Реминисценции о Павке Корчагине
– Вырвать бы к чёрту весь этот корень,– мечтал Владимир, – может и жизнь бы была тогда не такой корявой. Корнем же было, как ни крути, банальное отсутствие денег.
–Жизнь-корябеда, турецкий барабан, кто на нём играет – противный таракан, – навеяло Ильичу из детства. Тараканом Опаськину быть не хотелось. Хотя модус таракана был жизненно понятен Ильичу. Семиологически слово состояло из двух частей – тара и кан, в переводе с английского – банка. То есть быть тараканом в переводе на бытовуху означало шариться по помойкам в поисках алюминиевых банок. Этим занимались многие.
Жизнь напоминала Опаськину «Картинки с выставки» – Мусоргского, особенно четвертую картинку с красноречивым названием «Быдло». Только здесь в роли быдла был не скот, а человеческое стадо, натужно тянувшее за собой тяжёлую телегу жизни. Стадо паслось по кривым тропинкам «Райских пастбищ» Стейнбека, только тропинки были безысходные. «Жизнь человека обычно движется по кривой. Честолюбивый подъем, округлая вершина зрелости, пологий спуск утраченных иллюзий и, наконец, плоская равнина ожидания смерти». Плоская равнина ожидания смерти и была, очевидно, плоскостью Пирсона.
–Неплохо бы, конечно, более глубоко всё это обдумать, особенно насчёт утраченных иллюзий,– представил себе Ильич,– декадентски наливая себе в хрустальный стакан, как Харуки Мураками – не перепутать с грубияном Рю Мураками, на два пальца виски, и, внимательно рассматривая, болтая в стакане, а затем с наслаждением нюхая и прихлебывая болотного вкуса односолодовую жидкость и потирая, начавшие седеть виски, сконцентрироваться на удивительном созвучии темы виски и страдания. Мало виски- сегодня страдание, много виски- завтра страдание. Но горе жизни заключалось в вульгарном отсутствии присутствия виски и хрустального стакана. Поэтому куртуазно-философское распитие виски, отложилось в плоскость равнины ожидания как хрустальная мечта на будущее,– если оно будет вообще, – подумал Опаськин,– это счастливое будущее.
Владимир вспомнил также философского идеолога белого движения Ильина, согласно учению которого, «именно в страданиях, особенно посылаемых человеку, в мудрой мере душа углубляется, крепнет и прозревает, и именно в удовольствиях, особенно при несоблюдении в них мудрой мере (здесь Ильин начитался, видимо о пути и силе Лао Цзы: «В общем – быть умеренным, не стремиться к избытку, находиться в пустоте») душа предается злым страстям и слепнет. Поэтому жизненная мудрость состоит не в бегстве от страдания как от мнимого зла, а в приятии его как дара и залога, в использовании его и окрылении через него».
Особенно важно при этом, по Лао Цзы, было находиться в пустоте. Пустота, диетически однозначно , ассоциировалась с пустым желудком. Именно поэтому, после революции, знаменитый поэт Давид Бурлюк открыто призывал «Будем лопать пустоту». Мог открыть бы, кстати, курсы для похудания жиряг и дико разбогатеть. Пустой же желудок вызывал бурление, в том числе и чувств, побуждая к активности. Медиативное мышление Опаськина выстроило ассоциативный ряд: Бурлюк- Бурление-Пустота.
Не случайно же великий Пелевин назвал свой труд «Чапаев и Пустота»– то есть революция- очищение до пустоты – далее к новым высотам. Хотя, если бы поразмыслить, то, очевидно Пелевин хотел бы назвать свой креатив «Чапаев и Будда», но постеснялся. Будда как раз являлся кармическим воплощением модуса пустоты. Впадение в нирвану и было впадением в пустоту. Владимир неоднократно пытался модернизировать дискурс пустоты доступными средствами и этанольно усиливая процесс , стараясь впасть в нирвану – то есть в пустоту – ничего не видя и не слыша и ни на что не реагируя до следующего утра. Это приводило Опаськина, однако, не к пустоте, а к опустошённости и незамедлительному желанию догнаться в ближайшем магазине.
