Время перемен

– Стой! – крикнула Лейла.

– Да там никого нет, – обернулся Гард к девушке и сделал еще пару шагов.

– Остановись!..

Но было поздно. С неземным рычанием сверху на вход надвинулась плита и наглухо закупорила его. От неожиданности Гард отшатнулся, потом рванулся вперед, но тут же остановился. На месте входа была теперь сплошная скала.

– Что ты наделал! – воскликнула Лейла.

Она подошла к скале, простерла вверх руки и стала было говорить нараспев непонятные Гарду слова, но громкий вой заглушил ее голос. Расправившись со слугой Миркхорма, дракон возвращался домой.

Гард отшвырнул Лейлу в сторону и едва успел отскочить сам, как земля затряслась от тяжелой поступи. Черным силуэтом дракон возник на фоне скалы. Пахнуло дымом и чем-то терпким, на глаза навернулись слезы. Каменная плита с рычанием поднялась, и дракон стал, не торопясь, заползать в пещеру. Уже все его туловище скрылось в черном проеме, когда Гард прыгнул вперед. Ухватившись за толстые костяные пластины, он подтянулся и оказался на массивном, как бревно, хвосте. Лейла метнулась следом, но недопрыгнула и начала соскальзывать. Гард успел схватить ее за ворот. Ветхая материя затрещала, но выдержала, и Гард втянул девушку к себе. Позади них с гулом опустилась плита.

Они оказались в полной темноте. От вони дракона ело глаза. Хвост то и дело подпрыгивал, повторяя неровности пола туннеля. Гард держал притихшую Лейлу за руку. Постепенно тьма начала редеть. На стенах появились едва тлеющие точки наподобие светляков. Гард уже мог разглядеть темный силуэт стоящей на коленях Лейлы. Впереди возвышался качающийся гребень драконьей спины.

– И что теперь? – шепнул Гард Лейле.

Наверняка можно было говорить в полный голос, но он шептал, боясь привлечь к себе внимание чудовища, хвост которого они оседлали. Девушка молча пожала плечами.

Через какое-то время, показавшееся Гарду неимоверно долгим, дракон остановился и внезапно начал протискиваться в более узкий туннель слева. Костяная броня противно заскрипела о каменные стены.

Гард спрыгнул с хвоста и протянул руки, чтобы подхватить Лейлу. Девушка оказалась очень легкой. Пальцы Гарда ощутили тепло ее тела. Они стояли, прижавшись друг к другу, пока дракон не исчез в отверстии. Когда скрежет его брони замер в отдалении, Гард осмотрелся и медленно двинулся вперед.

Вскоре путь им преградила стена, на которой тусклым голубым светом горели колдовские знаки. Гард пропустил Лейлу вперед. Она подошла вплотную к стене, некоторое время рассматривала знаки, потом дотронулась до них поочередно, произнося громко, нараспев какие-то слова.

Стена раскололась посредине, ее половинки медленно ушли в стороны.

– Как тебе удалось это чудо? – ошеломленно спросил Гард.

– Сама не знаю, – с легкой улыбкой ответила Лейла. – Это язык колдунов. Каждому богу соответствует свой знак. Я лишь прикоснулась к знакам от старшего бога к младшим, произнося их имена.

За дверью открывался большой зал, где было гораздо светлее, чем в туннеле. Неверный, колеблющийся свет шел неизвестно откуда. Казалось, светился сам воздух.

Осторожно, чтобы не запнуться о камни, беспорядочно выступающие из пола, они прошли в середину зала, где стояла черная, в рост человека пирамидка – алтарь Майры Вседержительницы. В стенку алтаря был вделан тускло-серый овал из неизвестного материала. Точно такой же алтарь стоял в Священном Доме поселка Ордена, и еще один Гард видел в детстве, когда его, молодого послушника, Наставник водил в Ланглинскую общину колдуний. Но там овалы были не серые, а сияли холодным голубым негасимым светом, и по ним плыли неизвестные письмена. Тут же овал не светился. В нем тускло отражались искаженные фигуры Гарда и Лейлы.

