История Бессмертного. Книга 1. Поврежденный мир

– Да, – спокойно отвечаю на заданный вопрос после небольшой паузы я, – кроме этого.

– Что вы хотите за информацию? – спрашивает он.

Вроде совершенно обычный вопрос, но как только эти слова слетают с губ директора Роскосмоса, взгляды всех присутствующих мгновенно тяжелеют, а возникшее в воздухе напряжение можно практически потрогать руками.

– Ничего, – отвечаю я. – Там было написано: "Первый представитель расы получает доступ к общегалактическому языку. Изучить? Да, нет".

В зале наступила абсолютная тишина. На долю секунды в глазах у главы по космосу я замечаю ярость: ох, не я, по его мнению, должен был получить это знание. Молчание продолжалось довольно долго. Наконец Анатолий Васильевич нажал на кнопку сенсорной панели, встроенной в стол конференц-зала. Над столом мгновенно зажглось голографическое изображение переливающегося текста.

– А что написано здесь? – спрашивает он.

– Получить координаты информационного центра? Да, нет, – сглотнув, после секундной заминки взволнованным голосом произношу я.

– Очень хорошо, – говорит Анатолий Васильевич, – что-то в этом роде мы и предполагали. Спасибо за помощь.

Он подает знак Виктору Евгеньевичу, и они выходят из конференц-зала.

– Что-то в этом роде я и предполагал, – тихо повторил я им в спины.

Решение не говорить весь перевод оказалось верным. Умолчал я только об одном. С того момента, как мой палец коснулся символа, всё взаимодействие с внеземным оборудованием переключилось на меня. Общегалактический язык оказался очень информативным, и в небольшом на вид участке текста была помещена информация, в переводе на русский превышающая его в несколько раз. Конец второго сообщения был точно таким, каким я его озвучил сильным мира сего, а в начале говорилось: "Биоэнергетический слепок души зафиксирован, активирован процесс перестройки нервной системы для возможности принятия больших объемов информации".

Что значит слепок души и как перестроилась моя нервная система за эти четыре месяца, я не знал. Поймав взгляд брата, я еле заметно покачал головой, давая понять, что здесь я говорить ни о чем не хочу. Могу дать руку на отсеченье, что помещение прослушивается и просматривается.

– Когда меня отпустят?

– Не думаю, что это произойдет быстро, нужно провести множественные тесты и наладить обычное питание, – отвечает Саша.

– Раньше сядем, раньше выйдем, – говорю я и хлопаю брата по плечу. – А теперь рассказывай, что я пропустил, пока валялся в коме.

Звонок от Анатолия Васильевича с просьбой прибыть на место работы будит меня через неделю после выписки из стационара БОТа. Они все-таки решились, подумал я. Единственной причиной этого звонка может быть неудачная попытка учёных получить координаты информационного центра.

Быстро одеваюсь и спускаюсь во двор, где меня уже ждёт машина с логотипом Роскосмоса. Молчаливый водитель доставляет меня к зданию научного центра. Краем глаза отмечаю, что охраны стало значительно больше. Рутинная проверка документов не занимает много времени, и уже через несколько минут я вхожу в лабораторию. Там меня встречает Анатолий Васильевич в компании трёх незнакомых людей.

– Познакомьтесь, – говорит он, указывая на человека на вид слегка за 60. – Это Андрей Сергеевич, руководитель научного отдела. Это Петр Валерьевич, – он указывает на крепкого сложения мужчину лет 40, – начальник охраны. И Александр Иванович, ведущий специалист по программе освоения Солнечной системы.

Оказывается, у нас есть и такая программа. Как далеко смотрит страна: только недавно основали первую колонию на Луне и тут уже освоение Солнечной системы.

Я жму всем руки и ожидаю продолжения. Начинает научник:

– После вашего перевода стало очевидно, что создателем этого сигнала является внеземная форма жизни. Руководство страны поставило задачу…

Дальше я не слушал, было понятно, что сейчас будет произнесена пафосная речь о необходимости ради страны, естественно, собрать волю в кулак и работать…

– У меня есть условие, – перебив патриотический монолог профессора, сказал я.

Научник замолчал и покосился на высокое начальство. Анатолий Васильевич переводит взгляд на меня и вопросительно поднимает бровь. От волнения в горле встаёт ком, но я все-таки умудряюсь сглотнуть и произношу:

– Сколько бы ни было мест, лечу я и мой брат. И это не обсуждается, – уже громче и увереннее произношу я, когда замечаю, что начальник открывает рот, чтобы начать спорить. Я лечу в космос!

Координаты указывали на спутник Нептуна – Тритон. Добирались мы до него 11 месяцев. И это еще, как я выяснил за мои пять лет подготовки, очень быстро. В БОТе разработали межпланетный двигатель, способный развивать колоссальное ускорение при минимальных затратах топлива. Как им это удалось, – естественно, тайна корпорации. Мне пытались объяснить приблизительно, на пальцах, после подписи кучи бумажек о неразглашении, принцип действия. Я честно пытался вникнуть, но после одиннадцатого использования слова квази нано какая-то там непонятная научно-яйцеголовая хреновина лекторы меня потеряли. В общем, незнание принципов работы не помешало нам с братом долететь на этом квазихреновом двигателе до цели.

