Ржавый меч царя Гороха

– Не боись, мы тот предмет маслом мажем. – Государь щёлкнул ключом в замке и, распахнув скрипящую дверку, жестом пригласил нас внутрь.

– Чего мажете-то? – первой спросила бабка.

– Меч! – всё ещё не понимая произошедшего, хмыкнул царь.

– А надо бы мозги, чтоб лучше соображали. – Мы трое вышли из помещения, демонстрируя Гороху пустую витрину. Никакого кладенца в ней не было.

– Украли? – не поверил царь, опуская челюсть до колена и протирая глаза.

– Это вы у меня спрашиваете? Так я тут в первый раз, но если действительно уверены, что имеет место быть факт кражи, то вызывайте милицию.

– Ми-ли-ци-я-а!!!

– Никитушка, ты б перестал издеваться над государем-то, – укоризненно обернулась ко мне Яга, обеими руками прикрывая рот вопящему самодержцу. – Мы ж милиция и есть.

– Угу, только кое-кто из нас «официально» умер. Вот сейчас я воскресну и сразу…

– Огра-би-ли-и!!!

От резонирующего эха у меня заложило уши. Я попросил стрельцов увести пострадавшего и попытался взять ситуацию в свои руки. Получалось не очень хорошо. Если честно, уже минут через пять я вновь чуть не потерял сознание, и бабка, потребовав оцепить «место преступления», увела меня из подвалов на свежий воздух.

Как возвращались домой, уже не помню, потому что в себя пришёл только к обеду, в стенах родного отделения. Голова гудела, как самогонный аппарат, в желудке было тоскливо и какой-то комок метался из угла в угол, время от времени подпрыгивая до самого горла. Бдительный Митя сидел у моей кровати, кормя меня куриным бульоном с ложечки…

Моей заботливой домохозяйки видно не было, но, судя по тому, как внизу громыхала посуда, наверное, возится у печи. Проглотив пять или шесть ложек, я почувствовал себя немного лучше и даже сумел сесть.

– Докладывай.

– Не-э, вы больной, Никита Иванович, вам волноваться нельзя…

– Митя, я не больной, я выздоравливающий. Докладывай обстановку.

– Не могу. Вдруг вы нервничать начнёте, жар опять поднимется, да и отбросите тапки прямо тут, а я отвечай?

– Митя, я тебя уволю, если ты сию же минуту не…

– А и увольняйте сироту! – Он одним махом выпил весь недоеденный мною суп и рванул на груди красную рубашку. – Всё одно в родном отделении жизни нет! Одна кричит: батюшке-участковому покой нужен, не дай бог, взволнуется – в кочерыжку превращу! Или кочерыжку в морковку, чтоб девки смеялись!.. А другой, чуть что, – уволю, выгоню, жалованья лишу, без пенсии оставлю! Да почему ж я один вечно крайний-то?!!

Мне пришлось честно ждать добрых минут пятнадцать, прежде чем он утомился и притих. Я поманил его пальцем:

– Китель подай. Сунь руку в левый карман. Теперь достань деньги.

– Это зачем это, а? На воровство проверяете, что ли? Дак я вам так скажу: отродясь Митька Лобов ничего чужого не брал и у своих же товарищей в крысячестве замечен не был! А за недоверие таковое… прямо аж в сердце кольнуло… я ить от такой-то обиды… я и самоубитца могу об стенку! Ежели стена выдержит…

– Отсчитай рубль мелочью и дуй в кабак, – удалось вставить мне, пока он держал театральную паузу.

Митяй замер с раскрытым ртом, полным патетики.

– Куда, батюшка сыскной воевода?!

– В кабак. То есть обойди их все и найди трёх женихов царевны Марьяны. Присмотрись издалека, что за люди, как себя ведут, чем занимаются и всё такое прочее…

– Жизни не пожалею, а исполню! Тока…

– Нет. Арестовывать никого не надо.

