Черный меч царя Кощея

– А хотите, я вам под это дело историю жалостливую деревенскую поведаю?

– Опять Шекспира пересказывать будешь?

– Да тьфу на вас, Никита Иванович! И на Шекспира вашего в придачу. Другую историю расскажу. Печальственную-у…

Я махнул рукой, потому что отвязаться всё равно никакой возможности не было. Ну вы же его знаете, значит, и меня поймёте, правда? Сюжетную канву я уловил где-то к середине текста…

– Стало быть, дружбаны и уговорили Одеську на разборки идтить. Он бы сам и не хотел, у него жена молодая, да и сын подрастал. К тому же дорожка ихняя затянулась, ой затянулася-а-а… То пьянка, то драка, то на мужика одноглазого нарвались, то не по тем звёздам в море пошли! Однако ж возвернулся он домой после десяти лет странствий, так его тока собака и узнала. Старый, небритый, одет, как пугало деревенское, а на двор его уж и женихи богатые съехались. К евонной «вдове» толпою сватаются, а она ни сном ни духом, что Одеська-то как есть живой! И взял он…

– И взял он лук да пострелял всех претендентов без суда и следствия, – на автомате продолжил я. – Милиции на твоего гражданина Улисса не было.

– Улиткина, – поправил Митя. – Одеська Улиткин его звали вроде как…

Спорить с ним и приводить в пример мифы Древней Греции не было ни смысла, ни желания. Во-первых, бесполезно, во-вторых, всё равно не докажешь, откуда эта деревенщина знает гомеровскую Одиссею…

– Никита Иванович, а вы уверены, что нам вот прямо туда и надо? – неожиданно встал Митя, так что я по инерции въехал носом ему в спину.

На косогоре чёрным силуэтом выделялся высокий терем, окружённый бревенчатым забором. И вот на этом заборе, у ворот, действительно висели человеческие черепа. Без нижней челюсти, выбеленные временем, наверняка очень старые…

– Тут ни птица не пролётывает, ни зверь не прорыскивает, а добру молодцу со конём и подавно лютая смерть, – крестясь, забормотал мой напарник.

– И кто у нас конь? – почему-то задело меня. – Идём уже, достал меня этот ваш сказочный квест. От младшей сестры к старшей, от одного зятя к другому, а толку – ноль. Единственно, что выяснили, так это непреложный факт – победить Змея невозможно!

– Адресок ещё, – напомнил Митяй.

– Ах да. Стеклянная гора где-то на востоке, юге, севере, всё время направо, и так, пока лбом не упрёшься. Мить, да они над нами просто издеваются!

– Дык с чего же?

– Дык не знаю! Может, в своё время с маменькой из-за птичек своих не поладили, а теперь на нас отрываются.

Я закусил нижнюю губу. Что-то нервы шалят, на своих без дела голос повышаю.

Это из-за Олёны. Точнее, из-за её отсутствия. Вот ведь только-только всё стало налаживаться – не в личных отношениях, там у нас всё супер. А в смысле чисто бытовых условий: осознание себя женатым человеком – некая основательность и, я бы даже сказал, устойчивость в жизни.

С Бабой-ягой мы бы по-любому как-то договорились, переезд – дело не скорое, всё бы устаканилось, я уверен! Но без Олёны чему устаканиваться?! Уж поверьте, возврата к прежней холостой жизни я не хочу, поэтому мы ещё поборемся…

– Чё делать будем, Никита Иванович?

– Стучать.

– В ворота, что ль?

– Естественно.

– Кулаком али ногой?

– Головой, – прорычал я.

– Как прикажете. – Митяй не задумываясь долбанул широким русским лбом по тесовым воротам. Те даже не скрипнули.

Мой напарник стиснул зубы, сурово нахмурил брови, собираясь взять разбег, я ему не препятствовал, но в последний момент ворота резко распахнулись. Митяй так и влетел во двор на полной скорости, словно бык мимо тореодора. Или правильнее, мимо прекрасной тореодорши, да?

Нас встречала рослая кустодиевская девица с румянцем во всю щёку, с широким размахом плеч, с монументальной фигурой, в опрятном платье и ниткой красных бус на шее.

– Фу-фу-фу! – томным грудным контральто почти пропела она. – Сколько лет русским духом и не пахло, а нынче русский дух сам пришёл…

– Как же меня достали эти полунамёки, – честно признался я сам себе, потом сунул руку в планшетку, достал бабулино полотенце и протянул третьей сестре. – Идентифицируйте!

– Чего? – опешила она.

– Ну, опознать можете?

– Тебя али олуха стоеросового твоего? – Девица кивнула в сторону выползающего из курятника Мити. Судя по всему, он не только сломал там дверь, перепугал кур, перебил яйца, но ещё и словил за всё это безобразие от храброго петуха!

– Гражданочка, у вас это полотенце никаких ассоциаций не вызывает?

– Ширинка, что ль? – Хозяйка наконец поняла, чего от неё добиваются, и, внимательно приглядевшись к узорам на полотенце, воскликнула: – Дак то ж маменькина!

– Вот именно, – сухо подтвердил я.

– Упёрли, что ль?!

Я почувствовал, что моё терпение резко подошло к концу. Судя по всему, старшая дочка нашей Яги весь ум передарила сёстрам. Причём добровольно, но неравномерно, младшей досталась большая часть.

– Я живу у вашей мамы.

Румяная девица смерила меня недоверчивым взглядом:

– С маменькой живёшь? Хорош щегол…

– Не с ней, а у неё, – краснея до ушей, прорычал я. – Мы вместе с Митей (да, вот этим самым!) в комплекте, одним флаконом, живём в тереме вашей мамы, которая является главой экспертной службы Лукошкинского отделения милиции. Так понятней?

Увы, похоже, вся моя речь ушла куда-то в китайскую Поднебесную. Хозяйка зависла, словно компьютер в бухгалтерии, и только облизывала губы, пытаясь понять, кто мы, чем занимаемся с её маменькой, а главное, зачем пришли сюда? Видимо, последний вопрос казался ей самым важным.

– А чего вы ко мне пришли?

– Если точнее, то мы к вашему мужу. – Я вытащил перо ястреба и помахал им в воздухе.

– Не ко мне? – неожиданно обиделась девица, да так, что глаза её мгновенно наполнились слезами. – Обидеть хотели-и?!

Я сжал виски руками, потому что в тот же момент, словно реагируя на её слёзы, загрохотал гром, поднялся ветер, и минуту спустя во двор приземлился орёл. Не маленький…

Примерно на две головы выше чёрного африканского страуса. Жёлтые круглые глаза легко оценили нас с Митькой на вес, рост, сопротивляемость, свежесть мяса и метод лучшего приготовления. Лично мне показалось, что нас склюют сырыми.

Митя, не раздумывая, пополз обратно в курятник, и хрен с ним, с драчливым петухом. А мне ничего не оставалось, кроме как поднять руки вверх. В левой – ястребиное перо, в правой – бабкина ширинка (ну, раз все так говорят, что же мне, драться с ними, что ли?!).

Орёл, обладая орлиным (прошу простить за «масло масляное») зрением, в один миг грохнулся грудью о землю и принял облик широкоплечего русоволосого дядьки в богатой одежде, с бородой лопатой и плешью на затылке.