Да здравствует Герберт Уэллс!
Следовательно, снимаемся с места стоянки, и движемся дальше – в поисках добыть чего поесть, и найти, где переночевать. В безопасности. Потому что никогда не знаешь теперь, когда встретишься с любимой «заданной» монстрой. Да и вообще я отметил себе – что-то уж слишком много я в последнее время по всяким полям-лесам-горам скитаюсь, прежде чем найду «главного какашку Уровня». Хотя грех, вот именно, жаловаться: всё лучше, чем скитаться по безводным пустыням и руинам. А тут хоть вода есть. И не печёт.
Не прошло и получаса осторожного продвижения по берегу всё того же ручья, как встретилась мне «добыча». На небольшой поляне пасутся маленькие такие, типа – антилопы. Или косули. Не смог определить: похоже, или неземные виды, или, вот именно – какие-то предки этих копытных из далёкого прошлого.
Подкрасться за кустами и запустить в ближайшую малышку одной из своих дрюковин удалось легко: похоже, непуганая тут людьми травоядная популяция: никто и не почухался, хотя вожак и ещё парочка газелей меня уж точно заметили. Зато когда примерно двадцатикилограммовое тело грохнулось наземь, забившись в агонии, остальное стадо, штук двадцать взрослых и с десяток детишек, весьма резво бросилось наутёк.
Подхожу, выдёргиваю из бока бьющейся на земле животины копьё, и приканчиваю ударом уже в шею.Вот я и при мясе.
Наколотить из моего куска кремня узких острых пластин-лезвий для разделки нетрудно: говорю же – приспособился: (тьфу-тьфу) куда там до меня какому питекантропу или неандертальцу. Освежевал и снял шкурку тоже быстро. Хотя…
Шкурка-то – маловата. Только-только бёдрас самым моим ценным органом прикрыть. А вот на плечи её ну никак не хватает. Да и ладно: пока я иду по лесу, мне солнечные лучи не страшны.
Через час я прикончил отлично прожаренный шашлык. А уж как он пах!.. М-м: божественно! Аппетитно. Век бы так питался. Жалко только, что шашлык был несолёный. Мясо оказалось нежным и сочным – это вам не варан какой. Хотя едал я и варанов. И похуже кое-кого едал: года полтора назад на третьем мне достался в качестве «пищи» сурок. Или суслик. Сумчатый. (Тьфу!..) А год назад – вообще змея. И, кстати, хоть мясо было и жёсткое и вонючее, а прекрасно пошло – особенно с голодухи.
Полежав с полчасика на мху в тенёчке, решаю я, что переварил пищу. И без набедренной повязки обойдусь прекрасно: поскольку никакого наплыва сердитых пуританок и скромных девственниц не ожидается. Вроде. Ну, а появятся – так и ничего страшного.
Прикроюсь ладошками. Или уж сразу зарычу, сделаю страшные глаза, и накинусь! Чтоб потешить свою похоть.
Ха-ха.
Заворачиваю снова в своё новое нехитрое одеяльце кремень, лезвия из него, и обтёсанные скребки. Беру за концы в руку. Копья и дубину беру в другую. И выдвигаюсь.
Вскоре идти становится труднее: ручеёк бежит теперь куда быстрее: уклон ложа возрос. И берега стали каменистей: булыжников и обломков теперь вокруг – бери – не хочу. Хочу, конечно. Выбираю пару из тех, что подходят мне для моих целей получше. Растительность по берегам почти срослась верхушками над потоком, который теперь в ширину не больше пары шагов. Продолжаю смело идти вперёд, надеясь, что никаких тигров-львов тут не водится. Хотя… По-идее, должны. Ну, или уж – волки.
Кто-то же здесь является гордым носителем звания «Царь природы», и исполняющим функции «Вершина пищевой цепи», и потребляет всех этих птичек-рыбок-косуль. И кроликов – вот их семейка весьма шустро кинулась от меня врассыпную, буквально ввинтившись в норы, понарытые на какой-то поляне, неподалёку от ручейка.