Гард огляделся. Зал был пуст. Кроме алтаря Майры, в нем не было совершенно ничего.

– Где же то, за чем меня послал Орден Стражей? – почему-то полушепотом спросил Гард.

– Я не знаю, за чем послали тебя, – тоже вполголоса ответила Лейла. – Светлые Силы не открыли мне цель твоего похода. Я только знаю, что должна помочь тебе проникнуть в Пещеру Дракона. И вот мы здесь.

– Алтарь не светится. Он мертв, – задумчиво произнес Гард. – То, что мне нужно, может быть связано с ним. Я очень мало знаю про эти алтари. Может, тебе известно больше? – обратился он к Лейле.

Девушка покачала головой.

– Про них вообще почти ничего не известно даже в Ланглинской общине. Легенды гласят, что алтари установили пришлые колдуны. Это было тысячелетия назад и теперь невозможно узнать, где правда, где вымысел. Но я знаю одно заклинание. Древнее, страшное заклинание. Его должна произнести девушка, которая… – Лейла осеклась и посмотрела Гарду в глаза. – Впрочем, это не важно. Алтарь не мертв, он просто спит. Заклинание поможет разбудить его. И я сделаю это! – решительно выкрикнула она.

Из ее слов Гард понял, что это заклинание – опасная штука. Он хотел остановить Лейлу, сказать ей, что… Но не успел.

Лейла сделала шаг вперед и грудью прижалась к серому овалу. Одновременно она начала напевать заклинание. Странные слова зазвучали в зале, и разбуженное эхо невнятно вторило им. И словно вторя этим словам, овал вспыхнул и стал разгораться все ярче. Голубой ореол окутал прижимающуюся к овалу девушку. Лейла напевала все громче, последние слова выкрикнула во весь голос и резко смолкла. Не успело отзвучать в зале эхо, как овал полыхнул нестерпимым сиянием. Гард вскрикнул от боли в глазах и зажмурился. Секунду спустя он осторожно открыл слезящиеся глаза и закричал от ярости и отчаяния. Алтарь был пуст. Гард стоял в зале один. Лейла исчезла, и даже щепотки пепла не было перед алтарем. Овал светился безжизненно-голубым и по нему беззвучно плыли ровные строчки непонятных знаков.

5

Кирилл Иванович Сидоров сидел, откинувшись в мягком кресле, в помещении, чем-то напоминающим келью. Может, высоким стрельчатым окном, забранным узорной решеткой, а может, скудностью обстановки. Кроме кресла, в комнате была лишь узкая деревянная кровать у стены, аккуратно застеленная тонким одеялом, да в углу приютился маленький столик. На коленях у Сидорова свернулся клубком большой черный кот и тихо мурлыкал в такт поглаживанием большой жилистой руки.

– Там, где спасовали обычные методы, надо использовать методы необычные и доселе неизвестные. Это аксиома любой стратегии, – неторопливо говорил Кирилл Иванович, глядя на кота.

«Это софизм. Если методы никому неизвестны, то как ими можно воспользоваться, Крис?»

– Я хотел сказать, что такие методы нужно разработать, – покачал головой Кирилл Иванович. – Как нам известно, открытая схватка не оправдала себя еще в незапамятные времена. Значит, нужно придумать другую тактику.

«Вот и придумайте».

Кот нервно дернул кончиком хвоста.

– Я думаю над этим тридцать пять лет, – строго сказал Кирилл Иванович. – Может, следует обратиться к партизанской войне… герилья и тому подобное? Или заслать пятую колонну в их стан?

«Тоже мне, открыли Америку! Партизанщина известна с тех же незапамятных времен. Какой же это неизвестный метод?»

