Метро 2033: Хозяин города монстров

– А то я не знаю! – буркнул Глеб, но быстро нашелся. – Да, Александра Вячеславовна ждет ребенка, поэтому заранее загадывать ничего не стоит.

– Я при… прилечу! – отстранилась от мужа всхлипывающая Саша. – Я вас… не оставлю. Будем… будем продолжать. Обязательно будем! Вы – хорошие. Это я… расклеилась что-то, устала. Но я отдохну и…

– Пойдем-пойдем, – взял Глеб под руку жену и повел к двери. Перед тем как ее открыть, обернулся и сказал: – Всем до свидания. Читайте пока книгу. Вас трое? Значит, в день по три страницы. Когда вернемся, лично спрошу. Кто не расскажет – в угол поставлю!

Стёпик и Маруся дожидались супругов на краю леса, возле самой реки. Если бы не они, просветительским мечтам Саши вряд ли удалось бы осуществиться – пешком по лесам не находишься. Правда, непосредственно «извозом» занимался только Стёпик, Маруся не то чтобы сбрую надеть, вообще людей к себе близко не подпускала. Шипела, словно масло в раскаленной сковородке, пучила глаза, выпускала когти… Зато от своего крылатого возлюбленного не отставала теперь никогда: куда он – туда и она, будто привязанная. Стёпика это сильно радовало, он аж светился от счастья – глаза, по крайней мере, точно сияли. За нелюдимость Маруси он искренне переживал и горячо оправдывался перед друзьями:

– Она привыкнет! Она уж-же привыкает. Тока у нее иш-шо… енти, как их?.. инс-стинкты ш-шибко с-сильные. Зато я ее человечьему языку учу. Уж-же много с-слов понимает, но ответить не мож-жет, у нее… ентот… речевой аппарат не той с-сис-стемы. Вот с-станет вс-сё понимать, я ей про вас-с рас-скаж-жу, какие вы хорош-шие, и она вас-с пуж-жатьс-ся перес-станет.

Вообще Стёпику приходилось непросто. Одну Сашу, понятное дело, Глеб в лес к «диким» мутантам не отпускал. Да и не одну не отпустил бы тоже. Поэтому, как только закончилась его двухмесячная «отработка» санитаром в лазарете[2 - См. роман автора «Метро 2033: Подземный Доктор».], он стал сам летать с женой по лесам. А поскольку весил мутант как две Саши минимум, «птеродактиля» это не радовало. Но Стёпик молча терпел и даже гордился своей нужностью и незаменимостью. Еще ему было приятно показывать Марусе, какой он выносливый и сильный.

Главным неудобством крылатого «транспорта» являлось то, что приземлиться прямо в лесу Стёпик, понятно, не мог. Приходилось искать большие поляны вблизи деревень, но таковые имелись далеко не у каждой. Проще всего было с теми селениями, что располагались невдалеке от реки. Поэтому решили сделать так: выбрали четыре наиболее удобные, возле которых мог сесть Стёпик, и попросили их жителей оповестить всех окрестных соседей, кто желает обучаться грамоте, чтобы те приходили в одну из этих четырех деревень. Посещение двух из них Саша наметила на вторники, двух других – на пятницы. В принципе, девушка готова была «нести просвещение в массы» и ежедневно. Но, во-первых, Глеб не мог тратить на это столько времени, у него хватало дел и в Устюге, во-вторых, было бы не очень прилично полностью лишать Стёпика (а заодно и Марусю) свободы. А в-третьих, желающих учиться набралось совсем не так много, как мечталось Саше, – по три-четыре человека на «учебную деревню», в одной так и вовсе двое.

Еще девушка сильно переживала из-за того, что найти нормальных учебников она не смогла. Книг в Устюге вообще сохранилось мало – всё-таки берегли в основном жизненно важные вещи, а книги для подавляющего большинства нынешнего населения если являлись таковыми, то лишь в качестве растопки. И за минувшие после Катастрофы годы почти всё бумажное сожгли, а что не успели – то само сгнило. Неплохая библиотека имелась у Святой, но та не позволила взять ни одного томика, причем была в этом столь непреклонна, что Саше пришлось отступить.

Вот и было теперь у нее на всё про всё десяток книжек, из которых три оказались любовными романами, еще три – фантастикой, две – из серии «Как стать успешным», одна – учебником для бухгалтеров (Саша в ней сама две трети слов не понимала), а еще одна – пособием для желающих похудеть. Последнюю девушка в деревни, конечно, не понесла; выбросила бы вообще, но поступить таким образом с книгой у нее не поднялась рука.

Еще хуже – то есть, вообще никак – обстояло дело с чистой бумагой, на которой можно писать. Но тут, по крайней мере, можно было обходиться берестой, как делали предки.

