– Конечно. Вон видишь того пожилого мужчину? У меня, зараза, постоянно выигрывает. Так у него тоже дочь. Играет уже два года. Причем неплохо. Вот на пару и будете… Эй, Феофанов! Прекратите сейчас же тренировать подачу, вы и так меня разнесли вчистую!
Мужчина, которому было далеко за пятьдесят, перестал сосредоточенно запускать через сетку мячи и улыбнулся:
– Замечание принимается, Василий Ефремович. А что, ваша молодая, очаровательная спутница, не хочет попробовать?
– Нет, она нас, стариков, стесняется. Ну, идите же сюда, попьем горяченького…
Ягов откинулся на спинку скамейки и окинул взглядом засыпанные листьями корты. Невдалеке, сквозь уже оголившиеся верхушки лип и кленов, проступала громада футбольного стадиона. По аллее, проложенной между кортами, шатались праздные прохожие. Они жевали чипсы или, изгибаясь, засасывали губами капающее мягкое мороженое. Некоторые подходили к ограждениям кортов и недоуменно, порой с насмешкой, а чаще с тщательно скрываемой завистью, смотрели на бегающих людей в роскошных спортивных костюмах и кроссовках. Эти играющие пары пожилых мужчин и женщин, экипированных «по полной программе», вызывали у прохожих чувство досады за то, что не они и не их прыщавые сопливые дети носятся в дорогой одежде за мячиками. Зеваки, стоя за проволочной сеткой, смотрели на совершенно странный для них мир. Мир из какой-то другой неведомой для них богатой жизни.
Ягов помахал рукой девушкам-подросткам, вцепившимся пальцами в сетку, и улыбнулся. Уж очень они напоминали своими раскоряченными напряженными позами плакат в защиту черного населения Родезии. Девушки вздернули неумело припудренные носы и, нарочито гордо прошествовав мимо мусорного бака и палатки пепси-колы, окруженной скучающей очередью, скрылись в боковой аллее.
– Что, испугались тебя девочки, Василий Ефремович? – ухмыльнулся Феофанов и сел рядом с Верой. Та подвинулась поближе к Ягову, отвернувшись от пахнущего едким потом игрока. Он же, не замечая этого, продолжал: – Неплохо сегодня идет. Почти все удары в поле… Но я так понимаю, игра на сегодня окончена, и нам нужно с вами кое о чем переговорить?
Ягов кивнул:
– Верочка, будь так любезна, сходи к выходу, взгляни, не приехал ли Горелов. Ты ведь знаешь Горелова? В очках такой…
– Знаю.
Девушка поднялась и, не вынимая кулачков из оттянутых рукавов свитера, похожая на пингвина, направилась к калитке. Она осторожно обходила размахивающих ракетками игроков и испуганно пригибалась, если кто-нибудь из них вскрикивал, выкладываясь в мощном ударе. Феофанов плотоядно проводил взглядом ее ягодицы, упруго перекатывающиеся под джинсами:
– Василий Ефремович, что это за дева такая чудная? В ресторанчик с ней нельзя ли сходить? Или это ваша пассия?
– Это дочь моего школьного друга. Считайте, что это моя дочь.
– Хорошенькая дочка. А почему же самого друга здесь нет?
– Давайте без намеков. У вас что, в Генштабе принято подкалывать партнеров? – Ягов поморщился и, потрогав пальцами обод ракетки и съехавшие струны, продолжал: – Я, собственно, позвонил вам потому, что к сегодняшнему дню должно было кое-что проясниться по нашему с вами делу. А именно, будет ли та поставка, о которой вы информировали?
Феофанов потер неожиданно вспотевшие ладони:
– Я могу дать положительный ответ. Да. Будет.
Ягов оглянулся – рядом никого не было. Он вдруг стал необычайно серьезным:
– А теперь подробнее. И кратко.
Феофанов кивнул:
– Недавно через афгано-пакистанскую границу прошел «гонец». Он передал список и параметры интересующего нас груза, охранять который должны бойцы «Ориона».
– Что такое «Орион»?
– Спецподразделение. В основном офицеры. Грубо говоря, наемники-профессионалы.
– Понятно.
Ягов на мгновение задумался.
– Бог с ними, с офицерами. Я вас прошу – говорите по существу. Вы же полковник Генштаба.
– Хорошо, буду краток, как на совещании начальников штабов. Хотя там все…
– Позвольте!
– Ладно, ладно. Кратко! Значит, так. Этот «почтальон» пришел по нашему каналу и сообщил, что количество, состав и цена груза устроили покупателя. Возникли разногласия только в вопросе транспортировки его из Союза. Кстати, позвольте мне в дальнейшем называть всю технику и аппаратуру «Проволокой», так удобнее.
Феофанов заерзал и заметно дрожащей рукой налил себе чаю. Ягов согласно кивнул:
– Что ж, пусть «Проволока», хотя можно было бы и не так явно. Но вам и карты в руки. Между прочим, мне до сих пор не ясен состав этой всей… – Ягов замялся, подыскивая нужное слово, – аппаратуры. Что это? Чем мы рискуем?
– Мы рискуем очень серьезно. Я вам сказал в прошлый раз только об навигационных приборах для стратегических бомбардировщиков, но это не все. Далеко не все… – Феофанов судорожно передернул плечами. – Кроме навигационных приборов и теплонаводящихся артиллерийских прицелов, там будут электронные системы наведения для средних ракет «земля-земля».
Ягов улыбнулся, положил ладонь на свое громко и часто стучащее сердце и закрыл глаза:
– Да намечается дело всей моей жизни. Масштаб, объем… Но, черт возьми, дело это действительно рискованное. В случае неудачи стопроцентный расстрел. А вам как видится? Вам, как полковнику секретного подразделения святая святых, мозга нашей армии?
– Мне? – Феофанов побледнел. – Расстрел?
– Ладно, ладно, не бойтесь, – Ягов улыбнулся, – хотя я теперь понимаю, почему у вас так трясутся руки. Связаться с криминалом… Скажите еще спасибо, что я не агент спецслужб одной из капстран. Например, Америки!
– Надеюсь, хотя до конца не уверен. Ведь я так сначала и думал, когда вы два года назад приклеились ко мне по этому делу с неохраняемыми армейскими оружейными складами в степях под Саратовом. Потом я рискнул поверить, что вы просто бандит, мафиози.
– Ну не надо таких слов. Я… предприимчивый человек. А что вы, если не секрет, сделали с теми деньжищами, которые получили за информацию по складам?
– Секрет. Но прошу вас, не будем об этом. Почему вы не дослушали по составу «Проволоки», не интересно?
– Очень интересно. Просто растягиваю удовольствие. Итак…
Феофанов выдержал паузу.
– Основа груза – электронная начинка для ядерных взрывных устройств. Семь комплектов.
– Ого! – Ягов азартно потер руки. – Может, оставить их себе?
– Нет смысла! – Феофанов пожал плечами. – Без заряда это просто груда проводов и непонятных деталей. Даже музыку через них не покрутишь.
– Образно мыслите, полковник. Однако сколько может стоить вся эта «Проволока», у вас есть прикидки?
– Зачем прикидки, – Феофанов обиженно хмыкнул, – есть точная цифра. Оплачиваем ведь мы сами, армия. Эту цифру я знаю.
Ягов нетерпеливо оборвал его:
– Не тяните…
– Девяносто два миллиона долларов. С хвостиком.
Полковник полез в сумку за сигаретами и закурил, глубоко затягиваясь, пуская дым через ноздри.