Да здравствует Герберт Уэллс!
Мать явно удивлена такой версией, и сразу её возникшие в мой адрес подозрения отходят на второй план. Но я всё ещё их в её мозге вижу. И стараюсь обращаться с ним максимально осторожно – мать же! Нельзя! Это…
Не по совести!
Однако к тому моменту, когда снял кроссовки, и помыл руки, она более-менее успокоилась на мой счёт. Видать, логично рассудив, что это всё-таки не я спихнул Витька с крыши – не было у меня чисто физически такой возможности!
С одной стороны – напрягает. Что родная мать меня подозревала в таком!
И пусть она знает, что я тётю Марусю уважал, и хорошо относился, понимает она и то, что ну никак не мог я знать, что это – именно Витёк – её!..
А вот с другой стороны приятно. Что мать до сих пор считает меня «борцом за справедливость». И понимаю я, что, оказывается, не так уж она была далека от истины.
И сейчас я – идиот-идиотом, правдоборец …ренов.
Жуть.
Могу только сам над собой поприкалываться и поиронизировать. Ну и заодно стараюсь успокоиться. Так, чтоб мать и правда – ни о чём не догадалась.
Но пока ужинаю, атмосфера и правда – более-менее успокаивается. Хотя первые пять минут мать от открытого окна оторвать было нельзя. И только когда скорая помощь увезла со двора успокоенного лошадиной дозой снотворного, и, наконец, заткнувшегося Витька, закрыла створки, и села ко мне за стол.
Спрашиваю, чтоб отвлечь её от мрачных мыслей и печали по бабе Марусе:
– Ну, как там твой-то? Собираетесь?
– Ну… Да. – вижу, что мысли её заработали наконец в нужном мне направлении, и ассоциации с предстоящим отдыхом она связывает самые радужные. И поскольку давно никуда, кроме как к «любимой» бабушке не ездила, собираться ей – в удовольствие.
Тут и куча приятных хозяйственных мелочей: какие полотенца, щётки, ночнушки, трусики, платья, и прочее такое брать, а без каких – можно обойтись. Какие крема для лица и какую косметику. (!) Какие продукты ещё закупить для меня (Приятно!). Сколько денег оставить на хозяйство, а сколько – с собой.И так далее…
Хотя и кое-что всё ещё остаётся у неё под сомнением. Особенно – насчёт «нормальных» интимных отношений с мужиком, которому за пятьдесят. И как бы их «обставить» так, чтоб этот бедолага считал, что это – он её соблазнил и уговорил.
Но это – ерунда.
Мать у меня – женщина с фантазией.
Что-нибудь придумает.
Так что можно расслабиться, и идти мыться.
Ночью, уже после очередного «символического» мытья, лежу на спине и думаю.
Дум у меня много. Но главная – всё же та, которую мне, сам, возможно, не осознавая её «философского» и «основополагающего» значения для меня, подбросил Андрей.
Какого …уя мне теперь – всё надо?!
За каким дьяволом я стал соваться со своими непрошенными стараниями куда просят, и куда не просят?! Да ещё не просто так, чтоб посмотреть, и, как обычно – обезопасить тылы, а – чтоб «исправить несправедливость»?!
С какого бы боку мне, например, проблемы крошечных червеобразных козявок? Пусть и подвергающихся геноциду? А – отлучённых от Солнца мутантов-аборигенов?!
А с чёртовым Витьком – чего я полез?! Гнусная и подлая реальность столицы – это ведь не Миры, где, всё-таки, всё достаточно просто, и условно. Это – жизнь!!! Или…
Или уже стёрлась для меня эта тонкая грань – между подлинной реальностью, и тем состоянием, что испытываю, попадая в действительность, создаваемую Машиной?!..
Да и тётя Маруся, если уж совсем честно – в последние пять лет никаких чувств, кроме жалости у меня не вызывала, поскольку дряхлела и ссутуливалась на глазах, а общались мы в последний раз – вот именно, не меньше чем лет пять назад.
Ну и чего меня так разобрало?! Ведь – даже не задумывался! «Потянулся» Витька чёртова искать! И вытряхнул из него всё, что он никогда никому бы, даже под пыткой!..
Может, неспроста дала мне Машина (Или уж не знаю – кто из Хозяев?!) тот самый Мир с пауками-телепатами? Может, так и было задумано? Чтоб я – или погиб, сломавшись и поддавшись… Или, вот именно – преодолел, и научился?! Освоил их методику?!