Настоящую же пустоту демонстрировал его карман, что и вовсе обескураживало Владимира. Опаськин пытался вновь обратиться к Лао, куражась, мурлыкая песню «В карманах голяк, я опять на мели», по – доброму желая энергии Дэ и всего самого светлого ментально неизвестному, по причине своего вчерашнего вечернего бессознательного состояния, исключительно благородному полицейскому сержанту, бескорыстно или всё же корыстолюбиво, а хрен его знает, очистившему до кармического голяка карманы и приведшему Ильича вчера, не иначе по правильному пути Дао, домой.
Но какой же может быть кураж с пустым кошельком?
Морщась и глотая чай, Ильич пришёл к выводу, что, по – видимому, искреннее народное пожелание «Чтобы тебе пусто было» на самом деле отражало доброе и мудрое пожелание умеренности и благоразумия. Отсюда же, видимо, шло доминошное, при забивания козла, выражение «Пусто- пусто». Отсюда же латинское «табула раса» Не иначе латинцы позаимствовали у Лао. Но Лао всё же был китайцем. А не все китайское, подумал, Ильич, означает – качественное. Поэтому, в целом, даосизм в России не прокатывал. Качество, тем более уровень жизни простого, в отличие от олигархов, народа оставляли желать лучшего. Впрочем, само рассуждение о качестве и уровне народной жизни, на уровне Опаськина, было попусту и являлось пустым времяпрепровождением.
Ну что всё время думать о пустом?
Поэтому Ильич задумался об олигархах.
Что касается олигархов, то судя по Ильину, все несуществующие, по – мнению, как выяснилось недавно, некоторых из пресс-секретарей, в нашей стране олигархи должны были злострастно ослепнуть. Может поэтому господин пресс секретарь и объявил их протекшими как сквозь песок времени и несуществующими. Но что взять со слепого и больного олигарха – ну разве сурово повысить ему НДФЛ на два процента – пусть мучается, гад, также как простой народ.
Даже неустанно борющаяся за права народа церковь одобрила этот шаг, уравнивающий олигархов с народом. Блаженны нищие духом! Владимир понял теперь до конца это выражение. Правильно Серёга Минаев написал про духлесс. Чем меньше духа – тем богаче и ближе к блаженству. Вот она – правда жизни. Вот она – гармония и единство НДФЛа. Вся сила – в правде! Народ, Россия и олигархи едины! Правильно отметил еще Ключевский- государство пухло, народ хирел.
Пока же, что касается уровня лично Ильича, страдания не прекращались. Опаськин продолжал пытаться достичь сиюминутного блаженства, прикладываясь, исключительно по рекомендациям синей книги алкоголика седьмого уровня Коровина, к стаканчику, напевая себе под нос,– синий, синий, синий, лег на провода, в небе тёмно-синем, синие (окрыляясь по Ильину, не перепутать с рылом) крыла»…Синее рыло в небе – было как то уж совсем кощунственно.
– А под крылом …о чём – то поёт,– замурлыкал Ильич, – зеленое (змий искуситель то зелёный) море тоски.