– Мне больше ничего не приходит в голову. Очевидно, стар делаюсь. А вы, Васька, совершенно не помогаете мне. Все время иронизируете, а на иронии далеко не уехать. – Кирилл Иванович укоризненно потрепал кота за уши.

«Я чувствую, Крис, что время размышлений прошло. Наступает время великих перемен, и в этом случае нас спасут только действия. Идущие Тропой готовятся к очередному захвату, и наша задача – приложить все силы, чтобы, наконец, остановить их. Ваша задача, Крис. Не забывайте, что следующим после здешнего мира будет ваш родной…»

– Вы совершенно правы, – вздохнул Кирилл Иванович. – Но что я могу сделать? Я совершенно один среди этих треклятых дикарей, которые только и умеют, что талдычить о Силах Тьмы да бормотать дурацкие заклинания.

«В этом вы не правы. Вы недооцениваете силу магии, потому что не верите в нее. Возможно, ошибкой было то, что все эти годы вы просидели анахоретом в замке вместо того, чтобы искать и подготавливать союзников…»

– Возможно, – кивнул Кирилл Иванович. – Но тут уже ничего не изменишь. К тому же, я не сидел, сложа руки…

«И, кроме того, среди этих дикарей живет человек с внедренным эмиссаром…»

– Вы, кажется, уже искали его, – перебил Кирилл Иванович.

«И буду продолжать поиски. Я возлагаю на него большие надежды».

– Может быть… – В голосе Кирилла Ивановича явственно проскальзывало сомнение. – А я буду продолжать готовиться к сражению в одиночку.

6

Стоя на коленях, Гард напряженно вглядывался в светящийся овал, пока на глаза не навернулись слезы. Он промокнул их грубым рукавом куртки и встал, со стоном распрямляя затекшие ноги, но черный алтарь, испепеливший Лейлу, притягивал взгляд, как магнитом. Гард стоял перед ним, вцепившись онемевшими пальцами в рукоять меча, и, сжав до судорог челюсти, чувствовал, как вскипает в нем злость. Наконец, он с трудом разжал губы и заговорил, пристально глядя в светящийся овал:

– Совет Ордена Стражей прислал меня сюда в поисках средства, которое помогло бы найти и объединить Светлые Силы Джаварры на борьбу с наступающей Тьмой. Но я нашел только боль и утрату. О, Великая Майра! Ты отняла у меня Лейлу! Так не допусти же, чтобы принесенная тебе жертва оказалась напрасной!

Замолчав, он ждал, сцепив зубы, но в зале по-прежнему стояла глубокая тишина. По овалу все так же бежали цепочки символов. Чувствуя, как злость и отчаяние захлестывают его, Гард сделал шаг вперед и, оказавшись вплотную перед алтарем, выкрикнул, вложив в этот крик всю боль и ненависть, которые кружили ему голову:

– О, Великая Майра! Я успел полюбить эту девушку, хотя так недавно узнал ее! Но неужели и она оказалась для тебя слишком незначительной жертвой?!

Сквозь застилавшие глаза слезы он увидел, как овал дрогнул и на нем, сменив символы, медленно проявилась картина: голый, поросший редкой травой склон полого поднимался к зловещему черному замку с тремя башнями, полускрытому высокой зубчатой стеной. Изображение заколебалось, и замок стал медленно приближаться. Гард несколько раз моргнул, чтобы яснее видеть, и почувствовал, как кровь отливает от лица. Он никогда не бывал в тех местах, но по описаниям сразу узнал проклятый всей Джаваррой черный Амфальский замок – обитель ужасного колдуна Миркхорма. Замок приближался, и вскоре весь овал заняло изображение центральной башни. Гард невольно стиснул рукоять меча и сквозь сжатые зубы со свистом втянул воздух. На каменных плитах смотровой площадки лежала ничком, раскинув в стороны обнаженные руки, тоненькая фигурка в лохмотьях.