И вот теперь я, получается, всё «пропускаю через себя»! Влезаю в чужие шкуры, вижу и мысли, и страсти, и стремления, и разочарования в жизни, и отчаяние…
И получается презабавная штука: когда кого-то лучше узнаёшь… Вроде, и ненавидеть и презирать не получается! (Ну, кроме Витька, понятное дело!)
Может, потому я и стал как-то…
Добрее?!
Но вот вопрос: а «добрее» ли я стал? Ведь, например, то, что в будущем для планеты с антигравитаторами и коконом-куполом, может, и будет хорошо, сейчас, после падения пары секций – гарантированная смерть для всех разбившихся обитателей этих упавших секций. А, возможно, и для жильцов тех, к которым теперь-то, по разломанной ферме-каркасу, легко доберутся все монстры и супернасекомые, только этого и ждавшие там, внизу, на поверхности?..
Ведь погибнет вся та субкультура, и социум, сложившийся наверху после того, как они уничтожили всех дармоедов-олигархов. А кто придёт им на смену? «Морлоки» снизу? А может, они ещё агрессивней и злее тех, кто жил наверху? И если создадут свою цивилизацию, то перестреляют и перебьют все расы и культуры, которые встретят в космосе?..
Да и сейчас – кто дал мне право что-то решать, пусть и за подонка и сволоча, опустившегося до состояния безмозглого скота? Пусть скот – но ведь и он имеет право на свободу и самостоятельные решения?! Поскольку – человек.
А я, вот так, сходу – раз – и в тюрягу его!..
Но ведь если совсем уж честно – разве кровь несчастной тёти Маруси не взывала к отмщению?! И ведь наверняка Васильпетрович рано или поздно дознался бы – он мужик ушлый и дотошный… Да и его коллеги из «убойного» отдела – не лыком шиты.
Просто всё это заняло бы кучу времени. А так, получается, я просто «ускорил» воцарение справедливости.
Ну вот, опять! Далась мне эта «справедливость»!
Или это у меня комплексы начались от того, что вижу я теперь всё и всех – без прикрас и недомолвок?! И действую – не разумом, как нас учит тренер, а – инстинктивно?
То есть, так, как приказывает моё подсознание?
И – что? Моё подсознание, получается, и судья и палач? В «одном флаконе»? А кто и моему подсознанию дал право судить за других людей, и даже – решать за целые социумы и Цивилизации?!
Вот блин… Вернулся я к тому, с чего начал.
Может, ну его на фиг, все эти сложности и моралистическую хренотень, и – спать?!
20. По методике Гейдриха
Удивительно, но спал – как бревно. И даже снов не видел. Никаких. Устал?..
Утром – всё как всегда. То есть – с будильника и завтрака.
Школа и работа ничем особенно оригинальным не запомнились. Даже шефовская «озабоченная» дама поутихомирила амбиции, и сегодня обо мне практически не вспоминала – уж не без помощи с моей стороны.
А вот в Братстве нас всех ожидает нечто новенькое.
И не скажу, что приятное.
Пришёл к нам «в гости» очередной серый костюм.
Вот и Задание. Ребят оставляют для ознакомления с ним – в классе, меня же, как ни странно, просят пройти в отдельный кабинет. А-а, нет. Просят пройти туда же и Влада и Цезаря.
В маленькой комнате, где кроме белёных стен, стола со стулом, и трёх табуреток ничего нет, ждёт нас, оказывается, очередной серый костюм. При нашем прибытии встаёт, и здоровается за руку с каждым:
– Здравствуйте, бойцы. Я – Николай Евгеньевич.
Мы тоже представляемся. Но, понятное дело, не с отчеством:
– Боей Ривкат.
– Боец Владимир.
– Боец Александр.
– Прошу садиться, бойцы.
Садимся. Молчим, ждём.
Суюсь по привычке к нему в мозг.
Так. Подполковник АНБ, Парфёнов Виктор Афанасьевич. Нас он, мягко говоря, боится. И недолюбливает. И вообще: всё наше заведение считает афёрой века, и профанацией. А ещё – выколачиванием денег из бюджета страны на крайне сомнительные «инициативы», и «уродование психики подростков», как он себе это дело формулирует.
И не верит он в то, что мы сумеем выполнить так, как нужно, то, что он нам троим сейчас поручит. Зато готовится плотоядно ухмыляться, потирать руки, и говорить: «А я вам с самого начала говорил о своих сомнениях!», если мы задание сорвём.
