Новая Зона. Аллергия

И начал он душу изливать. Как любит ее и что только в Зоне сможет найти средство, чтобы вернуть ее обратно. Так что не уйдет он никуда, даже в город не вернется. И никакой Легат со всем своим консорциумом его из Зоны не выкурит. Здесь он свой.

– Ну, – говорит Баха, – я тебя предупредил. Я тебе, конечно, помогу, если что. Но на многое не рассчитывай. Я ведь теперь не на службе, а на работе. Теперь порядки построже будут. Ты, кстати, заметил? Зона меняется. Светлеет днем наша Клякса.

Боб заметил. Весь день сегодня в Зоне провел. Но ничего, поживу здесь, думает, разберусь, что к чему. Вернем мрак обратно. Нечего Легату жизнь облегчать. Чего он там хотел сотворить? Суперкомпьютеры «кляксторы», на основе фантиков работающие.

* * *

Звезда уколола глаза. Невозможно яркая. Наверное, это Сириус. Неправильное небо в Зоне даже ночью. Звезды бешеные не светят, а стреляют лучами. Тьма набрызгана между звезд случайными Кляксами. И тучи прячутся за тьмой. Луна тихо помешанная. Качается из стороны в сторону, как китайский болванчик. И физиономия у нее тоже желтая.

Но Бобу не до небес. У него неприятности. Большая сволочь этот капитан Квазилиди. Целый час за ним гонялся по Зоне. Сначала на американской бээмпэшке «Десерт Вариор». Но Боб быстро сообразил, что надо нехожеными тропами от них сматываться, а то задавят. Ну и рванул прямо по отвесному склону к речке. Катится вниз Боб, штаны продирает, камни покрупнее высматривает, чтобы башкой не треснуться, а сверху автомат начинает палить. Ничего себе, думает, это они в меня стреляют? Совсем офонарели, что ли? Как прыгнул и как коленкой приложился при приземлении! В глазах потемнело, и сознание потерял на время. Пришел в себя, лежит, за коленку переживает. Болит сильно. Но вроде все цело, нога двигается. Встает. Ходить может потихоньку. Вот и Квазилиди со своей бандой спускается. Все в камуфляже натовского образца. Винтовки М16 дружненько нацелили. Квазилиди, в полевой форме, но с золотыми погонами, бросается к Бобу, как к старому другу. Улыбка у него голливудского вампира. Радостно свои зубки демонстрирует, точно сожрать хочет несчастного фантера.

– Хромаешь, Боб? – удовлетворенно спрашивает.

– Коленкой долбанулся.

– Это ничего, – успокаивает капитан, – главное, жизнь сохранил.

Молчит Боб. Зачем, думает, атмосферу сотрясать? От Квазилиди ничего хорошего ждать не приходится, и волосы у него, у Боба, не выпадают. Значит, пока ничего не случится чудесного.

– Так вот, – продолжает капитан, – сейчас убираешься из Зоны и больше здесь не показываешься. Это я как начальник охраны корпорации IPM говорю.

– Как же я уберусь? Я ходить не могу.

Квазилиди удовлетворенно кивает, достает из кобуры пистолет.

– Вплавь доберешься, – говорит и ствол прямо Бобу в лоб упирает.

Чувствуется, у него огромное желание пострелять в пальчиках присутствует. Пришлось Бобу нырять в воду и плыть по течению. Выбрался он на берег возле того мостика, где мэра бывшего пристрелили. Нога болит, холодно и жрать охота. Спички вымокли, зажигалки нет, а огонь разжечь надо, штаны просушить. Нашел он «камень кричащий» и бьет им по куску рельса, который тут вкопан как верстовой столб, еще с какого-нибудь 1913 года. Искры сыплются, камень громко ругается, но скомканные «векселя» не загораются. Боб с расстройства обложил вслух Квазилиди с Легатом и со всей Ай-пи-эм, а еще подумал, хорошо бы фантик найти, который исправлял бы эти негодные события. Вот почему при прежнем мэре меня Квазилиди в Зону запихивал, а при Ай-пи-эм, наоборот, пристрелить грозится, если здесь застукает. Тут он душу и облегчил. Все «кричащему камню» изложил. Заказал, чтобы Ай-пи-эм из Алатаньги убралась, чтобы жена опять была, чтобы мэром снова стал и чтобы спички кто-нибудь принес и еды немножко.

Вдруг кусочек «камня» прямо в лоб отлетел. Хорошо, что маленький. Однако больно. Трет Боб лоб, и прядь волос в пальцах остается. Опять началось облысение. Слышит – бээмпэшка рычит поблизости, на мостик взбирается. Нет, сам себе говорит Боб, не побегу, устал я, да и болею. Однако никто не стреляет. Сгрузили солдатики с брони кого-то, на мостик поставили и автоматами к Бобу подталкивают. А капитан сверху от пушечки 30-миллиметровой командует:

– Вот твой дружок, Боб, врет он, что заблудился. Выведи его в город, пожалуйста.

