех присутствующих в полный шок.
Гробовая тишина была ему ответом, которую разрезало неровное и прерывистое дыхание гонца
– Где, кто и когда? – первым овладев собою, спокойно задал вопрос Иван Петрович, – ЭММА, доложить обстановку.
– Павлов не убит, жив, нуждается в срочной медицинской помощи, параметры жизнедеятельности составляют 20% нормы, – прозвучал холодный и монотонный голос бортовой системы.
– Фу, Эндрю, а ты пугаешь, – облегчённо выдохнул Сергеенко, аккуратно массируя область сердца, – так самому недолго распрощаться с жизнью. В мои-то годы. Ты, смотрю, после вчерашнего сам еле жив. Без слёз на тебя не взглянешь.
– Есть малость, командор, голова раскалывается, – жаловался и одновременно извинялся Прауд, – увидев в коридоре неестественно лежащего физика рядом с сержантом, я так растерялся, что даже предположить не мог, что Павлов ещё жив. Вы бы видели глаза Монтаны?! Бр-ррр… Я таких стеклянных отрешённых глаз ещё не видел. Просто живой труп какой-то.
– А что ты хотел увидеть у человека в состоянии шока? – вмешалась Натали, – Иди лучше я тебе помогу снять головную боль. С трезвыми мыслями от тебя будет намного больше толка и пользы в терапевтической области, а нам необходимо срочно оказать помощь Сергею Геннадиевичу, пока ещё не поздно.
Натали Сьюме колдовала над корабельным врачом, делая только лишь ей одной известные манипуляции руками. Прауд наслаждался близостью и красотой её благоухающего тела, прикрыв глаза от удовольствия.
– Как самочувствие? – поинтересовалась Элла Штольц у Прауда, – Мне Натали убрала спазмы головы буквально за несколько секунд, а ты уже вторую минуту на процедуре.
– Мне очень-очень плохо, – жаловался Эндрю, не сводя жадных глаз с бюста помощницы и лекаря, заставляя Сьюме чувствовать себя неловко и стеснительно.
– Не обманывай, Эндрю, ты уже должен быть в норме, – улыбаясь и отталкивая коллегу, произнесла Натали, – Андерс и Эндрю поможете мне отнести Сергея Геннадиевича в регенерирующую камеру, посмотрим, чем можно ему помочь? И что там с сержантом? Его тоже нужно обследовать.
– Мне нравится твой оптимизм, Сьюме, у человека показатель жизнедеятельности составляет 20% от нормы, а ты хочешь ему чем-то помочь. Здесь необходим целый академический институт и оборудование. Регенерирующая камера в этом состоянии не поможет, – нехотя возражал Прауд.
– Если мы ещё несколько минут поразглагольствуем с тобой, то этот показатель вообще опустится до нуля.
– Натали права! Срочно окажите помощь Павлову, а если нужно, то и с Земли и с Трило специалисты помогут и подскажут, что дальше нам делать, – взял бразды правления в свои руки Сергеенко, – Ганлоу, посмотри, что там с Сержио, если что-либо выкинет ещё, ты знаешь что делать! Фантози, помоги, пожалуйста, Андерсу, если понадобиться. Я свяжусь с полковником Грейсом и лейтенантом Павленко, пусть разберутся со своим подчинённым. Но сначала нужно доложить о случившемся неприятном инциденте в Центр Управления Космической Навигацией (ЦУКН).
– Командир, я уже всё сообщила. Центр на связи, с Вами хочет говорить дежурный диспетчер Юрий Зелёный, – раздался ровный спокойный голос бортового гиперкомпа ЭММЫ.
Пока Натали в сопровождении двух мужчин спешила на помощь пострадавшему, Иван Петрович попросил киберледи направить Филиппа Грейса и Нину Павленко к шестому пищеблоку для решения вопроса по временной изоляции Сержио Монтаны до выяснения всех обстоятельств и тонкостей утреннего происшествия.