Сочетание синего и зеленого цветов, особенно зелень, нравилось Опаськину. Но крылья были какие – то хилые и невидимые. Карлсона с моторчиком – мужчины в полном расцвете сил с карманами, набитыми зеленью – из Владимира как то не получилось. Фрекен Бок тоже под боком не было. То есть первый из четырех жизненных путей по Льву Толстому – через женщину, не получился. Три остальных жизненных пути согласно Исповеди Толстого – гедониста, самоубийство, через веру – Владимир как-то не воспринимал вообще. То есть, надо было идти бы по идее прямо по дороге, но почему-то прямое словосочетание путь и дорога приводила к странному, с восторгом понимаемому на западе, но плохому для нас – россиян понятию ПИДОР. По этому поводу даже КПРФ с Коммунистами России недавно в Ульяновске поцапались. Зюганов, по мнению ульяновцев оказался гомофобом. По их, видимо, мнению, совсем не случайно, Зюганов повестил у себя за спиной портрет не Маркса или Ленина, а Пушкина, опираясь на пушкинское: «кто жил и мыслил, тот не может в душе не презирать людей.» Ну и что, -по- пушкински подумал Опаськин, морща лоб.; « о чём шумите Вы, народные витии…Оставьте этот спор славян между собой».
– Направо непонятно, налево – не получилось, прямо – пидорастично. Но почему, когда думаешь о хорошем и вечном снова и снова скатываешься к какому- то странному триединству: Пидор – Борникель – Ебнарь. А может это и есть словесная расшифровка зверского числа 666, а?
В атеистическом Советском Союзе, понимали, кстати, по – мнению Опаськина звериность числа из трёх шестёрок.. Но чтобы не скатиться, по меткому выражению Ленина, в болото фидеизма, произошла подмена и зверство трёх чисел воплотили в портвейне 777. Сделано это было, как считал Ильич, с целью воспрепятствования у иногда еще думающих приверженцев этого народного напитка тяги к библии, а именно к разделу об Апокалипсисе.
От этой мысли Опаськин даже задохнулся. Ему немедленно захотелось очутиться на далёком острове Патмос, в уединенной пещере Иоанна и там поразмыслить над апокалипсисом, может и написать свой, как у философа Розанова «Апокалипсис», порефлексировать о немыслимой сладости Христа и горькой участи остальных верующих в него бедолаг, наконец, пав в приступе религиозного фанатизма на колени, обратиться к богу подобно древнеегипетской книге мертвых: «Слава тебе, бог великий, владыка обоюдной правды. Я пришёл к тебе, господин мой. Ты привёл меня, чтобы созерцать твою красоту. Я знаю тебя, я знаю имя твоё, я знаю имена 42 богов, находящихся с тобой в чертоге обоюдной правды, которые живут, подстерегая злых и питаясь их кровью в день отчёта перед лицом Благого. Вот я пришёл к тебе, владыка правды; я принёс правду, я отогнал ложь. Я не творил несправедливого относительно людей. Я не делал зла. Не делал того, что для богов мерзость. Я не убивал. Не уменьшал хлебов в храмах, не убавлял пищи богов, не исторгал заупокойных даров у покойников. Я не уменьшал меры зерна, не убавлял меры длины, не нарушал меры полей, не увеличивал весовых гирь, не подделывал стрелки весов. Я чист, я чист, я чист, я чист».
Последнее особенно было важно в условиях коронавируса. Надо было быть чистым и правильно мыть руки и лицо – не менее 50 секунд.
Да, чистота была необходима, но всё же в идеальном мире. Чистые руки, горячие сердца и при этом холодные головы были недосягаемы. В реальном мире правильный путь полностью соответствовал трактату Торквато Аччети «Честное притворство» и его теории – теории обыденной жизни, а именно: благоразумной осторожности; хитрости; скрытности и притворства.
Размышления в рамках метода ФИ-анализа про заграницу приводили его к другим комбинациям:
Меркель Ангела – МЕРА;
Джонсон Борис – ДЖОБА – или просто, о ужас, ЖОПА;
Трамп Дональд – ТРАДОН или РАДОН.
То есть для Германии- все в меру, Англии светит полная, вери сорри, жопа-сэр, а вот Америке – страшно подумать – радиоактивный трындец с радоном.
Хотя, судя по – всему трындец для Америки уже начался. Низы как – то уже не захотели, а верхи – два дедушки Трамп и Байден – ударились между собой в предвыборную байду. Вашингтонский обком всё же подцепил, наконец – то, советскую болезнь Политбюро ЦК КПСС – «В бой идут одни старики».