Однако где-то через минут десять замечаю я, что впереди стало гораздо светлее, и словно бы деревья заканчиваются, а начинается что-то вроде предгорных холмов.И точно.
Выбираюсь я на опушку, но вперёд двигаться не тороплюсь: вначале внимательно изучаю открывшиеся впереди долины и гряды, тянущиеся насколько хватает взгляда, чтоб там, вдали, завершиться высоченными горами, сейчас нагло голубеющими отвесными обрывистыми склонами, и белеющими шапками из снега на своих макушках.
Да чтоб вас. Похоже, не в ту сторону я двигался. Здесь, среди трав и россыпей оползней, вряд ли водится вот именно – гигантская ящерица. Что вараны, что «драконы» предпочитают наверняка места, где в достатке водятся добыча. Например, комодские вараны предпочитают всяких там буйволов. Пасущихся на лугах и полях. А среднеазиатские – других ящерок. Ну, и насекомых. Которых откапывают. А здесь… Никого не видно.
Тем не менее, решаю, что раз уж попалсюда, почему бы не посвятить некоторое время небольшой разведке: вдруг удастся найти что-то, чем я смогу заменить своё не слишком адекватное оружие.
Неторопливое путешествие по верхней кромке ближайшей гряды ничего мне не даёт. Ну, если не считать того, что запыхался я, и спину снова напекает – не обгореть бы. А лучше бы добыть кого, чтоб, вот именно, сделать из него «шкуру», и прикрыться.
Холмы и каменистые осыпи, на которых и сквозь которые прорастает жёсткая и на вид колючая трава и такие же кусты, не балуют глаз ни красотой, ни какой-либо живностью. Если не считать моих «друзей» сусликов, верещащих и скрывающихся в норах при моём приближении. Могут они не беспокоиться: потреблять их в пищу я зарёкся. Пусть местные и не сумчато-мускусные.
Через ещё минут двадцать я уж совсем было намыливаюсь повернуть обратно, в связи с бесперспективностью «выбранного направления», как вдруг замечаю впереди подозрительную дыру в склоне холма, который повыше остальных. Хм-хм…
Уж больно смахивает на вход в пещеру. А в таких как раз обычно и живут разные хищники. И их семьи.
Осторожно спускаюсь с вершины гряды, и ложусь на склон, так, чтоб моя голова не сильно маячила над гребнем. Автоматически отмечаю направление ветра – дует от меня – туда, зараза он такая. Ну и ладно. Посмотрим, кто там базируется.
Никто ведь мне не запрещает наблюдать хоть до второго пришествия. А если это – тот, кого ищу, так и вообще отлично. Побыстрее прикончу, стало быть – побыстрей и Уровень завершу! Оглядываться вокруг не забываю, стараюсь не шуметь.
Не прошло и пяти минут, как подтвердились мои подозрения.
Правда вот, моё желание и надежды «побыстрее» прикончить местного «доминатора экосистемы» сразу показались мне излишне… Как бы это помягче – наивными.
Длина в «варане» метров двадцать, и весит он на вид ну никак не меньше пяти-шести тонн. Тот ещё сухопутный «кит». В ротяку на переднем конце украшенной гребнем головы поместится и конь, а не то, что какой-нибудь Гомо. Сапиенс. Лапищи с загребущими коготками движутся солидно, я бы сказал – монументально. И следует надеяться, что бегать мой друг может не слишком быстро, потому что эта явно хищная тварюга сразу начинает вертеть головой, жадно принюхиваться, и безошибочно поворачивает её в сторону вашего покорного слуги. После чего из широченной щели пасти появляется двухметровый хлыст раздвоенного языка, и тут же втягивается – подтвердила, стало быть, ящерка, свои подозрения насчёт пришедшей к ней еды. Вот и направляется плотоядно (Как мне сразу показалось!) и нагло ухмыляющаяся монстра прямиком ко мне.