– Теперь соединяй с Землёй, – спокойно командовал Иван Петрович, обращая свой взор на огромный терминал пульта управления, под которым мигали сотни индикаторов, сообщая о готовящемся старте «Звёздного странника».
С экрана на Сергеенко смотрели карие серьёзные глаза старого и доброго знакомого, с которым они побывали, в своё время, во многих опасных экспедициях и переделках.
– Привет, старина, – обратился к Ивану Петровичу седовласый, но молодо выглядевший человек, – никак не ожидал встретить тебя при столь неординарных обстоятельствах. От тебя поступило сообщение о чрезвычайном происшествии под 173 кодом. На тебя это не похоже, Иван! Что там произошло?
– Утро доброе, Юра! Я очень рад тебя видеть при любых обстоятельствах, – командор знал, что нужно держаться спокойно и уверенно, потому что от их разговора зависит решение диспетчера, а значит и будущий маршрут экспедиции и корабля.
Диспетчера были опытными психологами и должны были принимать решения в критических ситуациях о вмешательстве в дальнейший полёт любой экспедиции, оказании необходимой технической, медицинской, военной помощи, немедленного возврата корабля на Землю или ближайшую межгалактическую станцию, подчинённую или находящуюся под юрисдикцией ССР.
– Однако, Сергей, ты достаточно бодро выглядишь для командира экипажа, у которого только что произошло убийство на борту звездолёта, – неожиданно серьёзно начал обвинение диспетчер с Земли.
– Зелёный, ты же знаешь, что человек жив! Да, низкий показатель жизнедеятельности организма, но мои опытные специалисты в настоящий момент занимаются его лечением.
– И кто у тебя такой опытный специалист на корабле?
– Натали Сьюме, знаешь же, известнейший врач, профессор психологии. Ей нет равных в пси-энергетике в нашей системе.
– А, Натали! Отчего же, конечно, знаю, наслышан! Она, говорят, может творить просто чудеса…
– И я в этом не раз убеждался, Юрий. Так что сам видишь – всё под контролем, – командор расплылся в принуждённой улыбке, одновременно поправляя густую шевелюру, а на самом деле вытирая капельки пота, выступившие на лбу, – штатная ситуация, которую мы с тобою сотни раз проходили на учениях, а ещё больше сталкивались в полётах. Помнишь?
– Да, было времечко, Иван, – задумчиво произнёс Юрий, искусно уводимый командором от проблемы, – мы были молоды, сильны, дерзки, полны сил и энергии, и мечтали изменить Мир…
– … и перед нами лежали неизведанные просторы бескрайней Вселенной! – победоносно закончил речь командор.
– Хорошо, Иван, я вижу, что здоровье Павлова в надёжных руках, – неожиданно переключился на официальный тон диспетчер Центра Управления, – а что ты будешь делать с сержантом? Он ведь может ещё кого-нибудь изувечить?!
– Мы его изолируем и будем вести медицинское и психологическое наблюдение, чтобы разобраться в мотивах, побудивших его на такое правонарушение. Думаю, что это нелепая случайность или состояние аффекта. Но, Юрий, ты же помнишь нестандартную ситуацию на Гайталесе?
– А, это когда рядовой Паранский, сознание которого, как позже установили, контролировалось местными аборигенами, начал вести огонь из бластеромёта по своим же десантникам.
– Вот, видишь, Зелёный, памяти тебе не занимать! Мы ещё благодарили судьбу, что ему в руки на тот момент не попал аннигилятор. Поэтому нужно сперва разобраться в сложившейся ситуации, не было ли какого-нибудь стороннего воздействия на сознание Сержио Монтаны, а потом уже будем делать окончательные выводы по сержанту.
– Ладно, Иван, убедил, – снисходительно бросил диспетчер, – я временно переведу Ваш случай в разряд обычных, но сам буду контролировать ход твоих расследований. При этом, если нужно, всегда готов помочь Вам консультацией любых специалистов – медиков, психологов. Ты всё знаешь!