Боб жутко удивился. Услышать слово «пожалуйста» от Квазилиди!

– И вот еще что, – капитан продолжает, – ты уж извини. Бумага на тебя только что пришла, что тебе в Зоне находиться можно. Так что гуляй, где хочешь.

Съехали они с моста. Отравили атмосферу выхлопами и убрались. Вадим понуро стоит, крепко рюкзачок сжимает. Боб спрашивает:

– Выпить есть?

Он кивает.

– А закусить?

Он опять кивает.

– Ну а спички есть?

Вадим молча зажигалку протягивает.

Разожгли они костерок, достали закуску, разложили, разговаривают.

– Ты чего в Зону попер? Раньше ты вроде фантики не собирал.

– Да ты понимаешь, жить-то как-то надо. Консорциум уроки пения в школе отменил, одну математику оставил. Я вот к Легату подошел, а он мне работу мусорщика предлагает. У нас, говорит, отходов столько от этой Зоны, что на всю твою жизнь хватит.

Хватает он бутылку и наливает себе в складной стаканчик. И Бобу плеснул. Выпили, помидорчиком зажевали. Боб на его колбасу накинулся, голодный же. А Вадим почти не ест, расстроенный чем-то.

– А что, мусорщиком не престижно?

– Да мне все равно – престижно, не престижно. Зарплату только смешную предлагают. Сам знаешь, сколько сейчас все стоит. Ай-пи-эм Зону купил, цены на продукты подпрыгнули. А мне семью содержать, да и машина нужна, в столицу ездить.

– Да, тяжело нынче в Алатаньге жить.

И еще по стаканчику приняли. И пришло знание. Понял Боб, что есть эта Клякса, откуда она взялась, кому это все нужно и почему он себя щупальцем будущего называет.

Правда, сейчас опять не помнит ничего. Как только Боб обсох, Рожко в город помог вернуться. А в Алатаньге сюрприз ждал. IPM всю деятельность свернул и ушел из городка. Признали бесперспективность разработок в Зоне. Решили, что тут фантики уже истощились. Клякса действительно значительно посветлела.

Боб в мэрию пошел. Его ж из мэров никто не увольнял. Оттуда с Рожко и всеми подчиненными в ресторан «Шарк» переместились. Потом из ресторана в мэрию возвращались, потом обратно в ресторан.

– А что в мэрии-то делали? – вспоминал Боб.

Бумаги какие-то он подписывал. Рожко был, Баха, Кэти Петрова, Ева Гринберг, она, кстати, весь вечер от него не отходила. Легат тоже присутствовал. В ресторане чью-то свадьбу гуляли. «Горько» кричали не переставая.

Лежит Боб теперь на любимом диванчике, запах кофе свежесваренного приятно бодрит, вставать заставляет, а неохота. А кто мне кофе варит? Неужели Мари вернулась?

– Проснулся? – слышится звонкий голосок.

Нет, это не Мари. Ева входит в коротеньком халатике и с фатой на голове. Ставит поднос с чашечками кофе на столик, обнимает, крепко целует в губы. Боб отвечает. Все-таки красивая женщина.

– А ты чего здесь? – спрашивает Боб, переведя дух.

– Здравствуй, мой дорогой. Мы же с тобой вчера поженились.

Боба будто по башке шарахнули. Пьян он вчера был в меру. Ева ему всегда очень нравилась, но чтоб так…

Хотя начинает вспоминать. Настроение вчера было лиричное. Еву обнимал крепко. Говорил комплименты, намекал, что вот и встретились два одиночества. Целовал ее и шампанским поил. Признавался ей в любви безумной. А потом, чтобы доказать серьезность своих намерений, собрал всех в мэрии, вызвал Квазилиди, приказал ему как начальнику полиции сделать новый паспорт. Вызвали кого-то из ЗАГСа и оформили брак.

– Чего кофе не пьешь? – Ева улыбнулась, как родному.

Боб взял чашку. Кофе вкусный.

«Теперь Ева Гринберг – моя жена?!» – думал он.

Конечно, она и ростом повыше, чем Мари, и грудь у нее на размерчик больше. На лицо красивая, а может, и добрая внутри. Но Мари роднее была. Именно была. Где она? Ева как жена тоже хороша, надеюсь. А если Мари вернется, что я тогда делать буду? Но, по-моему, она не вернется или вернется, когда я уже от Евы уйти не смогу. Могу же я ее полюбить, Еву?

– Ева, – спрашивает Боб, – а мы по-настоящему поженились или у нас гражданский брак?