Неприятности и не думали заканчиваться. Еще в воздухе, по дороге домой, Саша почувствовала себя плохо. Ее замутило так, что потемнело в глазах. Девушка открыла рот, чтобы попросить Стёпика снизиться, но сказать ничего не успела – ее тут же вырвало.

– Что с тобой? – завозился пристегнутый рядом Глеб. – Отравилась?.. Что ты сегодня ела? Тебя чем-нибудь угощали в деревне?

Услыхав о еде, Саша почувствовала новый рвотный позыв и простонала:

– Не надо… Пусть Стёпик ся… – тут ее снова вывернуло.

– Стёпик, садись! – замолотил по темной чешуе Глеб.

«Птер» выгнул лебединую шею, уставившись желтыми тарелками глаз на мутанта.

– Пош-што с-садитьс-ся-то? Ус-стюг рядом уж-же.

– Садись, тебе говорят! Саше плохо.

Стёпик тут же резко спикировал вниз, отчего желудок девушки, как ей показалось, чуть не вылетел изо рта. Ее бы вырвало снова, но было уже нечем.

– Очумел?! – завопил Глеб.

– Так я ж-жж как с-скорее хотел, – начал оправдываться Стёпик, через пару мгновений приземлившись на пологом речном берегу.

– Ладно, – буркнул Глеб, развязывая сбрую.

Освободившись от ремней, он поспешно отвязал жену, которая была даже не бледной, а зеленоватой, и лишь хватала воздух широко открытым ртом.

Мутант подхватил Сашу на руки и помчался к реке. Бережно опустил на песок, зачерпнул в ладони воды и плеснул ей в лицо. Девушка задышала спокойнее, а потом сморщилась:

– Мокро! Мне за шиворот натекло.

– Ничего, – облегченно выдохнул Глеб. – Вода высохнет. Меня больше беспокоит, что с тобой случилось.

– А ты как думаешь? – приподнялась и села на песок Саша.

– Да я догадываюсь… – заморгал мутант. – От этого еще сильнее волнуюсь.

– Спасибо, что волнуешься. Только в этом случае не надо.

– Почему? Как раз наоборот! Если ты отравилась, то ведь это скажется и на ребенке.

– Я не отравилась, – поднялась на ноги Саша. – Это как раз ребенок сказался на мне.

– Не понимаю… – остался сидеть Глеб. – Объясни.

– Я ведь и сама не знала, – подошла она к мужу и потрепала его жесткую, словно проволока, шевелюру. – Мне твоя мама сказала. То есть, спросила как-то, еще в самом начале, не тянет ли меня, пардон, блевать.

– Погоди!.. – встал с песка мутант. – Я где-то читал или слышал… У беременных бывает такая болезнь… нет, не болезнь даже, а что-то такое, от чего может тошнить. Да?

– Да. Это называется токсикозом, я уже о нем начиталась. Только надеялась, что меня это как-то минует. Обычно-то он почти сразу начинается, как только забеременеешь, а у меня, видишь, – через два месяца. Одно радует: обычно токсикоз этот дурацкий действует лишь в первые три месяца. Если всё нормально.

– Ясно, – вновь подхватил Сашу на руки Глеб. – Теперь будет всё нормально.

– Ты чего? – засмеявшись, стала вырываться девушка. – Поставь меня! У меня уже всё прошло.

– Что прошло? Славик прошел? – строго спросил мутант, направляясь к «птеродактилям». – Всё. Сейчас прилетим домой – и больше никаких полетов.

– Как это?.. – перестала трепыхаться Саша. – Ты что? А как же уроки?

– Никак, – буркнул Глеб. – Обходились они раньше без грамоты, и теперь не пропадут.

– Да как… да как ты такое… можешь… вообще… – стала задыхаться от волнения девушка.

Мутант испугался.

– Нет-нет-нет! – забормотал он, укачивая жену, словно ребенка. – Прости-прости-прости! «Диким» мутантам тоже нужна грамота. Но еще больше тебе нужен покой. Это ведь ради Славика, ты же сама знаешь.

– Хорошо, – вмиг успокоилась Саша. – Мне нужен покой, и летать мне нельзя. Твои слова?

– Мои, – кивнул Глеб.

– «Диким» тоже нужна грамота. Твои слова?

– Мои… – уже менее уверенно, явно ожидая какого-то подвоха, произнес мутант.

– Значит, летать их учить будешь теперь ты.

– Учить их летать?.. – не сразу понял смысл услышанного Глеб. А когда до него дошло, чуть не выронил супругу. Он хотел возмутиться, но вспомнил сначала о Сашином состоянии, потом кое о чем еще, и очень спокойным тоном сказал: – Извини, ничего не получится. Мне ни в коем случае нельзя преподавать.

– Это еще почему? Ты начитан не хуже меня. Ну, может, чуть-чуть похуже. Зато у тебя дисциплина будет железной – побоятся тебя не послушаться.