Танатос рулит!

Не звонок, но стук.

NN раздраженно отставил стакан и ругнулся вполголоса. Он находился в той поре, когда от внезапных звонков и от непредвиденных посещений не ждешь ничего хорошего. А в стуке ему вообще почудилось что-то архаичное, глубинное, обращенное к подавленным инстинктам. Он замер и подождал. Затаился – вдруг это «что-то» минет его, как бывало уже не раз. Но стук повторился, на сей раз гораздо более настойчивый и громкий.

NN ухмыльнулся. На память ему пришел старый анекдот о смерти, постучавшей в дверь («– Ну и что? – Ну и всё»). От анекдота мысли стремительно метнулись к весьма вероятной перспективе. Что произойдет, если он сдохнет здесь, в своем одиноком жилище? Пожалуй, его найдут не сразу. Пару-тройку дней он будет разлагаться, и соседи хватятся только тогда, когда почуют запашок. От такой смерти тянуло чем-то слегка непристойным, и утешало лишь одно: у него есть шанс пережить летаргический сон. А сдохнуть он постарается как-нибудь иначе, где-нибудь на природе. Природа терпеливо ждала.

Чего не скажешь о некоторых двуногих. Стук сделался почти паническим. NN подумал, уж не прорвало ли трубу, и отправился открывать. Глянул в глазок – по ту сторону двери стоял человек, одетый как-то странно. Сказать точнее было трудно, лампочка на площадке почему-то светила совсем тускло и вдобавок мерцала, будто задуваемая ветром свеча, хотя еще час назад, когда NN возвращался из магазина, он без труда попал ключом в замочную скважину.

– Чего надо? – спросил NN через дверь. Его и без того паршивое настроение ухудшалось с каждой секундой – заметим, без очевидных причин.

Человек заговорил на незнакомом языке. Он явно спешил и явно просил о чем-то. Если бы он при этом жестикулировал, до NN, возможно, дошло бы, чего он хочет. Но ему было не до жестикуляции. Пару секунд спустя NN понял почему. Свет вспыхнул ярче, и эта вспышка выхватила из сумерек кое-какие подробности.

Во-первых, незнакомец был одет в позаимствованный у кого-то костюм, причем прямо на голое тело. Во-вторых, этот плохо сидевший и слишком просторный костюм был залит кровью. И в-третьих, из правого плеча бедняги торчал обломок стрелы. Похоже, каждое движение причиняло ему нешуточную боль, и он поддерживал правую руку левой. И все это время говорит, говорил, говорил. Умолял, не иначе.

Свет снова сделался тусклым, оранжевым и мерцающим, однако облик незнакомца уже намертво запечатлелся в памяти у NN. Он протянул руку к замку, но тут из-за двери раздался гул. Он не слышал раньше ничего подобного. Сопутствующий инфразвук был такой силы, что желудок выворачивался наизнанку, а голова превращалась в гудящий колокол.

NN зажмурился и зажал ладонями уши. Последовавшую затем вспышку невероятной яркости он увидел даже сквозь сомкнутые веки – это почти наверняка спасло его от слепоты. Некоторое время перед закрытыми глазами еще пульсировали и расползались багровые кольца, а спустя несколько секунд он осознал, что наступила полнейшая тишина.

NN приоткрыл один глаз. Видел он сносно, вроде не хуже, чем до вспышки, и снова приблизил лицо к глазку, готовый отпрянуть в любой момент. На площадке было пусто, а лампочка светила как прежде – ровно и достаточно ярко, чтобы различить номер на противоположной двери.

5

NN вернулся в комнату, снял с книжной полки «Тайную доктрину» и достал из нее пистолет, который купил года три назад через адвоката мафии. Во всяком случае, так называл того седовласого человека один общий знакомый, а «адвокат» не называл себя никак. NN до сих пор не знал даже его имени. И, честно говоря, предпочел бы никогда не узнать.

«Тайная доктрина» подходила для хранения серьезной пушки как нельзя лучше – это был толстый и тяжелый том большого формата, внутри которого NN аккуратно вырезал соответствующее углубление – воистину «тайное». Держа пистолет наготове, он вышел в коридор, отворил замок и медленно приоткрыл дверь.