– Знаю-знаю. Спасибо за поддержку, Юрий, как в старое доброе время. Помнишь нашу песню-девиз:
Плечо к плечу, рука к руке
Маваши, сальто и укэ.
– Шутишь, Иван, у меня же чёрный пояс по каратэ, как я могу забыть наш боевой девиз. Так что договорились! Мне пора. Много работы. Чао! До новых встреч!
– Пока! Привет жене и детям, – успел кинуть вдогонку Иван Петрович Сергеенко, перед тем как погас экран видеоса.
Задача была выполнена. Некоторое время центр не будет приставать с указаниями и расспросами, но им будет нужен результат. Поэтому теперь самое главное быстро разобраться в случившемся инциденте с Павловым и Монтаной.
– Ирман, продолжай подготовку к старту, а я пойду к ребятам схожу. Посмотрю, как у них дела! – распорядился Иван.
Сергеенко быстро направился к выходу из рубки, на ходу вытирая испарину на лбу. Он не желал, чтобы подчинённые смогли разглядеть хоть каплю сомнения в своём руководителе. Иван Петрович хотел прийти в себя после столь напряжённых переговоров с бывшим соратником. Он знал, что смог выиграть немного времени для себя и экипажа, и теперь это время необходимо было максимально рационально использовать для реабилитации сержанта Монтаны и выздоровления Павлова.
Разбор полётов с Монтаной
Максимилиан Шмателли и Томми Ло внимательно слушали лейтенанта Нину Павленко, стоя возле пресловутого шестого пищеблока, когда к ним подошёл, как всегда невозмутимый, собранный и подтянутый командор. Естественно, они обсуждали нелицеприятный утренний инцидент Павлова и Монтаны.
– Приветствую всех, – обратился Сергеенко к собравшимся и строго добавил, – почему до сих пор не на местах? Команда о готовности к старту распространяется на всех. Либо у себя в комнатах, либо в рубке управления. Ровно в 9.00 стартуем.
– Но командор, – возмутился Максимилиан, – Вы же сами прекрасно знаете, что здесь произошло?
– Никаких «но», – отрезал капитан, – порядок один для всех. Всё находится под контролем. А штатная ситуация не вносит коррективы в установленный график полёта, если только я не сочту это необходимым. Лейтенант Павленко доложит мне обстановку, а Вы, мужчины, свободны.
– Ясно, Иван Петрович! – нехотя протянул Шмателли.
– Так почему Вы до сих пор здесь? Быстро по местам.
Переводчик и историк быстро ретировались, не желая вызывать на себя дальнейшее справедливое негодование командора. Маленькая изящная Нина Павленко, нервно теребя карман серебристого комбинезона, чётко докладывала Сергеенко:
– По Вашему распоряжению ЭММА сообщила мне о чрезвычайном происшествии. Через минуту я уже была здесь, где застала полковника Грейса, приводящего в чувство сержанта Монтану. Филипп бил его по щекам, но всё было бесполезно. Видно, что Сержио находится в состоянии шока. Затем подошли Ганлоу, Фантози и Сьюме. Натали проверила пульс у Павлова, констатировала, что он жив. Потом она привела в чувство сержанта, не знаю, как у неё это получилось. Полковник предложил заключить Сержио в камеру анабиоза, чтобы он не выкинул чего-либо до полного выяснения обстоятельств. Натали возмутилась таким варварским отношением к человеку и предложила содержать его под местным арестом в каюте, мотивировав это тем, что сержант также нуждается в психологической помощи, как и Павлов в медицинской.
– Она права, и я одобряю её решение! – согласился Иван.
– Сьюме и Ганлоу отвели Монтану в комнату. ЭММА не будет его самого выпускать из каюты и открывать двери до Вашего распоряжения. Сержио будет находиться под бдительным глазом видеонаблюдения. По распоряжению Натали с помощью самодвижущихся носилок полковник и старший пилот должны были аккуратно перенести профессора в регенерирующую камеру медицинского блока. А я собиралась зайти к сержанту переговорить, может быть, удастся что-то выяснить. Вы же знаете, Иван Петрович, как Монтана ко мне относится. Мы с ним даже больше, чем просто друзья.