Ну, что сказать.
Так быстро я никогда ещё не осознавал ничтожность своих «орудий». И так быстро ещё никогда не бегал.
Шкурку с кремнями-камнями и отрезанными ногами газели-серны, конечно, сразу отбросил. Оставил себе только копья и дубину. Бегу по лощине меж холмов, по более-менее мягком и покрытому травкой дну, надеясь лишь на то, что между деревьев смогу-таки дать моей монстре фору. А то здесь она меня, несмотря на кажущиеся вроде бы неторопливыми движения лап, уверенно догоняет. Сердито клацая челюстями.
Расстояние, на которое убил почти час, пролетел я за каких-нибудь десять минут!
Но вот и лес! Ныряю в чащу, прикидывая, где тут мой спасительный ручеёк. Должен быть левее. Точно! Мечусь к нему, и чешу, наплевав на брызги и скользкое дно, прямо по воде туда – вниз по течению!
Однако чёртова ящерка ориентируется уже не столько по нюху, сколько по зрению: сопит она мне в спину уже в каких-то двадцати шагах! Приходится сходу нырнуть вбок, пытаясь скрыться в непролазной чаще колючих кустов и часто стоящих невысоких деревьев – типа, подлесок!
Не помогло. Кусты эта штука проскочила, словно вообще не заметив, а хруст от ломаемых стволов сказал мне, что не удержит её надолго этот тощенький молодняк.
Мечусь снова к ручью, и бегу теперь уже вполне сознательно: к яме своих «приятелей» птеродактилей: созрел у меня коварный план! Только бы добраться туда раньше, чем проклятущая монстра подомнёт меня и сожрёт!
Мне теперь нельзя ни в коем случае допустить, чтоб меня сцапали до того, как я…
С другой стороны, понимаю я, конечно, что даже если меня и сцапают, и «сожрут», ничего особо страшного не случится. Вроде. Ну, подумаешь – очнусь в очередной раз на татами, только задание не выполнив. Провалив. Не в первой, конечно. Но – обидно.
Какая-никакая гордость, опыт, и воз упрямства есть и у меня: не дамся просто так, не испробовав для достижения победы всех местных возможностей и обстоятельств!
Да и неспроста, думаю, дали мне эту самую яму с птеродактилями – а то сам-то я вряд ли её, блуждая по лесу, обнаружил. Разве что по запаху.
Гонит меня чёртов варан, а точнее – настоящий варанище, упорно. Но иногда удаётся сдержать его напор, снова ныряя в чащу, и там вихляя между стволов уже потолще – эти его и правда, задерживают. И тогда он разевает чудовищную глотку, и орёт благим матом. Словно мутировавшая, в тысячу раз увеличенная, коза: «М-ме-э-э!»
Но вот наконец и каменная гряда, за которой, как знаю, моя любимая яма!
Из последних сил, понимая, что отступать некуда, кидаюсь туда. Надеюсь лишь на то, что взобраться по обрывистой круче смогу. И что мой дракончик тоже сможет. Когтистый же! Иначе грош цена всем моим усилиям!
Однако опасения оказались напрасными. И я легко (Сравнительно! Будешь тут «шустрым» и цепким, когда в затылок дышит локомотивный «ротик»!) залезаю на верхушку ямы. Заглядываю внутрь. Внутри царит определённое оживление: похоже, готовятся мои птички к вечернему вылету! А ещё бы: вокруг уже почти сумерки.
Ладно, милые, не торопитесь! Я вам «пожрать принёс»! А вернее – привёл.
Оглядываюсь на варана. Лезет он по уступам и камням довольно уверенно, целеустремлённости во взоре не уменьшилось ни на волос, и вожделённое сопение вот уже в десятке шагов от меня. Кладу на скалу свою дубину и копья, и поднимаю оттуда же здоровенный булыжничек. Который со всего маху запускаю в противную морду.