Чего он ожидал? Что в образовавшуюся щель просунется рука лежащего на площадке и истекающего кровью человека? Вряд ли. Это было бы слишком просто. Что-то подсказывало ему: теперь не будет ничего простого. Он очутился в своей «сумеречной зоне», где придется столкнуться с вещами, которым едва ли найдется удобоваримое объяснение. Пока еще с трудом верилось в это, хотя что же, подобный расклад его почти устраивал – по крайней мере на какое-то время стало не так скучно жить…

Он открыл дверь пошире. Пусто. Только несколько пятен на бетонном полу, которые могли быть и кровью, хотя выглядели совсем не свежими.

NN вышел на площадку. Еще не избавленный новыми обстоятельствами от обывательских комплексов, он опустил пистолет и спрятал его за бедром на тот случай, если соседи наблюдают за ним через глазок. Разрешения на ношение и хранение оружия у него не было. Он спустился по лестнице на один пролет – никаких признаков борьбы или нападения. Таинственный посетитель исчез – но, как выяснилось чуть позже, не бесследно. Если он вообще существовал, поправил себя NN. Впрочем, поправил не всерьез – он был неплохого мнения о своей устойчивости к галлюцинациям.

Это мнение сделалось еще более лестным, когда он вернулся к двери. Ему показалось, что ее «антивандальное» (словечко из рекламного проспекта) покрытие немного посветлело и приобрело красноватый отлив. Конечно, это могло быть иллюзией. Но вот что наверняка иллюзией не было: в определенном ракурсе на поверхности двери становилась различимой тень – человеческий силуэт в натуральный рост с торчащим над плечом древком стрелы. Силуэт имел вполне четкие очертания. NN подумал, что, наверное, примерно так выглядели тени на уцелевших стенах, оставшиеся после ядерного взрыва в Хиросиме.

Он потрогал дверь. Теплая.

Ему сделалось не по себе.

Но его ожидал еще один сюрприз. На коврике перед дверью лежал предмет, которого он почему-то не заметил сразу. Это было тем более странно, что предмет не сливался с фоном и отличался весьма необычной конфигурацией. Еще до того как NN впервые прикоснулся к находке, ему пришло в голову, что это ключ. Вероятно, потому, что к ней был прицеплен обыкновенный металлический брелок с номером 8. Сам предмет мало чем напоминал ключ в привычном смысле слова. Он был сделан из многократно и замысловато согнутой тонкой бронзовой ленты, превращенной в некое подобие плоского лабиринта. Одна его часть и в самом деле смахивала на ажурную рукоятку, зато для другой вряд ли сыскалась бы подходящая замочная скважина – настолько сложной она получилась.

NN повертел предмет(внутренний голос настаивал: ключ) в руке. Приятная тяжесть. Тусклый желтоватый отлив. Без всякого сомнения, старая вещь. Знал бы он, насколько старая, – может, выбросил бы от греха подальше. Но он не знал. Вдобавок эта штука будоражила воображение, а такого с NN давненько не случалось. Обстоятельства, при которых она к нему попала, позволяли предположить все что угодно относительно ее статуса. Это могла быть просто потерянная безделушка или нечто бесценное, оставленное ему на хранение. Или переданное по наследству? То, что с находкой в любом случае следует быть осторожным, он чувствовал интуитивно.

Он вернулся в квартиру, запер дверь и некоторое время стоял в темном коридоре, прислонившись к стене. В одной руке – ключ, в другой – пистолет. Тяжесть последнего уже не успокаивала. NN еще ничего не понимал, но на уровне предчувствий у него не осталось сомнений в том, какой из двух предметов опаснее.

6

С какого-то момента он почувствовал себя другим человеком. Подмена произошла исподволь – странная, почти пугающая. Хотя, вроде бы, догадывался: внутреннее «я» предельно зыбко; границы размыты; внешние признаки легко подделать. Можно верить всему, но верить ничему нельзя. Оба крайние случая – тяжелые, неизлечимые и приводят к летальному исходу. Как, впрочем, и все промежуточные. Кому гарантировано, что, однажды проснувшись, он найдет себя на прежнем месте?

«А может быть, кто-то хотел, чтобы я подобрал ключ?» – пришло ему в голову в начале очередной бессонной ночи.

Подобрал ключ. Игра слов не на шутку раздражала его. Он сделал только половину дела, использовал только один смысл. Он не представлял, к чему мог бы подойти этот кусок миниатюрного лабиринта, помещавшийся в ладони. Указательный палец маниакально скользил по всем его изгибам, уже блуждал, как потерянный странник, снова и снова повторяя замкнутый безвыходный путь, и ни на что не указывал, отлынивал от своих прямых обязанностей, – в то время как NN пытался найти выход – пока еще из другой, умственной ловушки, в которую загнал себя сам.