–Не хрена было нас гнобить в девяностые,– порадовался Опаськин. Всё это на фоне скандала с Хуавеем, соперничестве с Китаем и набирающим силу движении BLM, придающим ценность темнокожей жизни. Жизнь бледнолицых становилась бледной и больше мёдом не казалась. Жизнь желтолицых тоже пожелтела как засыхающая листва, а на границе со страной текилы и листьев коки, вообще соорудили стену, круче берлинской. С другой стороны, возможно, наличие радона в американской перспективе объяснялось радиоактивными эманациями фумарольных газов коварно – дремлющего в штате Вайоминг йеллоустонского супервулкана.
-Желтый Китай, желтый вулкан, желтый металл. Да, Гермес Трисмегист может об этом и хотел сообщить в своей изумрудной скрижали, а мы его и не поняли. Да и золото не случайно попёрло в гору. Вот и у нас сменился лидер среди самых богатых олигархов. Те, кто вовремя раскупили золотые унитазы, наверняка, радуются выше крышки. А может и правильно намекали битлы, распевая про жёлтую подводную лодку. Может всё же надо успеть добежать до китайской, а вовсе не канадской границы?
Опаськин отвлекся от своих мыслей, обратившись к пришельцу.
–Ну, будем знакомиться. – Ильич,– кивнул незнакомцу Владимир.
–Павка,– кивнул в ответ незнакомец.
–Слышь, Ильич – закурить – то, дай. Такое ощущение, что сто лет не курил.
–На, говорят, от коронавируса очень даже защищает.
Опаськин достал из кармана зажигалку и пачку сигарет «Феникс» и протянул Павке.
–А чего это такое, – удивленно крутя в руках зажигалку, спросил Павка, – Да и табачок то, какой – то странный – штуковина какая – то жёлтая на конце, да бумага не газетная – буржуазные штучки, что ли?
–Сам ты буржуазный. Кончай прикалываться – самые дешёвые сигареты, наверно белорусские – а значит качественные, привет от Батьки.
–Что значит – прикалываться? Прикалывают штыком, а я его где – то оставил, чёрт побери, как раз пригодился бы для батьки Махно.
-Больной, наверно, не иначе весеннее обострение, – опасливо подумал Опаськин -Раздвоение личности, неадекватное восприятие окружающей действительности, дефицит ингибитора обратного захвата серотонина, нехватка галоперидола деканоата или клопиксола акуфаза, живой экспонат по Фрейду. Да и штык еще, хорошо, он где – то оставил. Так не ровен час, зарежет еще. Говорил мне отец – не пей с незнакомцами, сынок! Пора утекать, как мерзко и метко пел Мумий Тролль! Может это маньяк – ла-ла-лу-лай-ла-лу-лай, порежет меня на меха – хахаха! Вышел месяц из тумана, вынул ножик из кармана, буду резать, буду бить. С незнакомцами – не пить…Не, надо, пожалуй, делать ноги…
–Ну, я наверно, пойду, а Павка?
–Не, ты постой, а, Ильич – покажи, как мне эту дивную папироску – то закурить?
–Ты чего, действительно, сигарету с зажигалкой, первый раз в руках держишь? Что ты как шведская девушка, которая играла с огнём? Привык кремнём по сапогам, пока они у тебя были, чиркать?
–Да вот тебе крест, во всё пузо, не знаю что это такое. Правду тебе говорю, товарищ Ильич!
–Ну и чудной же ты парень. На, держи.– Опаськин прикурил сигарету и дал Павке.
Павка закрыл глаза и затянулся с видимым удовольствием.
-А, махорочка – то у тебя знатная, Ильич. У нэпманов, наверно, сторговал?