Попал прямо в верхнюю челюсть. И попал нехило: тварюга аж крякнула! И поморгала. Ну, если она теперь не разозлилась до предела, я – японский император!
Однако когда пышущая справедливой жаждой мести и аппетитом тварюга, даже не особо запыхавшаяся, пытается до меня достать выброшенным языком, прыгаю вниз: «дорожку» себе для спуска уже приглядел и наметил. И видно её в предзакатном освещении пока неплохо. Заодно ору во всю глотку, стараясь шуметь посильнее.
Что тут началось! Какой переполох! Сотни ящеров взлетают со своих насестов, и начинают создавать оглушительнейшую какофонию. Впрочем, меня ею не напугать: уже слышал. А варану, по-моему, вообще – плевать на всё, кроме наглой и больно кусающейся добычи, которую он сейчас загоняет. Вот и несёмся с ним: я, прыгая с уступа на уступ, и даже не давая себе труда отмахиваться от поналетевших, и он – буквально на брюхе съезжая по крутому спуску. В чём, как мне кажется, ему вообще препятствий нет. И нападки кусачей мелюзги сверху он пока просто игнорирует. Ну-ну.
Путь для «выхода» из гнездовища я помню прекрасно. И уж поверьте: проходить во второй раз водно-навозный аттракцион удовольствие не из приятнейших. Но терплю.
Плюхнулся в воду традиционно: гулко и ногами вперёд. Выплыть, отдышаться. Теперь отмыться, хотя бы приблизительно. Теперь успокоить дыхание, и выругаться всласть.
Ну а теперь и не торопясь вернуться туда, где сейчас разворачиваются, судя по оглушительнейшим звукам, весьма драматические события.
Повезло мне. Залез снова на кромку ямы и нашёл своё нехитрое оружие вообще без осложнений: судя по огромному мельтешащему телами и крыльями сгустку тел внизу, на дне ямы, «птичкам» не до меня. Да и варанчик, поскольку явно не смог протиснуться в ту дыру, по которой я благополучно ускользнул, должен обороняться, пытаясь теперь вылезти наверх уже тем путём, которым попал сюда.
А не тут-то было!
Птеродактили отнюдь не расположены позволить ему сбежать, и несмотря на потери – вижу пять или шесть застывших на дне в неподвижности распластанных тел! – атакуют со всей возможной остервенелостью, не позволяя подниматься ящерице по пологим у дна, и более отвесным, и скользким от того же гуано, склонам по сторонам ямы!
Уж так они бедолагу лупят клювами и крыльями с когтями по голове – аж жалко. Тем более, вижу я, что один глаз у монстры уже выбит… Не проходит и минуты, как выбит и второй. И теперь мой варан может только жалко тыкаться в разные стороны, двигаясь и пытаясь найти место с более пологим склоном, лишь наощупь…
Действительно жалко: заклевание до смерти – по-моему один из самых неприятных способов убийства. Думаю, думаю. Чешу традиционно репу.
Да, ловлю себя на том, что вот теперь мне стыдно!
Потому что зверушки – они не люди. Они и как-то чище, и непосредственней в своих желаниях и действиях. Нет в них ни коварства, ни подлости.
Не обманывают они никогда.
И если сейчас чёртов «Царь» местной природы падёт от многочисленных, уже покрывающих его с ног до головы, мелких, но обильно кровоточащих ран, это будет реально – нечестно. И вообще: разве это не Я должен его убить?!
Оглядываюсь по сторонам. Почти стемнело. И он – и так без глаз.
Я решаюсь: снова начинаю скакать с уступа на уступ, стараясь оказаться прямо над шеей уже весьма слабо сопротивляющейся, и вяло двигающейся обессилевшей ящерицы.
Прыгаю. В красивом полёте изгибаюсь. И со всего размаха, и пользуясь своим весом, вонзаю самое острое своё копьё в холку моего ящера. Потому что до сердца – далеко. Значит, нужно сразу перебить позвоночник у черепа…
Вонзилось хорошо. И – как раз куда надо!