Собственно, плевать мне на его неверие, злорадство, и подозрения. То, что нам предстоит сделать, в-принципе, просто. И не требует никаких «моральных» терзаний. А только навыков.
Не то, что у остальных ребят, которым снова досталось задание с… Подвохом.
И, предполагаю, неспроста нас вот так разделили: на боевую операцию, с ликвидацией, причём – физической, аж сорока восьми человек – направляют тех членов Братства, кто никогда никаких сомнений и особых «моральных» терзаний не испытывал.
А тех, кто начал некстати задумываться, и сомневаться – на выполнение рутинной работы. Которую и салага-призывник легко бы выполнил. Потому что сейчас даже школьники проходят курс отработки навыков по обращению, и приёмам боевого применения стрелкового оружия. Стрелять все умеют с десяти лет! Но – не суть.
Потому что подполковник наш и сам – не в курсе. То есть – не знает, почему наше Братство именно так разделили для сегодняшней «работы». Да и я – не знаю. А только предполагаю. Поскольку в мозгу тренера не почитаешь, а второй серый костюм тоже просто воспроизводит перед ребятами то, что написано у него в Приказе.
А мысли этого второго концентрируются в-основном на том, что задание, собственно, базируется на вековой давности наработках сволоча Гейдриха. Подлого и весьма хитрого фашиста, приближенного Гитлером к себе. И не зря, как показала практика.
Поскольку это именно он придумал, организовал и провернул в тридцать девятом провокацию с немецкой радиостанцией, на которую якобы напали польские боевики.
Что, собственно, и привело к объявлению Германией войны злополучной Польше.
И с чего Вторая Мировая и началась.
Ладно. Послушаем, как «наш» серый костюм сможет воплотить всё, что имеет в отношении нашего задания в голове – в слова.
А нормально он воплотил.
Именно так, как и положено добросовестному служаке. То есть – конкретно и чётко. Разжевал всё, что нам предстоит сделать, в лучшем виде, и на все вопросы (Это у Влада и Цезаря возникли – ну а я прочитал и так, всё, что нужно. То есть – из «первоисточника» непосредственно!) ответил. Чётко и спокойно.
Ну вот и приступаем.
Сегодня наша экипировка и оснащение происходит отдельно от остальных, правда, в соседней комнате. Вижу я возбуждённые мозги остальных восемнадцати наших ребят, облачающихся в мундиры польской национальной гвардии, и разбирающих оружие.
Мы же одеваемся неприметно: в зелёные комбезы банальных рабочих водоканала. И всё наше «оборудование» – в оранжевых, я бы сказал, вызывающе крикливых, здоровенных кейсах с надписью «Собственность МЧС». Плюс пояс с многочисленными карманами-отделениями, из которых торчат и газовые ключи, и труборезы, и плоскогубцы… Про оранжевые каски с надписью «Водоканал» наши организаторы тоже не забыли.
Как и про отличные пластимаски.
Естественно, по местам «работы» нас развозят на спецтранспорте с надписью «Аварийная» крупными буквами, и, понятное дело, телефоном означенной службы.
Меня подвезли к огромной высотке на улице неважно-кого-поскольку-вам-знать-этого-не-обязательно. Прохожу проулком, заворачиваю. Через двери указанного мне подъезда вошёл свободно. Открыта она оказалась, вероятно, потому, что кто-то предусмотрительный спёр язычок из кодового замка. Вахтёр, судя по всему, тут и не положен – статусом домишко не вышел, стало быть. Да я и не ждал – это у Влада должен быть с вахтёром. Но уж для него все нужные наряды-накладные-ведомости подготовили.
Поднимаюсь на лифте на двенадцатый этаж. Вот: квартира тысяча двести шесть.
Открываю своим ключом, вхожу. Двигаюсь на своих резиновых подошвах абсолютно бесшумно. Не сомневаюсь, что никто меня не видел: квартир напротив – нет, а из тех, что за углом, лифт не виден. Дверь за собой запираю на замок и щеколду: мне неожиданности не нужны. Квартиру обыскиваю. Порядок: никого.
Вхожу снова в зал. Всё как надо. Два составленных рядом стола создают отличное «ложе». Как раз – если лягу, всё будет на нужной высоте и удобно. И до окна далеко – никто меня в тени от приспущенных штор не заметит. Как и вспышки из глушителя.
