Кто он?

Только дети в своей непосредственности и отсутствии обязанностей могут задумываться на эту тему, а взрослые не оставляют себе ни минуты времени. Они постоянно заняты работой по поддержанию хозяйства, поиску пищи и прочими придуманными обязанностями, которые занимают их руки и ограничивают полёт фантазии. На детские вопросы они отвечают не задумываясь, так как им объяснили родители, что это Бог посылает ветер, чтобы было свежо, Он сделал листья зелёными, потому что это красиво. И снег с неба тоже посылает Бог, потому что любит свои творения и укрывает, чтобы они не замёрзли зимой. Как будто ему больше делать нечего, как постоянно следить за людьми и что-то им посылать.

Яхоэль искренне смеялся, слушая ворчание старика. Новости печалили его, с одной стороны, и радовали – с другой. Люди не переставали чтить и любить Отца за его великие деяния, но забыли, кем они были и могли стать, они с трудом находят общий язык с окружающей природой и больше не управляют стихиями.

Яхоэль поддержал старика надеждой, что, когда людей станет достаточно, обязательно появятся свободные от повседневной работы, которые попытаются осознать своё предназначение и поделятся с окружающими, которые поймут, как просто и надёжно Отец создал всё вокруг, и тогда человек сможет подстраивать окружающий мир под свои нужды. Ведь главное их предназначение – это творение.

Старик с сомнением покачал головой и посетовал, что, когда людей станет больше, они придумают что-то ещё, лишь бы не задумываться о своей сути.

Ангел положил ладонь на плечо старца, как это всегда делал Отец, и поделился своей энергией радости и счастья. Глаза у старика заблестели.

– Спасибо, Яхоэль, – сказал Исай, поднимаясь, – пойду учить молодёжь. Пусть они думают, что я им рассказываю сказки, может, хоть так они продолжат мечтать, когда перестанут быть детьми.

Исай и Есфирь, собрав коз, ушли вниз, в посёлок, а Яхоэль сидел и смотрел им вслед.

Спустя ещё тысячу лет люди вдруг подумали, что злость – это то, что поможет им выжить в их тяжёлой повседневной жизни. Люди стали злиться на соседей за то, что они не могут собирать урожай на их полях, на старших поселений – за то, что они неправильно перераспределяют зерно и шкуры, на реку – что не могут поймать достаточно рыбы, и даже на Бога – за то, что не дал им золота и лучшей жизни.

Они просили и молили его в огромных храмах, построенных в честь него:

– Боже, дай нам большой урожай зерна, много солнца, плодородных коней, золота в наших кошельках и прочее.

Огромное количество людей проводили время в храмах вместо полей, конюшен и шахт. Естественно, когда ничего из того, что они просили, не происходило, стали винить во всём Бога. Энергия злости в мире копилась и росла, отравляя всё вокруг, подавляя своим количеством другие энергии: любви, созидания, счастья.

У Яхоэля в ту пору было много работы, он искал людей с незамутнённым злобой сознанием, которые могли видеть его и общаться с ним. Люди в погоне за вечной наживой совсем перестали видеть и ценить суть окружающего их мира. И людей, через которых Яхоэль мог донести до остальных наставление Отца, становилось всё меньше и меньше.

Многие решили, что если им не помогает один бог, то нужно придумать других, и стали им молиться, повышая вероятность положительного решения их запросов не качеством, а количеством. Тогда Яхоэль понял, что единственный путь обратить человечество к осознанию своей жизни – это угроза прекращения этой самой жизни, и он опять полетел к Отцу.

Летом 536 года сразу несколько вулканов на европейском континенте и в Северной Америке извергли в небо огромные фонтаны огня, дыма, пепла. Всю северную часть планеты покрыл слабо проницаемый для света туман. Солнце превратилось в далёкую холодную точку, не приносящую тепла, температура на земле опустилась до двух градусов по Цельсию, положив начало самому холодному десятилетию за последние две тысячи триста лет.

Тем летом в Китае выпал снег, урожай погиб, а люди начали голодать. В Европе из-за нехватки хлеба за три года погибла половина населения. Затем, в 541 году, последовала эпидемия чумы, начавшаяся в Константинополе, где в первый день погибли пять тысяч человек, на следующий день – десять тысяч, в третий – пятнадцать тысяч. Так насчитали до трёхсот тысяч человек, а потом перестали считать.

Эту эпидемию, одну из крупнейших, потом назовут «Юстиниановой чумой». Она бушевала несколько десятилетий и унесла около ста миллионов жизней. Византия потеряла почти половину населения. Пострадали и другие страны Европы, в основном южной. Вулканические катаклизмы привели к изменению режима морских течений, популяция рыб сильно уменьшилась. Массовые наводнения и проливные дожди разрушили ирригационные сети. Цивилизация скатилась в пучину борьбы за выживание.

Россия.1990-е годы

Лёха бежал легко, контролируя дыхание и шустро перебирая ногами. Он мчался по школьному стадиону. Чёрная кожаная косуха и широкие штаны с тремя белыми полосками по бокам не сковывали движения, а светлые кроссовки Adidas делали шаг упругим и не скользили. Сзади нагоняли, он чувствовал топот и крики:

– Эй, стой! Кому говорю, стой! Догоним, ведь хуже будет.

Но он знал: не догонят. До двора оставалось всего ничего.

Лёха выбежал в распахнутые кованые ворота школы, пробежал мимо здания ЖЭУ и, свернув к себе во двор, заорал:

– Пацаны, шухер!

С разных скамеечек возле подъездов к нему срывались такие же крепко сбитые ребята с короткими стрижками, в спортивных костюмах преимущественно тёмных цветов, джинсе и коже.