Если честно, то большую часть работы делал брат, а я старался не мешаться под ногами и выполнял его команды. Нет, за время подготовки меня заставили выучить всё, что связано с устройством, функционированием корабля и ещё очень много всего, что нужно знать космическому путешественнику, эх, как приятно себя так называть. При необходимости я мог самостоятельно развернуть корабль и добраться до Земли, но на деле брат был поставлен капитаном и предпочитал делать практически все сам.

Когда мы вплотную, по космическим меркам, приблизились к Тритону, один из мониторов напротив меня засветился уже знакомым радужным текстом.

– Биоэнергетический слепок души подтвержден, доступ получен. Начинается процесс перестройки атмосферы информационного центра согласно физиологическим потребностям подателя запроса. До завершения работы 10 минут по времяисчислению подателя запроса. Начинается процесс стыковки, – прочитал я вслух.

У корабля отключились двигатели, и мы медленно начали приближаться к поверхности спутника Нептуна.

– Такого я не ожидал, – сказал брат. – На каком же уровне находятся технологии пришельцев, если они запросто меняют атмосферу, отключают наши двигатели и принудительно стыкуют нас с центром?

– На недосягаемом, – пожав плечами, ответил я. – Это было понятно уже после изучения мной общего языка. То, что этот центр передал мне знание языка через всю нашу Солнечную систему, уже говорит о степени развития иномирян.

– Надеюсь, в этом центре будут какие-нибудь ответы, Россия вложила в этот проект огромное количество ресурсов, и это чудо, что другие заклятые союзники не пронюхали истинную цель нашего путешествия.

За неспешным разговором мы всё приближались к поверхности, и уже можно было увидеть корпус центра. Мы двигались к “окну” в корпусе, которое мигало всё той же переливающейся пленкой. Касание передней части корабля радужного энергетического барьера совпало с окончанием отсчета до перестройки атмосферы.

– Как у них все четко, – сказал я брату. – Очень мило с их стороны сэкономить нам время, силы, топливо и нервы.

– Да, – согласился брат, – эта часть нашего путешествия волновала меня больше всего.

Гравитационный захват очень бережно протащил нас сквозь барьер и опустил на палубу большого ангара.

– Приборы показывают, что за бортом атмосфера, как в таежном лесу, идеальное сочетание всех газов, – сказал брат.

– Выходим? – говорю я, вопросительно поднимая бровь.

– За этим и летели, жаль, связи с Землей нет, слишком далеко мы.

– Ты знаешь, а мне почему-то не жаль, – говорю с усмешкой я. – Когда проводили последний сеанс и связь пропала, я впервые за пять лет почувствовал, что меня не подслушивают.

Брат улыбнулся, но ничего больше не сказал. Мы прошли в шлюзовую камеру, и автоматика начала процесс шлюзования. Когда Саша сделал первый шаг на станцию, я не удержался и сказал:

– Вот и стал ты первым человеком, ступившим на внеземную станцию. Как твоё ЧСВ[1 - ЧСВ – Чувство собственного величия.]? Уже видишь возвращение на Землю? В скором времени устанешь раздавать автографы, поклонницы не оставят тебя в покое.

Брат стоял ко мне спиной, и его лица я не видел, но был уверен, что там сияет ослепительная улыбка. Саша сделал несколько шагов и остановился, я последовал за ним. Материал, из которого был изготовлен пол, не был похож ни на что виденное мной ранее. Абсолютно черный, напоминает какой-то неизвестный сплав металлов, но звук при касании полностью отсутствовал. Как будто идешь по мягкому ковру. Как только я сделал пару шагов, на полу появилась переливающаяся нить. Мы проследили направление, она вела к дальней стене ангара.

– Какие они гостеприимные, – говорю я.

– Главное, чтобы это гостеприимство не вышло нам боком, – недовольно бурчит Саша.

Как будем вести себя на станции, мы обсуждали весь наш полет до Нептуна. Было построено огромное количество теорий, как все может случиться. Но что нас встретят, посадят, дадут атмосферу и направят к нужному месту, мы предположить не могли. По идее нам даже скафандры были не нужны, но предусмотрительный брат настоял, чтобы мы облачились по максимуму. Мотивировал он это так: "А если им вдруг захочется откачать кислород!" И ведь не поспоришь, он прав. Хотя шагать в такой объемной конструкции не очень-то и удобно.

Делать нечего, не зря же летели. Мы двинулись вдоль направляющей нас нити, с любопытством осматривая окружающее пространство. К сожалению, ангар был абсолютно пуст, лишь голые стены из серого металла и чёрный пол, на котором горела путеводная нить. Идти оказалось недалеко. Инопланетный маркер привёл нас к неприметному участку стены, на котором обнаружилось четыре отпечатка рук, расположенных в ряд. И только один из них был похож на человеческий.

Три другие явно не принадлежали к роду хомо сапиенс. Первый отпечаток как минимум вдвое больше человеческого, четырехпалый. Второй по размеру сопоставим с нашими, и пальцев пять, но они длиннее и тоньше, чем у людей. Третий отпечаток огромный, длиной не меньше метра. На нем можно различить три утолщения, похожие на пальцы, между которыми имеется что-то напоминающее перепонки. Четвертый отпечаток идеально подходил под параметры обычного человека.

Короткий вопросительный взгляд на брата, тот утвердительно кивнул. Сглотнув образовавшийся ком, с замиранием сердца я подошёл к отпечатку и приложил руку, но ничего не произошло.