Сразу замерла моя жертва, словно распластавшись по дну ямы, на омерзительных от жижи камнях. И явно скончавшись.
Вот и избавил я своего недавнего самого страшного врага от ненужных мучений.
Хорошо мне?
Нет. Потому что всё равно: и стыдно, и тоскливо как-то. А ну как у него там, в логове – табун голодных варанят? Но не позволять же, в самом деле, сожрать ему – меня?!
Ладно, предаваться терзаниям и сомнениям я смогу и позже, а сейчас изо всех сил бегу, отмахиваясь кулаками, бьющими по наглым рожам и клювам, и спешу проехаться по жёлобу из грязи и гуано в третий раз! Говорят, Бог как раз её, троицу, и любит…
Купаюсь уже в почти полной темноте: солнце как-то очень резко скрылось за кромкой горизонта. А вернее – это я так думаю, что горизонта, потому что здесь, в лесу, никакого «горизонта» нет и в помине. Только стволы и кроны.
Трусь и полощусь куда тщательней, чем раньше: кажется мне, что навсегда я пропитался отвратительной вонищей и слизью…
Спускаюсь теперь вниз по течению ручья. Думаю, думаю.
Сообщать ли тренеру, что моя миссия здесь успешно завершена? Или остаться переночевать, и поблуждать тут ещё? Как я понял, теперь для меня третий Уровень почти не отличается от четвёртого. Сложный, иногда длинный. Не иначе – существует-таки чёртова Хозяйка. Ну, или операторы, ведущие меня.
А вернее – моего аватара. В вот этом теле.
Уже в почти полной темноте нахожу я вполне подходящую пещерку под корнями какого-то вывернутого бурей лесного исполина. И пусть мои копья и палица остались там, на гребне ямы, я и с голыми руками – не подарок.
Желающих – милости прошу убедиться на своей шкуре!
11. Клоны
Странно, но очнулся не на татами, как обычно, когда здесь, на Уровнях, засыпаю, или теряю сознание или жизнь, а – в своей ночной берлоге, под комом из корней с землёй.
Качаю головой: вот что-что, а непредсказуемость моих «миссий» до сих пор сильно удивляет. И самими Мирами, и процессом их прохождения. И вот оно как получается: захотелось мне остаться пока здесь, осмотреться, может, обжиться – и нате вам! Или где-то там, в недрах таинственной Машины, имеется некий невидимый и своеобразно действующий переключатель, который и даёт команды: оставить ли меня «доживать» в уже «пройденном» Мире. Или вообще – дать мне этот, или иной Мир – прямо во сне?..
Ладно, напросился, получается сам. Можно приступать. К осмотру и обживанию.
Для начала вылезаю на корневище, под которым ночевал. Осматриваюсь. Тишь, да благодать! Солнышко уже встало, но высоко не поднялось: вокруг царит этакий волшебный полумрак, пронзаемый ослепительными косыми лучами, которые отлично видны, как понимаю, из-за крошечных пылинок. Или пыльцы какой. Красиво. И пахнет… Хвоей.
Птички мирно этак чирикают где-то в кронах, там же засёк я и пару белок: собирают что-то вроде желудей, или, что вероятней, орехов. Вот: напомнили про завтрак! Правда, с едой у меня проблемы. Готов поспорить на своё копьё против прошлогодней шишки, что уволокли давно мою шкурку с ногами давешней косули…
Да, кстати: о копье.
Возвращаюсь на пару сотен шагов, лезу по уступам к любимому логовищу-яме. Забираюсь на кромку.
Отлично. Ничего не изменилось, если, конечно, не считать того, что уже объедена спина моего варана, до позвоночника объедена – вон, рёбра торчат, и видно и кости позвоночного столба… И спускаться вниз за своим копьём, и вновь проделывать чёртов аттракцион с погружением в «нирвану» и лихие водно-…овённые спуски как-то не хочется. Какой я молодец, что подстраховался. Вот и беру в руку своё второе, запасное, копьё, сиротливо лежащее на верхушке гребня. Подбираю и дубину.