Лёха остановился возле детской площадки, на которой возилась малышня, перевёл дыхание и развернулся к вбегающей в их двор троице ребят.

– Чего орёшь, Сапог? – спросил крупный молодой человек с золотым зубом вместо одного из верхних резцов. В толстых пальцах он крутил чётки, камни которых мелодично щёлкали друг об друга.

– Да вот, увязались тут за мной. Говорят, что я им чего-то должен, – сказал Лёха.

– Эй, бакланы, идите сюда! – крикнул кто-то из ребят, собравшихся за спиной Лёхи.

Троица гнавшихся за ним ребят нерешительно подошла к площадке.

– Чё за тема? Чё, есть чё предъявить? – спросил всё тот же здоровяк с золотым зубом.

Чуть вперёд выступил худощавый невысокий парень и затянул слегка гнусавым голосом:

– Здорово, пацаны. Всё по делу, не кипишуйте. Ваш пацанчик щипанул в нашей точке пачку Самца. Сказал, что хочет поштучно. Заплатил пятьсот рублей, а забрал всю пачку.

Лёха вынул жёлтую пачку Camel из кармана и, нагло ухмыляясь, протянул ребятам:

– Угощайтесь, пацаны.

Руки замелькали в воздухе, быстро разбирая американские сигареты. Парни заржали, расслабляясь. Ситуация вышла простая.

– Я возьму парочку, – сказал бугай, забирая все сигареты (он знал, что Лёха не курит, скорее балуется), бросил пачку на землю и раздавил ногой.

– Чё, базаришь, он у вас тиснул? – спросил, нагло ухмыляясь бугай.

– Ничё, – сплюнув через передние зубы в сторону, ответил гнусавый, – обознались мы.

И добавил, поворачиваясь в сторону ребят за своей спиной:

– Пойдёмте, пацанчики.

– Зырьте внимательнее! – выкрикнул кто-то из толпы.

Начало 1990-х Алексей встретил в старших классах школы. Мир вокруг менялся стремительно и очевидно. Сначала пропали пионерские галстуки, потом школьная форма. На прилавках стало появляться много новых, импортных товаров, правда, денег на них не было.

Пенсию бабушке задерживали, а других источников дохода у них не было. С едой проблем не было – дача исправно кормила их своим регулярным урожаем. Картошки, солений и варений, которые они выращивали, им хватало до весны. Лёша регулярно занимался спортом, много бегал и каждый день после школы и уроков выходил с ребятами на улицу погонять мяч по крыше подземного гаража.

Когда на базе школьных спортзалов и в подвалах пятиэтажек стали открываться спортивные секции ушу и карате, Лёша вместе с друзьями попробовал ходить в каждую из них. Ушу ему не понравилось, а карате прижилось – этот вид спорта нашёл отклик своим серьёзным подходом к тренировкам и японской философией в душе Лёши.

А ещё в их районе был большой стадион, который построили для работников большого завода. На нём проходили регулярные соревнования по лёгкой атлетике, в которых Лёша принимал участие. С началом 1990-х стадион захирел, денег на ремонт и содержание секций не было, и работал он частично, в основном за счёт тех, кто успел перейти на хозрасчёт, или за счёт энтузиазма тренеров.

Так было и с секцией тяжёлой атлетики, которую все спортивные друзья Лёши стали называть «качалкой». Туда Лёшку и других ребят, с которыми он занимался, отправил тренер по карате Александр Петрович, которого все ребята называли Петровичем. Он сказал, что им нужно нарастить мышцы, чтобы было чем защищать кости от разрушительных ударов ногами. Поэтому в те вечера, когда Лёша не занимался у Петровича, он стал ходить в качалку. Так и сформировался тесный круг интересов и общения Алексея, которого все теперь называли Лёхой: школа, уроки, которые он всегда делал с удовольствием, читая много дополнительной информации и часто забегая вперёд класса. По понедельникам, средам и пятницам – секция карате, по вторникам, четвергам и воскресеньям – походы в качалку. Субботу он посвящал бабушке, уборке квартиры или поездкам (летом) на дачу.

Такая жизнь его устраивала, но, когда начались перебои с деньгами, стало сложнее оплачивать занятия. Нужно было выбирать: или работа со штангой и гантелями, от которых тело Лёхи покрылось красивыми ветвистыми и упругими жилами мышц и обрело силу, или приносящие радость его пытливому мозгу посещения Петровича, где он познавал физиологию человеческого тела, энергетику и резервы своего организма. И конечно, знания, которые позволяли ему побеждать во всех дворовых сражениях. А они стали случаться всё чаще.

Перемены вокруг делали взрослых злее. Эта злость передавалась и подросткам, которые стали драться чаще, к тому же наказывать за это их стали реже. После некоторых раздумий Лёха решил, что без качалки он сможет прожить, просто будет отжиматься, приседать с весом, подтягиваться дома и во дворе, а к Петровичу он будет ходить обязательно.

В девятом классе Лёха вместе с одноклассниками стал ходить в здание ПТУ на уроки труда – он выбрал себе профессию токаря. Многие ребята пропускали занятия, заменяя их на возможность посидеть в подъезде и выпить бутылку водки, запивая новомодными американскими газировками жёлтого или чёрного цвета.

Лёхе эти занятия нравились. Он любил ощущать, как могучий зелёный станок, который вращал чёрную металлическую заготовку, подчинялся его решениям, с какой скоростью вращать шпиндель и двигать резцом, а на выходе нравилось получать блестящую деталь с идеально выверенными размерами. Эта симпатия, надо сказать, была обоюдной.

Друзья ржали. Но он всегда гордился, что его болты и гайки висели на стенде в холле ПТУ как образец отличной работы. Но и посиделками с друзьями в подъездах он, как нормальный подросток, не пренебрегал.