– Да вон в ларьке за углом, у каких еще нэпманов. Нэпманы после революции, при НЭПе были. А у нас сейчас контрреволюция, понял?
–Ты революцию не трогай. Да мы за нее пасть порвём, моргалы выколем,– заморгал этими самыми моргалами Павка. – Вот этой самой мускулистой рукой гегемона.
–А ты, святой отец, оказывается – идейный, засмеялся Владимир.– Знаем, знаем мы эти завиральные идеи – бесполезные попытки прыгнуть из курятника в хрустальный дворец. Смотри – ка, какой революционер нашёлся – гамсуновский посланец от соков земли, выходец из прошлого, прообраз будущего, однако,– глядя на руки – спички Павки, задумался Опаськин, – прямо дистрофичный длинногрязноволосый Самсон – рыцарь революции – железный Феликс.
–Да были и рыцари – но…,– тут Опаськину вспомнилось ключевая фраза из «Ключа» Алданова: «Несчастье революций именно в том и заключается, что к власти рано или поздно приходят люди третьего сорта, с успехом выдавая себя за первосортных».
–Рыцарей, да и царей, не стало. Ну-ну, как говорили древние африканцы: «Я – за демократию, я сделаю твоих врагов скамьей под твоими ногами». Пока в роли скамьи, однако, выступает народ, а третьесортные вовсю рулят…
Все причины русской революции очень чётко и кратко, по – мнению Ильича, осветил Розанов: «победный исход этого восстания, которого все мы – грустные свидетели. Нужда, гнетущее горе, боль несогретых членов и голодного желудка заглушит искру божественного в человеческой душе, и он отвернется от всего святого и преклонится, как перед новой святынею, перед грубым и даже низким, но кормящим и согревающим. Он осмеет как ненужных людей, прежних своих праведников и преклонится перед новыми праведниками, станет составлять из них новые календари святых и чтить день их рождения, как благодетелей человечества».
Пандемия коронавируса очень даже могла быть и к месту. Да и Зощенко об этом же писал – о чём пел соловей – жрать хотел, вот и пел. С голодухи не так запоёшь и заскачешь и заплачешь как дитя. Хотя, может и прав Бердяев в «истоках и смысле русского коммунизма» – Революция иррациональна, смысл революции есть внутренний апокалипсис истории….В нашем греховном злом мире оказывается невозможным непрерывное поступательное развитие. В нём всегда накапливается много зла, много ядов, в нем всегда происходят и процессы разложения.
Это, кстати, показало недавнее массовое отравление морских гадов на Камчатке – накопились какие то яды, возможно фенол.
Кстати, ещё Гоголь заметил, что Россия одержима духами зла и лжи, что она полна рож и харь, и трудно в ней найти человека. Вот и происходит революция – а дальше рождается новая бюрократия, новый привилегированный класс, жестоко эксплуатирующий народные массы. Воля к власти становится самодавлеющей и за неё борятся как за цель, а не за средство. Опаськин горько улыбнулся.
–Ты чего лыбишься, товарищ? Забыл, чего вождь говорил?
–Это Дмитрий, что ли? Да помню, – продолжал горько улыбаться Опаськин. – Типа денег нет, но вы держитесь. Уважил народ, уважил. С деньгами то и дурак держаться может. А вот без денег – только наш народ – мудрец.
–Какой еще Дмитрий? Да ты не из монархистов ли, контра? Белая армия черных ворон? Снова царский трон- гнида контрреволюционная? Разговор у меня будет короткий – в морду – в ЧК – потом к стенке.
–Ээ, полегче на поворотах, гражданин Павел. Поменьше революционных фраз! Интеллигент не должен дудеть музыку революции, как метко заметил Умберто Эко. А я все же отношу себя к интеллигенции – кстати, слово впервые применено прекрасным нижегородским писателем, в юности, надо заметить, химиком Петром Боборыкиным. Про Василия Теркина он, кстати, первый написал, а вовсе не Твардовский. Ты, Паша, всё же, может травки какой с мухоморами обкурился или фильмов каких по телику нагляделся … Нако, лучше махни 50 грамм. Как в Вакханках: «Кто доволен дарами мгновения – тот и счастлив».