– Уловил. Так, значится…

– Нет, и в доверие ни к кому втираться не требуется. Просто присмотрись…

– Да легко! Ну позвольте хоть…

– Митя, узнаю, что ты на брудершафт с женихами пил, я тебя с ними же в поруб суну, как в вытрезвитель! Только наблюдение и никакой твоей любимой самодеятельности, понял?!

– А то! – торопливо пятясь к выходу с зажатым в кулаке рублём, похвалился он. – Небось не тупее печки будем. Вы обо мне ещё услышите!

– Митя, я о тебе каждый день слышу, этим меня уже не запугаешь…

Он быстро умёлся на задание, а я повернулся к окну. Во дворе сотник Еремеев за что-то распекал своих подчинённых, у ворот вежливо толклась очередная делегация с чёрными венками, на этот раз представители персидской диаспоры, а с ними вместе и троица девиц с Лялиной улицы. Местный аналог «ночных бабочек» с Тверской или Рублёвки. Мы были там пару раз с профилактическими рейдами, видимо, запомнились, раз пришли помянуть и даже не плюнули ни разу…

Я осторожно дотянулся до табурета и взял планшетку, вытащил блокнот, освежил в памяти все события сегодняшнего дня, а потом попробовал нарисовать для себя хотя бы приблизительную схему того, как могла произойти кража в царских подвалах. Изрисовал стрелками и квадратиками два листа, но так ни до чего и не додумался. Записал в столбик все вопросы, ответов не придумал ни к одному. Кто украл меч? Зачем? Когда? Каким образом? Какой вообще смысл в краже раритетного оружия, если в Лукошкине, да и во всём государстве, нет даже такого понятия, как подпольный или свободный рынок антиквариата?

Кажется, с этими мыслями я и задремал, потому что проснулся от скрипучих шагов моей заботливой домохозяйки, которая положила руку мне на лоб и ещё раз заставила выпить какую-то сладкую настойку…

– Ну вот и ладушки, вот ты и на поправку пошёл, Никитушка. А ту заразу, что тебе яблоко травленое подсунула, я сама сыщу, своим методом, и за всё поквитаюся. Дай только срок…

– Срок прокурор даст, – привычно отшутился я, прекрасно зная, что поперёк дороги Бабе-яге становиться не стоит. – Вы там не слишком личной местью увлекайтесь, нам ещё и с царской кражей разобраться надо.

– Что ж там разбираться-то? – насмешливо фыркнула она. – И так всё ясно, опять, поди, козни Кощеевы!

– У вас на все виды преступлений один ответ?

– Да он энто, Никитушка, он, больше некому! Покуда тебя стрельцы тайно в телегу нашу укладывали, я чуток на месте преступления осмотрелась. Замки отмычкой вскрыты были, царапины мелкие видны. Гроб хрустальный, где кладенец лежал, камнем алмазом резали. А он немалых денег стоит, да и хороший алмаз ещё поискать надобно. Внутри все следы тряпицей протёрты. Ни запахов странных, ни улик каких ни есть. Всё чисто!

– Идеальная кража?

– Она самая, соколик, – согласилась Яга. – Вот и считай, кто из криминального миру на такое способен? Как ни верти, а окромя злодея Кощеюшки и некому.

– То есть, кроме подозрений, зацепиться не за что?

– Ни сучка ни задоринки.

– Тогда получается, что Горох вчера поторопился со своим объявлением турнира. – Я закусил губу. – Отменить, надеюсь, не поздно?

– Дак мы ещё до подвалов не дошли, когда на площади царёв указ прокричали: кто из женихов с мечом-кладенцом управится, тому и прекрасную царевну Марьяну в жёны! Уж весь город гудит, представления ждут, интересно же людям.

– А заменить?

– Меч-то? – невесело усмехнулась бабка. – Да кто ж нам такой обман простит, Никитушка? Старики небось все его помнят, второго такого нет.