Подхожу к окну, и осторожно, чтоб не греметь ставнями, открываю его. Возвращаюсь к столам, отпираю свой огромный кейс. Так. Ствол – сюда, глушитель – сюда. Приклад. Огромный патрон со спецпулей-снарядом – его в патронник снайперской досылаю простым рычажным ручным затвором. А «Баррет» – вообще простая винтовка. Хоть и под патрон пятидесятого калибра. Зато славится тем, что выстрел «из холодного ствола» гарантировано ложится в место прицеливания.
Теперь только ждать.
Без пяти четыре забираюсь на столы. Ёрзаю, устраиваясь поудобней. Выставляю верньеры и рукоятки под «метеоусловия». Температура, ветер – ветер, кстати, устойчивый, и дует справа. Несильный, метра два-три в секунду – поэтому всего одно деление поправки.
Теперь расстояние. Мне его сообщили. Километр сто. Собственно, «Баррет» бьёт прицельно на два, но в данном случае это непринципиально. Меня могли бы, конечно, разместить и поближе, но и так неплохо. Да и не вызывает в плане «опасной» позиции подозрений моя многоэтажка – она стоит как бы за другими. Хотя видимость отличная.
Вздыхаю. Невольно кидаю взгляд на висящие на стене слева большие электронные часы. Три минуты до четырёх. Самое время проверить видимость, и убедиться, что всё у меня в порядке.
Отличная оптика показывает всё – словно с двадцати шагов. Вот он.
Проклятый флаг ЛГБТ, который сволочные твари из посольства США опять подняли над своей резиденцией в честь какого-то там их «фирменного» праздника, пользуясь «дипломатической неприкосновенностью территории посольства». Хотя им уже не первый год указывают на то, что в России запрещена пропаганда чёртова «сообщества».
Не вняли.
Ну так получите.
Общие установки точки прицеливания мне наметили. И куда стрелять, я уже прикинул. Шест-флагшток, на который поднят немаленький (Метров пять в длину!) и тяжёлый «радужный» флаг, сделан из отличной стальной трубы. Собственно, точно такие же на посольствах Германии и Великобритании, которые сейчас являются объектами Влада и Цезаря. Минимум трёх дюймов в диаметре. И толщина стенки у него немаленькая – семь миллиметров, как сообщил нам серый костюм. Но пуля у меня, да и у остальных двоих снайперов – особая. С начинкой из супермощной взрывчатки: СИ – восемьдесят восемь. Кстати, тоже, как и винтовка – американской. Так что целюсь в то место, где на кронштейне сходятся четыре распорки из мощного стального канатика, удерживающие флагшток примерно на середине его высоты. Вначале я хотел стрелять прямо в шкив, на котором крепится стальной трос для подъёма флага, но потом передумал: шкив легко приварить новый. А вот поменять перебитый посередине флагшток – это задачка похитрее.
Кидаю взгляд на часы. Одна минута пятого. В-принципе, можно: я должен сделать всё от четырёх ровно до пяти минут пятого.
В последний момент решаю чуть подстраховаться, и беру на прицел точку на флагштоке на ладонь выше, чем место крепления расчалок. Выдохнуть. Расслабиться. Остановить сердце. Отключиться от всего!.. Слиться с оружием в единое целое! Плавно нажать… Выстрел!
Отдача, конечно, чудовищная – всё-таки пятидесятый калибр! Но винтовку прижал и зафиксировал чётко, поэтому и попал отлично. Прямо по центру трубы. Взрывчатка тоже не подвела: вижу, как заваливается, грохнувшись на крышу посольства, чёртова дрына, наверняка с жутким грохотом, и отлетают, словно их за концы дёрнули, тросы-распорки. А ведь до места взрыва было не меньше десяти сэмэ!..
Неторопливо слезаю со столов. Разбираю винтовку. Прячу в кейс.
Выходить из здания мне нужно так же, как и входил. Поскольку её видеокамеры в это время не работали. Ну, вернее, они работали, теоретически, но видел я в мозгах сомневающегося подполковника, что воспроизводят они то, что в это время снимали эти камеры неделю назад – всё предусмотрено.
Иду по улице с деловым и хмурым видом: ни дать, ни взять – действительно аварийщик. Заворачиваю за два угла, сажусь в нашу «фирменную» спецмашину. Хлопаю ладонью три раза в переднюю стенку закрытого кузова. (Хотя не понимаю, для чего это надо: те, кто сидят в кабине, и так отлично меня видят через камеру, установленную в левом переднем углу кузова!) Спустя пару минут машина трогается, и мы, как ни в чём не бывало, вливаемся в поток машин… Вот теперь можно и выданную мне чертовски реалистичную пластимаску снять. Вытереть пот с морды, и спокойно продышаться.