– Вот что, Ниночка, готовься пока к старту. Сьюме и Ганлоу сами справятся. Мы немного понаблюдаем за поведением Сержио. Узнаем, нет ли, случайно, влияния извне. Может быть, это происки космических пиратов, которые охотятся за ксилитом. Похоже, им очень необходима эта технология. Если всё будет в порядке, Нина, тогда и побеседуешь с сержантом. Договорились?
– Без вопросов, командор. Я могу быть свободна?
– Да, Нинок, иди, а я сам схожу, посмотрю, как твой друг поживает, – улыбаясь лейтенанту, проговорил командор.
Не дожидаясь ответа от девушки, капитан развернулся и направился к каюте сержанта. Ступая длинными бесшумными коридорами и проходя через раздвигающиеся двери отсеков, Сергеенко не знал как ему себя вести со злоумышленником или соратником. Встретит он случайно оступившегося человека или подконтрольного коварным пиратам зомби. Командор был твёрдо уверен, что глаза человека ему всё скажут. Ведь глаза – это зеркало души. Сколько глаз ему пришлось повидать за свой век, и, пожалуй, ни разу интуиция его ещё не подводила. Глянув в них, Иван Петрович уже твёрдо знал, что можно ожидать от того или иного человека или гуманоида.
Двери комнаты сержанта Монтаны бесшумно расступились перед капитаном звездолёта, прячась в голубоватый металлик стен. Ганлоу стоял у миниатюрного пульта управления, задавая ЭММЕ команды на содержание узника под домашним арестом. Натали спокойно и непринуждённо беседовала с Сержио, как будто ничего не случилось. Бросив молниеносный взгляд на Монтану, командор уже знал, что ему и его экипажу нечего опасаться. Глаза сержанта выражали растерянность, тревогу и опасение, и вместе с тем, какое-то спокойствие и умиротворенность. Было видно, что человек раскаивается в содеянном поступке и смиренно ожидает разрешения своей участи. Теперь, конечно, будущее Монтаны напрямую зависело от выздоровления Сергея Геннадиевича Павлова, здоровье которого теперь являлось первоочередной задачей экспедиции.
– Привет бойцам, – недвусмысленно обратился Сергеенко к человеку с погонами Элитного Штурмового отряда космофлота.
– Здравствуйте, капитан, – виновато поёживаясь, тихо ответил Монтана, стыдливо потупив взгляд серых глаз.
– И как ты до этого докатился, Сержио? – в лоб задал вопрос командор, – Неужели ты позабыл недавний инцидент с Флеш на Трило, когда давал обещание нам с Ганлоу? Или тебе напомнить?
– Нет, сэр, я помню все свои обещания. Но я не знаю, на меня как будто наваждение нашло. Ничего не помню. Мы говорили с полковником Грейсом, затем я шёл по коридору к себе и вдруг бац… я даже ничего не успел понять, …вижу, что моя рука бьёт, …знаю, что нельзя, …не могу остановить… смотрю, Сергей Геннадиевич отлетает от моего смертоносного удара…
– И кто это мне говорит «не знаю и не могу»? Это говорит военный элитных войск, куда отбирают людей с сильной волей и уравновешенной психикой!? Ты солдат, который должен всё смочь, а не можешь элементарно побороть себя и свои низменные чувства и эмоции, своё жалкое Эго, – повергла Монтану в смятение речь командора.
Иван Петрович знал личное дело сержанта и его послужной список. Там были только благодарности и ходатайства на повышение или обучение в Высшей Военной Академии Верхрата Космофлота. Хотя про себя Сергеенко отмечал некоторую вспыльчивость сержанта, но он относил это на молодость, неопытность и национальную принадлежность. Всё-таки в жилах Монтаны наполовину текла кровь матери-итальянки, наполовину кровь отца-американца. Но также Иван Петрович лично узнал обратную тёмную сторону медали Сержио Монтаны, когда произошло сексуальное домогательство сержанта к киборгу Флеш во время их недавнего пребывания на Трило. Второй неприятный инцидент с Монтаной за короткий промежуток времени серьёзно настораживал Сергеенко и заставлял задуматься.