И – вперёд. В смысле – теперь вниз по течению ручья. Потому что есть у меня некое смутное подозрение, предчувствие моего самого чувствительного барометра, который пониже спины, что найду я там то, чего, по-идее, находить не должен. Здесь.
Вот и посмотрю, что это. Да и вообще: как тут и что.
Идти по берегу ручья нетрудно. Тут и деревья словно бы стоят пореже, и повыше они и посолидней – как я понимаю, это оттого, что слой почвы тут потолще, чем в каменистых предгорьях. Даже ягоды выглядят вполне… Съедобно.
Нахожу куст, с которого нижние ягоды словно объедены – торчат пустые белёсые шпеньки. Ага – точно! Вон он и «едок»: колючий комочек, сердито фыркающий мне в лицо, когда приблизил его, растянув рот до ушей в невольной улыбке, к объедающему – ежу. Ну спасибо тебе, местный всеядный собиратель: съедобны, стало быть, ягоды. А по форме чертовски напоминают самую банальную малину. Только покрупнее, и поволосатей.
Обхожу куст с другой стороны, чтоб не мешать маленькому колючему собрату по завтраку, и начинаю быстро запихивать себе в рот те ягоды, что выглядят поспелей.
Ха! Отличный вкус. Сладкие, сочные, у меня прямо слюноотделение началось.
Через каких-то пяток минут вполне я подкрепился. Теперь только напиться, умыться, помыть липкие и ставшие красно-бордовыми руки. И можно и дальше идти.
Вот и иду, поглядывая по сторонам, и внимательно прислушиваясь. Но вокруг – всё та же идиллия. Начинает и правда – напрягать. Потому что понимаю я: не бывает леса – без санитаров. И «верхушек» пищевой цепи. То есть – волков, медведей, рысей, лис, росомах. И прочих хищников. Кто-то же здесь, вот именно – кушает всех этих косуль-кроликов-сурков-мышей-белок? А где они тогда? Почему не нападают?
О! Есть.
Увидал я вдали, за стволами, шагах в ста, что-то серо-бурое, большое. Похожее формой и размером на как раз медведя! Однако в ту же секунду эта двухметровая в холке гора шерсти заметила и меня: вон, сверкнули в пятне пробившегося сквозь листву солнца, злющие глаза! Уставленные на меня. Сжимаю в руке своё второе копьё: пусть оно и не столь ровное – зато уж тяжёлое и толстое!
Однако мишка поражает меня: со всех ног кидается он вдруг в чащу, да так, что слышу я треск ломаемых кустов, и вскоре только раскачивающиеся верхушки папоротников и кустов говорят о том, что только что здесь промышлял монстр на добрых триста килограмм тяжелее меня.
Выводы сделать нетрудно.
Есть, значит, всё-таки здесь некто, похожий привычками и внешним видом на человека. И этот кто-то доказал всем местным хищникам, что его лучше не трогать! Не говоря уж о – вступать в схватку! На этот раз удалось затылок просто погладить.
Отбрасываю почти всю свою осторожность, и перехожу с крадущегося на нормальный быстрый шаг. Бояться мне теперь практически нечего – пользуются тут существа вроде меня непоколебимым авторитетом. Через примерно час быстрой ходьбы обнаруживаю я впереди просветы. Вскоре сливающиеся в одно большое ровное и ничем не заросшее пространство. Нет, вру. Травой оно всё-таки заросшее.
Подумав, нахожу ближайший куст со спелой малиной, и наедаюсь её до сытости. Запиваю водичкой из ручья – здесь он уже течёт медленно и солидно, и в ширину достигает добрых пятнадцати шагов. И до дна – не меньше метра. Думаю, думаю.