К сожалению, машины наши связь ни с Базой ни с другими машинами не поддерживают. «Соображения секретности!» Так что узнать, что там, и как – у остальных ребят, не получается: так далеко «мысленным оком» я доставать ещё не научился.
Ну ничего страшного. Подожду.
Поскольку подозрения мои о том, что могут нас всех убрать, как излишне «подкованных» и ненадёжных свидетелей и исполнителей, не имеют под собой особой почвы. Так, по-крайней мере, я прочёл в мозгах обеих серых костюмов. Да и тех, кто сейчас сидит в кабине моей «Водоканальной» машины. Те, если честно, вообще обо мне, и остальных «исполнителях» имеют только самое смутное представление. Да и хорошо.
Перед прибытием «домой», в клуб, маску всё равно пришлось натянуть. Хоть от задней стороны фургона до входной двери оставили мне всего два шага. А зайти удалось легко, потому что второй раз за все эти годы вижу я, что нет на своём законном месте тёти Любы. Вау! Неужели старушка – не в курсе?! А нужно будет как-нибудь посмотреть ей в мозг – жаль, раньше не догадался…
21. Соломинка и спина верблюда
Теоретических занятий сегодня нет.
Поэтому прохожу в раздевалку, переодеваюсь. Сижу и жду, пока вернутся Цезарь и Влад, ну, и остальные.
Влад появляется через десять минут. Киваю, усмехаясь:
– Ну, как прошло шоу? – можно бы и не спрашивать: и так я всё отлично вижу в его голове, да и на лице расплывается ироничная ухмылка.
– Было весело.Крыша у англичан оказалась дохленькая, из обычного кровельного. Крашенного. И теперь им нужна новая. Потому как пробил чёртов флагшток огромную дыру, и ещё пару листов просто выбило оттуда. Ну, я смотреть, как они там будут разбираться, не стал. Собрал барахлишко, да отчалил.
– Поздравляю. Ну, и у меня всё нормально.
– Кто бы сомневался.
Жмём друг другу руки, киваем. Я говорю:
– Ну, что? Пока ребят нет – может, побегаем?
Мы действительно наматываем с десяток кругов по залу, прежде чем появляется Цезарь. Он уже тоже переоделся, и пристраивается в спину мне – я бегу за Владом.
Через ещё десяток кругов останавливаемся, идём к шведской. Влад спрашивает:
– Как?
– Отлично. – собственно, по вполне умиротворённой морде Цезаря это понятно и без вопроса, и без изучения памяти.
– Ну и слава Богу. Поздравляю.
– Присоединяюсь.
– Спасибо. Вы-то сами – как?
– Тоже – нормально. Ну что? По пятьдесят?
– Ага.
– Погнали.
После пятидесяти уголков снова бегаем. Но тут заходит тренер, и зовёт на «разбор полётов». Я о его приходе, как, естественно, и о прибытии ребят, знал, но помалкиваю. Всё ещё надеюсь, что ребята о моих новых способностях не догадываются. Хотя…
Ну, Влад-то с Цезарем поумней остальных. И вижу, что подозревают как раз что-то такое: потому что уж больно много я узнал о Мире с осами-червячками вот просто так, а там ведь и спросить по-человечески было не у кого: инопланетяне же. А ещё больше «вычислил» (Это – по моей «официальной» версии!) – про Мир с крышей над планетой. А такое маловероятно, если не иметь источников информации. А я там ни с кем и не общался.
Но пока они помалкивают. И я тоже, хотя вижу, что и остальных наших, вернувшихся с задания, можно поздравить.
Заходим в класс. Все, кроме нас, уже на местах. Переодетые в своё, штатское. Садимся по местам. Тренер говорит:
– Внимание, бойцы. По соображениям стратегической безопасности не положено допускать обмена информацией между отдельными бойцами, и группами, получившими разные задания. Но у нас не тот случай. Вы все должны узнать о том, как прошло выполнение у наших снайперов, и наших… Дезинфекторов. Потому что иначе, как дезинфекцией я назвать очистку от заразы этого рассадника напряжённости и вечного источника провокаций и инсинуаций в адрес нашей Родины, не могу. Начнём со снайперов.
Боец Владимир. Прошу.
Влад встаёт, проходит к доске, поворачивается к нам и обеим серым костюмам, сидящим сейчас у задней стены, позади всех нас.