– Давай только по чутку,– призвал Ильич,– вспомни классика Фукидида – вино прекрасно, но пить надо в меру. Авось немного остынешь. Или, наоборот, в душе согреешься малёхо. Да ты не бойся, не аяхуяска какая – нибудь или французская винодрянь, стабилизированная для потравы россиян, почище Новичка, сернистым ангидридом, или отрава Венечки – слеза комсомолки в сочетании с мозольной жидкостью – нет, тут у нас чистый алкоголь. В старину говорили – Очи-щенная!-во! Очи раскрывало у предков, видимо. «Очи черные, очи жгучие, усы длинные и колючие».
А чтобы сопротивляться злу, как говаривал Иван Ильин, надо иметь чистую душу. Так что, надо чиститься очищенной – сочетая российскую смекалку, природный дионисизм и христианский аскетизм. От Диониса всё пошло, если еще подумать и вспомнить греческую историю по Еврипиду. Давай – ка, почитая Бахуса, бухнём – как говорят у нас в народе и воспоем дифирамб в честь Диониса.
Опаськину вспомнилось, как замечательно в местном драмтеатре заслуженный артист Волошин – артист с большой буквы, играя Сатина, произносил фразу: « Мой организм отравлен алкОголем». Без сомнения, чтобы так артистично, с чувством произнести, ему надо было тренироваться и прочувствовать это на себе. Не случайно немцы говорили – юбунг махт ден майстер. Что не сделаешь во имя искусства!
–Ну, давай, тяпни. Как говорится, с Богом!
– Кстати о Боге! Вот Ренан, к примеру, считал, что бог – Иисус стремился уничтожить богатство и власть. И ничегошеньки, заметь, из этого за последующие 2000 лет так и не вышло.
Анархист Бакунин вообще считал, что идея Бога- отречение от человеческого разума, от справедливости и свободы». По Бакунину – Если бог есть, то человек раб. Поэтому ренановская плодотворная дебютная идея, что всемогущество достигается страданием и смиреньем, что над силой можно восторжествовать чистотой сердца, некоторых, включая твоего покорного слугу, завела в полный жизненный тупик, сделала рабом, а другим, более нахальным и беспринципным, дала возможность манипуляции в собственных интересах.
«Основателями Царства Божия будут простые люди. Не богатые, не книжники, не священники…Великий признак Мессии – благовествование нищим…Но его ученики будут не от мира. Они составят небольшую группу униженных и смиренных, которая победит своим унижением». У нас, кстати, тоже пока, вместо борьбы с богатыми, безуспешно борются вот уже лет так двадцать с бедностью. Бедность, однако, охватывает все большее количество жертв, богатых тоже стало больше, особенно среди чиновников и их успешных близких. Судя по всему мы всё ближе и ближе к основанию Царства Божьего. Хахаха – смирись гордый человек и превратись в Золушку, твои автомашины будут тыквами, и вообще ты не от мира сего – а в этом мире будут жить и наслаждаться моральные уроды – злодеи. Змеи и скорпионы будут попирать тебя, а не наоборот
–Так что смирись – униженный и пей, но верь – нищеброды победят, победа будет за нами!
-Хотя, может лучше и без бога, продолжал Ильич,– Маймонид, вот тебе Павка для сведения, в Мишне Торе вообще считал, что Иисус – весьма дурной человек, безмерно наглый…, из нечестивцев еврейского народа и вероотступников. По Жаку Дерриде Бог также есть некий эффект незнания. Великий философ, кстати. Только вот вдумайся в его фразу: «Континиум есть привилегированный опыт суверенной операции, преступающий предел дискурсивного различия». Всё незнание сразу отшибает. Правда, без пол – литры точно не поймешь.