Купаюсь ещё раз. Благо, снимать мне ничего не надо, а здесь вполне тепло и комфортно: даже ночью не опускалось ниже плюс двадцати. Благодать.
Ха-ха. Знаем мы эту «благодать». Уже вижу я, пока частично скрытые кустами опушки и стволами, но от этого не менее характерные. Здания.
Невысокие, но широкие, приземистые, словно склады какие, у окраин. И узкие, и подпирающие небо, там, в центре: небоскрёбы. Город, стало быть.
Вздыхаю. Но деваться некуда: нужно идти. В конце-концов я всегда могу попросить тренера забрать меня отсюда. Или это произойдёт автоматически. Если меня здесь грохнут. Ну, это – если и случится, так, вот именно, лишь после того, как местные враги поймут, что я – тот ещё подарок, и захотят, вот именно – пристукнуть. Значит, прикинемся скромными и невинными. Приветливыми и неопасными.
То, что принял за травяные луга, оказалось полями. С отличными дорогами между ними. Растёт тут, насколько могу судить, что-то невысокое: мне по пояс максимум. Некоторые культуры похожи на пшеницу, некоторые – на рапс. Но больше всего чего-то, цветущего густо-фиолетовым цветом – такими мелкими-мелкими цветочками, но собранными в огромные соцветия. Кстати: только сейчас обратил внимание на солнце. А всё потому, что начало припекать. Вот и отмечаю, что от нашего обычного, то есть – Земного, практически не отличается. Да и небо – голубое, туды его в качель…
До города оказалось ближе, чем я думал: за какой-то час дотопал. Вот и прикидываю: раз здесь всё так близко, и горы, и поля, и равнины какие-то словно – карликовые… Может, планетка-то всё же поменьше нашей? Правда, как быть тогда с силой тяжести – должен я себя ощущать, словно я на Луне. То есть – легко и необычно. Вот только нет ничего такого: шаги делаю нормальные, и прыгнуть дальше, чем в нашем зале, не удалось.
Как ни странно, людей мне по дороге не попадалось. Вместо них – некие невысокие машины, похожие на этакие универсальные комбайны-трактора. И ездят они по полям, и что-то – то распыляют, то пропалывают, то косят, вываливая из своего нутра огромные круглые штуковины: спрессованное, как понял, сено. Ну, или то, что там из него потом извлекут. На меня внимания абсолютно не обращают. Да и ладно – я не гордый, и не спесивый, словно телезвезда какая, требующая внимания и почитания.
Когда дошёл до первого дома-ангара, даже без окон, а только с парадным входом в центре длиннющей стены, вдруг выскакивает навстречу мне из этого самого входа, местный сапиенс. И до него уже не больше двадцати шагов. Приветливо улыбаюсь, поднимаю руки с моими дрынами вверх, кричу: «Привет собратьям-гуманоидам!»
Ну, что сказать. Похож, конечно, на меня.
Только вот затылочная часть черепа очень сильно удлинена, и ростом он пониже меня на добрых полметра. И одет. (Мы как-то привыкли, что все «зелёные человечки» в легендах о них, и фильмах – раздеты. Что по меньшей мере странно. Только идиоты ходят нагими, когда можно удобно одеться! Так и теплее, и в карманы всегда можно что-то положить.) На нём что-то вроде красных тренировочных штанов с лампасами голубого цвета по бокам, и белой форменной рубахи. С погонами. А на поясе – ремень с кобурой. А из кобуры этот ощерившийся на меня мелкими жёлтыми зубами гад вдруг достаёт предмет, чертовски напоминающий самую банальную пушку, и присаживается в стойку! И рожа у него какая-то сосредоточенная и зверская!
Мало того: прицелившись, он сразу, без лишних слов, стреляет!!!
Хорошо, что реакция у меня – на автомате: успел заранее отпрыгнуть с линии огня!
Но злой свист пули явно нехилого калибра, просвистевшей в паре сантиметров от уха, никаких надежд на «мирное урегулирование» конфликтика не оставляет.