– При выполнении полученного мной задания никаких сложностей, или нештатных ситуаций не было. Всё прошло строго согласно плана. Спецмашина выгрузила меня там, где… – Влад не торопится, рассказывает всё обстоятельно. С деталями и подробностями, которые наверняка интересны и нам, и – как ни странно! – обеим серым костюмам.
Я, конечно, ничего нового не узнал, но с интересом слушал – Влад хороший рассказчик. Например, он очень красочно описал, как флагшток разрушил кровлю купола британского посольства, и радужно-полосатый флаг «сообщества» при падении разорвался на две «тряпочки», жалко повисших с карниза.
Все моменты отхода наш лидер тоже описал подробно.
Вопросов или комментариев ни у кого не нашлось. Тренер говорит:
– Хорошо. Никаких нареканий. Задание выполнено грамотно и чётко. Садитесь, боец Владимир. – Влад так и делает, – Теперь боец Ривкат.
Выхожу к доске, поворачиваюсь к ребятам.
А напряжённые у них лица. Вижу в мозгах кое-кого, что отнюдь они не в восторге от того, что сделали сегодня. И не подсластила пилюлю речь тренера о том, что раздавили мы гнездо гадов и сволочей. Сволочи там, или не сволочи – а всё-таки – живые люди!
Но мне на их мысли и эмоции сейчас отвлекаться нельзя. А нужно чётко и грамотно доложить.
– У меня тоже не возникло сложностей и внештатных ситуаций. В точку высадки прибыл согласно графика прохождения, до указанной квартиры добрался вообще без…
Рассказываю равнодушным тоном, словно вызубренный и уже не раз оттарабаненный урок. Но ребят не проняло: многие слушают вполуха, хотя дело, повторяю, не во мне, а в том, что они только что сделали. И пережили.
– Хорошо, боец Ривкат. Без нареканий. Садитесь. Боец Александр.
Доклад Цезаря занял, как и мой, не более двух минут. Конкретно, чётко. Тоже – «без нареканий». Теперь вызывают Григория, как временно исполнявшего обязанности командира группы. По Грише видно, что он… Сердится. И расстроен.
Потому что одно дело – лупить китаёз, взрывать и поджигать их барахлишко, сжигать чужие дачи, похищать заложников… А совсем другое – конкретно убивать. Пусть и закоренелых и несомненных врагов!
– При выполнении задания нам встретились и проблемы, и внештатные ситуации. К счастью, наша информация о планировке особняка оказалась точной и достоверной, поэтому мы смогли выполнить поставленную нам задачу. По полному уничтожению контингента посольства Незалежной.
До точки высадки мы добрались тоже в соответствии с графиком. На входе никаких проблем не возникло, поскольку спецавтомобиль, доставивший нас, отлично справился с выламыванием решётки ворот. Троих часовых, охранявших КПП, в упор расстреляли высаженные заранее, и прятавшиеся за углом, и сразу вбежавшие на территорию посольства, боец Эльдар и боец Василий. После чего наш фургон в соответствии с планом развернулся, и въехал в ворота так, чтоб часть бронированного фургона и бронекабина с тонированными стёклами оказалась снаружи, а кузов – меж двух кирпичных столбов ворот. Чтоб блокировать возможность проникновения туда как людей, так и транспорта. – вижу я всю эту картину, как бы прокручивающуюся снова перед глазами Гриши, сидевшего до своей высадки как раз в кабине, с водителем и его напарником, и сопереживаю: ребятам пришлось солоно.
И хоть их польские короткоствольные автоматы и пистолеты были и с глушителями, от случайных прохожих такая авантюра, естественно, не укрылась! И многие любители инстаграмма и прочих соцсетей сразу попытались и заснять происходящее на мобилы, и позвонить в 911, и даже в милицию, но…
Но мощные глушилки, установленные в фургоне с дипломатическими номерами польского посольства, все эти поползновения пресекли на корню.
В помещениях посольства наши, как вижу из воспоминаний Гриши, а не из его рассказа, тоже действовали вполне грамотно и слажено. Расстреливая в упор персонал и охрану посольства. И никто не рефлектировал и не колебался. Надо – значит, надо!
Единственная проблема возникла, когда добрались до кухни: там окопался комендант здания и начальник охраны. Но и их утихомирили парой осколочных гранат. Естественно, шума при этом избежать не удалось, как предписывалось заданием. Другая проблема возникла, когда добрались до апартаментов самого посла и его семьи. Поскольку там оказался (Ребята знали!) бронированный бункер. В котором глава посольства с семьёй успел запереться.