-Богу богово, но всё же лучше бы по – нашему, по – древнерусски. Бердяев вот считал, что в типе русского человека всегда присутствует первобытное природное язычество и стихийность бесконечной русской земли. Поэтому лучше по – язычески – око за око,– продолжал Ильич.
–Это и есть, на мой взгляд, решение проблемы теодицеи – почему при боге существует зло. Вот Симон Визенталь, правильный герой Израиля и терминатор зверских фашистов, рассказывал, что, когда в концлагере фашисты вешали у него на глазах шестилетнего мальчика и Симон увидел глаза этого, ждущего на помощь Бога мальчика, а Бог на помощь так и не пришел, то для Визенталя бог умер. Симон тогда поклялся – отомстить. Фашистов он уже отлавливал по всему миру без всякого бога. Да и ты, наверно, атеист, а Павка?
-Ну, будешь?– Ильич протянул стакан Павке.
–Водки? Буду, буду, конечно. Эх, хороша, – утирая рукавом рот, сказал Павка.
–Сто лет, кажется, не пил.
–Да ты чего всё заладил – сто лет, сто лет. «Жить – значит смотреть вперед, а не назад, в прошлое» как говаривала, аналитически судя по твоим внешним данным – твоя ровесница – одногодка – Екатерина Вторая. Ты вообще откуда такой взялся? Да и без обуви? Да и без шапки- мозги, гляди, простудишь!
–Я- с железной дороги. Шпалы таскал.
–Это с какой, – спросил, махнув стакан, Опаськин, – с высокоскоростной – до Казани, что ли? Шпалы – руками? У нас могут. Ручной труд самый эффективный. Это еще рабы в Древнем Риме доказали. Или вон взять вот пирамиды Хеопса. Всё вручную, да на века. Вот и транссибирская наша магистраль – тоже вручную, и беломорканал, руками моих обоих дедов – вручную. Всё и надо руками – а не то, как сейчас у нас – часто , извини, через жопу. Возьмешь кувалду – как треснешь! И всё работает. Вот так бы кому – нибудь в лоб киянкой тоже постучать, чтобы мозги поправились и о народе и пенсионерах бы больше реально думалось. А ещё врут, что при коммунизме о – личности не думали. Вот при нём – то, как раз думали и делали, а сейчас только говорят. Нет, мы и есть новые рабы. Вот взять кредиты. Гончаров правильно сказал: «Другие займут да потом и мечутся, работают, не спят, точно демона впустят в себя. Да, долг – это демон, бес, которого ничем не изгонишь…». Чем не новое рабство, а?
– Василий Розанов,– продолжал размышления Ильич,– будучи еще относительно юным, в своем первом философском труде «О понимании» так и написал: «Бедность есть источник худшего из видов рабства – нравственного, того, которое полно бывает унижения и ненависти». А из нас всех пытаются сделать Францисков Ассизских поневоле – иного гроба не избрав для тела, чем объятия нищеты. Это только после перестройки у нас появились бомжи. Страшная язва. При царе в НН-ске ночлежка для таких бедняг была – купец Бугров содержал. Вот бы и надо её возвратить. Никуда мы не ушли – Бугровы только исчезли, а мы провалились снова на дно. В городе Горьком такого не было. Нищета – это страшно.
Владимир прочувствовал всё это на себе – начиная от страха перед незнакомыми звонками – он не брал трубку, опасаясь нарваться на неприятные и бессмысленные разговоры с коллекторами о возврате кредитов. Про себя он думал, – Больной, больной человек…. Задавленность долгами равнозначна смерти. Не живешь, а существуешь в каком – то больном зазеркалье. Жизнь в вакууме, в колбе долгов. Без воздуха, без надежд, без гордости. С постоянной сосущей болью слева, там где сердце. Состояние раздавленного жизнью, пусть и еще живущего, червяка.