Из невнятного оправдания Монтаны командор понял, что у сержанта с полковником произошёл какой-то нелицеприятный разговор, который, возможно, и вывел на некоторое время молодого военного из психологического равновесия. Этих мгновений было достаточно, чтобы наломать дров. Капитан наметил переговорить с Грейсом, чтобы выяснить причины инцидента или хотя бы нащупать какую-нибудь ниточку. Командор не ждал ответа на свои вопросы, он хотел заставить виновника осмыслить собственное поведение. Это было необходимо для проведения последующего обязательного психологического теста, а также для защиты перед военным трибуналом, который должен будет состояться в любом случае, не принимая даже во внимание положительный исход выздоровления профессора физики. В данной ситуации Монтану спасти могло только чудо.
Сержио пожал устало плечами, так как ему нечего было возразить на справедливое замечание Ивана Петровича. Стоявшая рядом с военным Натали, вдруг спешно попрощалась с Монтаной и направилась к выходу, приглашая за собой Андерса.
– Вы куда уходите? – удивился командор спешке супругов.
– Иван Петрович, здесь мы больше Вам не нужны, а Павлову я ещё хочу успеть помочь до отлёта, – поясняла Натали.
– Согласен! Тогда я тоже с Вами! – и, обращаясь к сержанту, добавил, – Сынок, ты хорошо подумай и проанализируй всё свое сегодняшнее утро, пока у тебя есть время, а потом, может быть, ты и сможешь дать ответ на мой вопрос. Хорошо!?
– Будет сделано, командор! – долетела последняя фраза Монтаны перед тем, как плавно закрылась дверь за Сергеенко.
Троица уже спешила в медицинский блок, одолеваемая желанием скорее привести в сознание всеми уважаемого Сергея Геннадиевича Павлова.
Пси-лечение энергетикой
В отличие от яркого света каюты сержанта, медицинский блок встретил людей полумраком и тихим шумом функционирования регенерирующей камеры. Физик лежал в устройстве, напоминающем ванну с физиологическим раствором, а над ним беспомощно передвигались и хлопотали манипуляторы тканевого восстановителя. Обычно регенератор очень эффективно использовался при восстановлении и лечении верхних тканей и внутренних органов человеческого организма, переломах, бластерных и пулевых ранениях, а также прочих мелких повреждениях. В данном конкретном случае у Павлова ничего не было повреждено, за исключением головного мозга. Находясь в бессознательном состоянии, он был в полном распоряжении медикороботов, которые заканчивали брать всевозможные пункции и анализы у пострадавшего. Жёлтые цифры на табло регенератора упорно мигали, показывая параметр жизнедеятельности организма пациента на уровне 19,5% среднефакториальной нормы. Этот показатель складывался из более чем тысячи факторов нормального функционирования человеческого организма. Непривычно бледное и осунувшееся лицо профессора говорили о крайне тяжёлом состоянии его здоровья.
– Показатель жизнедеятельности снижается, – нарушила неловкое молчание Натали Сьюме, одновременно быстро продвигаясь к панели диагностики и щёлкая одной ей известными сенсорами, – падение на пять десятых за полчаса – это плохо.
– Каковы твои намерения в данной критической ситуации, Натали? – поинтересовался Ганлоу, наблюдая за уверенными профессиональными действиями красавицы жены.
– Срочно помочь этому несчастному человеку, иначе, если показатель снизится ещё на пять пунктов вниз, то он уйдёт в тяжёлое коматозное состояние, вывести из которого его можно будет только в специализированном лечебно-медицинском центре. А это значит, что нас могут заставить сменить курс звездолёта ради спасения человека. Затем и вовсе экспедицию могут расформировать и вернуть на Землю. Мы все можем потерять драгоценное время, а это нарушит планы многих из нас, не так ли Иван Петрович.
