Сказ о тульском косом Левше и крымской ай-Лимпиаде

Впрочем в Таврической губернии имелось столько прекрасных першпектив и самых чудных видов что поиск нужного места не представлял никаких затруднений. Близь Севастополя, ранее бывшего греческим Херсонесом, а теперь переименованного императором Павлом I-м в Ахтиар, находилось множество бухт с удобными склонами, и можно было к тому же посмотреть на строй военных кораблей для разнообразия впечатлений.

С другой же стороны полуострова, на западе привлекали окрестности деревушки Ялты, и в частности знаменитая гора Аю-Даг, или же Медведь-гора, покрытая дубовыми и сосновыми лесами. Впрочем местные татары ее еще называли «Большой крепостью», но уже тогда считалось что для русского солдата все проходимо и нет таких крепостей которые не могли бы взять наши люди ежели этого требуют интересы отечества.

– Нам еще надобно составить подробный реестр всех соревнований, обдумать церемонию их торжественного открытия, построить для атлетов какое-либо удобное для жилья поселение, вроде деревни и раздобыть олимпийский огонь! – заявила Лесистратова безапелляционно.

– Откуда ж мы возьмем такой огонь? Я огнивом чиркну – не хуже греческого будет! – молвил Платов уверенно.

– Нет уж, Матвей Иваныч, здесь жульничать негоже, надобен настоящий, – Лиза задумалась. – Тут недалеко в Греции на горе Олимп этого огня полным-полно…

Все тоже призадумались, проблема показалась весьма важной и неординарной. В то время всевозможные символы были еще в ходу и начинать игры без божественного огня то есть как бы знамения с небес, знака сверху, представлялось неприемлемым, раз уж так было положено древними греческими традициями.

Правда графу стало казаться что у этих греков было как-то уж слишком много традиций и нельзя следовать безапелляционно всем сразу, но Лесистратова объяснила ему что если не делать все как следует быть, то не стоило и начинать. Платов же говорил что во всем надобно следовать уставу, если уж не выходит по уму.

– А может Морозявкина послать на Олимп? Спросить, огоньку мол не найдется? Вольдемар, хочешь стать Прометеем? – поинтересовался граф Г. у приятеля.

– А что? Там прямо во дворе этот огонек или нужно за забор сигать? А богов-караульных много? – Морозявкин всерьез заинтересовался новым делом.

– Никуда сигать не придется. Воровать вообще нехорошо – могут поймать! Нет, надобно по-другому. Я тут обнаружила старинный ритуал. Там жрицы у храма Геры зажигают… – пояснила ему Лиза.

– Жрицы отжигают? А они симпатичные?

– Ах, вы опять об одном! Ну если вам угодно, то даже очень, все в белых хитонах, с открытыми руками. С помощью особого зеркала они собирают солнечные лучи. Все такие стройные, очаровательные, как ангелицы…

Морозявкин некоторое время помечтал о жрицах, и предстоящее путешествие даже перестало его пугать. Граф хотел было присоединиться к мечтаниям, но Лиза как-то ловко подпихнула его острым локтем чтобы он не отвлекался, потому что предстояло много трудов и мечтать было пока что не время и не место.

Ритуал, упомянутый Лесистратовой, действительно был весьма своеобразен. В храме Геры подобающе одетая жрица используя параболическое зеркало, фокусировавшее благодатные лучи Солнца, зажигала факел. Затем драгоценный огонь транспортировали в особом горшке, или же священной урне на античный стадион, и начиналась эстафета с огоньком.

Если же вдруг день открытия случался дождливым, то и тут имелся вариант – запалить от огня, зажженного запасливыми жрицами в погожий день еще до церемонии. Делалось все это во имя подвига Прометея, который жестоко поплатился за похищение у богов огня, но зато вошел в Историю. Утверждали даже что именно ему, насмехаясь, боги говорили: «Ты еще молодой – у тебя вся печень впереди», намекая что орел-палач будет ее клевать и клевать.

Таким образом подвиги начинались еще до начала собственно спортивно-богатырской части, и перед тем как показать силушку и удаль молодецкую следовало проявить еще расторопность коммерческую, подобно быстроногому богу Гермесу, покровителю послов и путников, который кроме торговли занимался еще и мелким плутовством и воровством.

– Ну словом, я уже собираюсь… Нам, огненосцам, собраться – только подпоясаться! – Морозявкин, будучи пироманом в душе, немедля вытащил откуда-то из-за пазухи кусок пакли и намотал его на длинную палку, выдернутую из ближайшего плетня.

Но Лесистратова и тут осталась недовольна. Чтобы удовлетворить придирчивую девицу Левше со товарищи пришлось срочно изготовить длинный факел с претензией на античность. Молоточками потюкали, сковали что-то такое, вроде древнегреческое, внутрь жидкость подобная маслу заливается и горит аж под водой. Удивительный прибор огненосцев был презентован со всевозможной помпой, и впечатлил несказанно.

– Как путеводная звезда, горит и сияет во тьме! – возвестила Лесистратова, подняв факел над головой подобно олицетворению Свободы и гордясь успехами мастеров как собственными.

– О мадемуазель, за вами я готов хоть на баррикады! – сострил граф Г. несколько отвлекшись от огня факела и замечая что лизины щечки горят еще ярче.

– Нам не нужно никаких баррикад, еще не хватало – революцию разводить. Надо осуществлять мирные начинания а не всякие гражданские войны… вот так, сударь, – Лиза всегда считала нужным пояснять государственную политику.

– Да с таким хитрым снарядом всю матушку-землю кругом обегут и назад воротятся! – решительно подвел итог Платов, а Левша с мастерами как-то скромно потупились, и только приняв рупь серебром немножко от своей робости отошли, правда уже в кабаке. Вообще мягкий зимний климат, сохранившийся отчасти и весной, способствовал частым возлияниям, что Лесистратова не одобряла, а Платов будучи и сам невоздержан грозился прекратить но чувствовал что не может подать личный пример а плеток тут на всех не хватит.