Тарантины и очкарик

Что надо ещё, чтобы прикинуться сантехником?

В семь позвонил Юсуп.

– Ян, новости есть?

– Алиби тарантин липовое. Адвокат заплатил по сто баксов за подпись под свидетельством.

– Кто бы сомневался! Вот если бы тот, кто тебе это сказал, написал показания на бумаге…

– Тарантины – вся троица – были без присмотра с обеда субботы и примерно до одиннадцати утра воскресенья. Тебе этого мало? Надо ещё подписать?

– Без бумажки это только слова, не включай дурачка. Паршиво, что тарантины почти сутки были без присмотра, паршиво. Чтобы закопать очкарика, хватит и часа. Я проверил трубки тарантин.

– Что-то интересное?

– Примерно всё то время, на которое у сынков нет алиби, их трубки маячили возле речки рядом со Щучьим. Похоже, они таки шашлычничали, не врут.

– В том же месте отключилась трубка очкарика.

– Помню. Ладно, до завтра.

Юсуп отключился, моих пожеланий спокойной ночи не дождался.

После ужина я отключил телефоны, на шесть утра запланировал посиделки в подвале под квартирой ромкиного казначея, спать завалился в девять. Дневная жара ещё не спала, заснуть сразу не разрешила, дала время поразмыслить, одуматься.

Кабак Ромки – если вывеска у входа в общепит не врёт – открывается в девять. Бухгалтерше топать от дома до места работы от силы минут десять. Значит, выйти из дому должна примерно без четверти девять, чтобы успеть наверняка. Плюс косметика, выкрутасы перед зеркалом, полчаса на завтрак, полчаса на душ-туалет.

Как ни крути, а раньше половины восьмого мне в подвале первого дома по Колодезной делать нечего. Если, конечно, казначей не просыпается в пять для утренней пробежки. Я вспомнил габариты и рыхлость тела ромкиной бухгалтерши. После совещаний со здравым смыслом решил, что пышка под центнер весом вокруг дома по утрам не бегает.

Прежде чем провалиться в сон, я перенёс визит в подвал казначея на семь, внутренний будильник поставил на половину пятого.

*

*

Утреннюю тренировку я начал без четверти пять, в семь запарковал авто рядом с домом ромкиного казначея. Для машины нашёл место с той стороны дома, куда окна бухгалтерши не выходят.

Перед тем как забраться в подвал, я осмотрелся, нет ли поблизости милых кавказских овчарок, привязанных так, что до меня дотянутся в один прыжок. Осматривался я со здоровенной сарделькой в руке. Взятки в этом деле я не осуждаю. Вторая и третья сардельки ждали своей очереди в карманах.

Псиной не пахло. Я спустился в подвал. Под квартиру казначея пробрался без приключений.

Из-под обломков теплоизоляции я вытащил клубок тряпья и промасленной ветоши, что спрятал накануне. Сел на кирпич, настроил слух на звуки сверху, с потолка подвала. Ромкина бухгалтерша – дама немаленькая. Каждый шаг человека весом в центнер по полу первого этажа слышен в подвале так, как если бы тебе прошлись по голове.

Двадцать минут я маялся от безделья. Приковылял облезлый подвальный кот. Сел напротив, принялся канючить. Я шикал на гостя с минуту, пока не понял, что котяра притопал на запах сарделек от моих рук. Чтобы попрошайка не заглушил нужных звуков, я поделился половиной сардельки.

В половине восьмого в квартире бухгалтерши со стороны спальни заскрипела кровать. В восемь тридцать пять из спальни к туалету прошаркали тапочки. Пришлось слушать продолжение.

Полилась вода из унитаза.

Я приготовил клубок ветоши.

Хозяйка протопала в ванную. В такую жару душ по утрам не принимает только тот, у кого душа нет.

В подвал просочился шелест: пластиковые петли душевой занавески проехались по направляющей.

В дно ванны ударили струи воды. Донёсся стон облегчения. Ещё бы не стонать! Жарило всю ночь, а тут тебя обдаёт прохладной водой!

Времени намылиться я бухгалтерше не дал.

Без единого звука я разъединил стык канализационной трубы с отводом, воткнул в стояк заглушку. Умудрился даже не замочить руки.

Я пулей пронёсся к люку, выпрыгнул из подвала. За спиной раздался знакомый рык. Я повернулся, с проворностью факира достал из кармана сардельку. Кавказская овчарка вильнула хвостом.

На сей раз псинка охраняла пустую лестницу. Видать, хозяин вышел прогулять собачонку, да забыл сигареты. Вернулся за куревом домой, а собачку – опять без намордника – на минутку оставил в подъезде. Не таскать же беднягу вверх-вниз!

Я бросил сторожу сардельку. Кусок варёного фарша провалился в глотку собачонки без задержки, только зубки лязгнули на весь подъезд. Остаток взятки – полторы сардельки – псина проглотила за полторы секунды. Рык прекратился. Я перекрестился. Собачка завиляла хвостом, подняла с пола пыль.

Я выскочил на улицу, оббежал дом, прыгнул в машину, в пять секунд подкатил к первому подъезду, под окна казначея.

С ящиком инструментов в руке, в синем потрёпанном комбинезоне с изображением гаечного ключа и словом “сантехработы” на спине – с тем же словом и моим телефоном на борту машины – я задрал голову вверх, всмотрелся в балкон девятого этажа, принялся сигналить. Я делал вид, будто меня – сантехника – вызвали, а подъездную дверь открыть забыли.

Краем глаза я уловил движение в окне квартиры на первом этаже. Через секунду звякнул мобильник. Я убрал палец с клаксона, включил на мобильнике запись разговора, снял трубку, представился.

– Сантехработы. Быстро, качественно, дёшево.

Динамик мобильника взорвался скороговоркой.

– Вас мне сам бог послал! Меня тут заливает. Я вызвала аварийку, но их пока дождёшься! Вы не могли бы посмотреть, что у меня с канализацией? Я тут, рядом. Вы стоите напротив моего окна. Посмотрите на первый этаж.

В окне на первом этаже раздвинулись занавески, показалась голая рука, помахала. Я кивнул: мол, вижу. Ромкин казначей тараторить не прекращал.

– Я вам заплачу, сколько скажете, только побыстрее, пожалуйста!

– Но у меня вызов. Надо установить мойку…

– У меня забилась канализация, вы не понимаете?! Вы можете хотя бы посмотреть? Я же не бесплатно…

– Посмотреть? Что я там не видел?

– Ну, починить, если что. У меня из унитаза вот-вот перельётся… Позвонила в ЖЭК, но наши алкаши пока приедут… а мне квартиру заливает. Ну, пожалуйста! Ну, я вас очень прошу!

Я склепал недовольную гримасу: мол, у меня дел по горло, а тут вы, хозяечка, со своим дерьмом! Три секунды я ломался, затем взглянул на окно казначея, кивнул, указал взглядом на подъездную дверь: мол, открывайте.

Не успел я подойти к дому, как бухгалтерша уже распахнула подъездную дверь. В махровом банном халате да с полотенцем на голове и без того немаленькая дама казалась вдвое больше.

Казначей всплеснула руками.

– Быстрее! Что ж вы так медленно, а?