– Твоя правда, Натали, – удивлялся её прозорливости Сергеенко, – я скажу больше, от твоих действий сейчас зависит судьба всех нас, а моя – особенно. Я диспетчеру ЦУКН гарантировал полный контроль и порядок, и если я ошибусь, то значит это мой последний полёт в качестве руководителя экспедицией. Понимаешь Натали, как это всё сейчас серьёзно для меня. У командиров звездолётов существует чёткий девиз, который написан во всех учебных пособиях Высшей Лётной Школы Верхрата Космофлота – «без права на ошибку».
– Иван Петрович, командор, ошибки не будет! – уверенным тоном произнес Андерс, одновременно серьёзно и пристально глядя в глаза Натали, – чем я могу тебе помочь, любимая?
– Пока, нечем, милый. Я буду признательна, если Вы покинете медблок. Для сеанса психокинетического лечения мне необходимо произвести специальные приготовления и желательно в полной тишине, чтобы мне никто не мешал.
– Без вопросов, мы удаляемся, тем более что мне необходимо контролировать подготовку к старту на второй спутник планеты Трило на Надежду, – заторопился Иван, спешно направляясь к выходу.
– Только вот после сеанса, Андерс, если ты не возражаешь, мне будет нужна твоя помощь. Я чувствую и знаю, что много сил и энергии придётся мне затратить на восстановление здоровья нашего уважаемого профессора.
– Молодёжь, Вы сами разбирайтесь в этом вопросе, здесь я Вам не советчик, – за командором плавно закрылась дверь, оставив влюблённую пару наедине.
– Малыш, это опасно? – нежно обратился Ганлоу, беря тонкие изящные пальчики Натали в свои руки.
– Не более чем всегда, любимый! – схитрила девушка, зная, что идёт на огромнейший риск, – Не более, чем всегда!
– Но, обычно, ты приходишь такая измождённая после подобных опытов или пси-сеансов, – Андерс ловил её страстный взгляд, а она поймала его сладкие губы.
После нежного и продолжительного поцелуя Сьюме признательно и благодарно посмотрела в глаза своему избраннику. Она была очень довольна, что остановила выбор именно на этом замечательном человеке.
Ганлоу в её взгляде, переполненном любовью и верностью, смог разглядеть маленькие искорки припрятанного замешательства и тревоги. И неудивительно. Натали знала, чтобы поднять человека энергетикой ей понадобится отдать всю себя, все свои силы и умения. Она была к этому готова, но она не имела практического опыта реанимации и лечения человека с показателем жизнедеятельности организма ниже двадцати процентов. Её предел и достижение заканчивалось на безоговорочном выздоровлении человека с пределом жизнедеятельности в 45 процентов, но никак не 19,5%. Поэтому Сьюме было из-за чего тревожиться. Ведь она не могла предположить даже последствий своей дерзкой и опасной затеи. Её идея могла закончиться тем, что после сеанса в медицинском блоке уже двум членам экипажа потребуется срочная помощь специализированного медицинского центра. Но древняя клятва Гиппократа: «Всегда и везде помогать людям, даже ценой собственного здоровья и жизни…», – обязывала её идти на риск до последнего, не беспокоясь о личном благополучии. Так же поступают и трилонцы, живя на благо всего общества и помогая ближнему своему, не думая о личной выгоде. Так говорила Лорика, и так говорил Тастер. И именно так они хотели научить жить и поступать землян. Ведь об этом разговаривали друзья-трилонцы с Андерсом и Натали перед их прощанием на Трило, и именно таких благочестивых поступков они ожидают от землян.
После того как Андерс покинул кабинет, Натали действовала быстро и решительно. Для сеанса требовалось около часа и столько же, наверное, уже оставалось до старта корабля. Поэтому времени на раздумья не было.
