Три сказки о Городе Теней, и одна – о прекрасной принцессе

Такого прозрачного и душистого зелёного чая он, кажется, не видал даже в караван-сарае у Дирхем-оглы!.. Вот уж чудо!

Хассан взял пиалу, стоявшую сбоку. Вытер пыль из неё прямо полой рубахи. Налил. Подул. Немного подождал. И выпил.

О-о-о! Божественно! А как восстанавливает силы! Ноги уже – не трясутся. И взгляд словно прояснился – даже мельчайшие трещинки на стене стало видно!

Он заглянул внутрь чайника. Жидкости не уменьшилось ни на кончик ногтя. Значит – она появляется откуда-то сама! И будет так и появляться, сколько бы он ни отлил! А откуда всё же берётся этот чай?

Э-э, неважно. Пусть хоть из той же «Меринги»!.. Главное – напиток просто восхитителен!

Он долил себе ещё полпиалы, понюхал. Отпил. Хорошо! Он чуял, как блаженная улыбка расплывается по чумазому лицу, словно круги от брошенного в воду камня… Ах, какая жалость, что он не может сейчас дать попробовать матери, и сестрёнкам!

Это что же получается – можно носить такой чайник с собой, и больше не беспокоиться о том, что в бурдюке булькают последние остаточки: воды в чайнике не убудет! А ещё похоже, что налить и пожелать сохраняться можно любой жидкости: воде, вину, молоку, маслу… Если – маслу, или вину, то можно сделать неплохие деньги. На базаре. Но…

Как же убирать жидкость изнутри? Ведь не понесёшь с собой протекающий и булькающий предмет? Да и намочит такой всё, что есть в котомке.

Он вспомнил о секирке. Не-е-т, тут обратным концом не постучишь. А если…

– Чайник! Спасибо. Но сейчас мне больше ничего не надо!

Заглянув внутрь, он убедился, что угадал. Бока снова круглились тусклыми поверхностями, и ни следа жидкости не осталось.

Он ощутил горячую благодарность к неизвестным создателям этого чуда, позаботившимся о путниках, и вообще – всех жаждущих. Погладил чайник по крутому боку. Вздохнул. И перевёл взгляд на третий предмет, лежащий чуть подальше.

Гребень для волос. Похоже, костяной. Без изящной резьбы или причудливых завитушек, какие делали и продавали мастера-усто у них на базаре. Совершенно белый. Очень редкие толстые зубья. Странно.

Вроде, с армией сардаров из Меринги можно завоевать весь мир, а из чайника напоить хоть целый город, но…

Но зачем покорителю Мира – гребень для волос?

А, может, этот гребень – не для волос? Тогда – для чего?!

Хм-м… А может, с его помощью можно восстанавливать выпавшие к старости волосы?! Делать их гуще, пышней? Или… Перекрашивать их? Может, попробовать? Но у него нет зеркала – всё равно ничего не будет видно!

Он всё же провёл гребнем по волосам – осторожно, а затем и сильнее нажимая.

Ну и ничего.

А вот раньше, когда была жива бабушка Роббия… Уж она-то внучку-первенцу кудри расчёсывала с любовью… И пела – старинные напевные сказки, песни, загадки. Сердце сдавило – где вы, почти беззаботные детские годы… Ах, бабушка!..

Он вздрогнул.

Голос бабушки! И это – её заботливая рука перехватила из ослабшей вдруг и невольно разжавшейся ладони, гребень!!!

И ему вновь поют ту, древнюю, запавшую до самого дна души, сказку о Волшебной Лампе Аладдина!

Осторожно скосив глаза, Хассан заметил и старое платье, и афганки, и выгоревший пояс с расшивкой бисером. Он судорожно сжал зубы – чуть было не закричал со страху!

Ноги опять задрожали. Да что же это!..

Медленно он встал. Повернулся.

Да, всё верно! Эти искрящиеся любовью блёкло-зелёные глаза в окружении глубоких морщинок не перепутать ни с чьими больше! Бабушка! Он было сделал движение – кинуться на грудь, разрыдаться, обнять сухонькую и ставшую теперь ниже его, фигуру…

Но остановил себя на полпути.

Это – не бабушка!

Это – образ, созданный по его воспоминаниям чёртовым Гребнем!

И – созданный только потому, что он о бабушке подумал. А если бы он подумал о соседской девчушке Гюзель, и провёл гребнем по волосам, можно не сомневаться: Гюзель бы и возникла. И похихикивала, искоса поглядывая влажными глазами дикой серны, ничуть не менее загадочно, чем настоящая!

Он невольно отступил на шаг.

«Бабушка» между тем стояла напротив, так и не сводя с него любящих глаз. Вот только петь перестала.

О, Аллах! Какое искушение!

Он отлично понимал, что будь он взрослым… И захоти воскресить давно ушедших любимых людей – будь то мать, или возлюбленная, или брат, отец… Да кто угодно! – он вряд ли удержался бы от соблазна оставить такой фантом жить.

И рано или поздно – спятил бы!

Потому что нельзя жить прошлым!

Всему Биркенту известно, что сталось с муллой Саидакмалем, когда ему во сне стал слишком часто являться наставник-учитель. И «говорить» с ним.

Тело Саидакмаля потом еле отшкребли с брусчатки под минаретом.

Но…

Может, можно преобразить вот это в любой другой образ? Красивой девушки? Женщины? Или…

Он провёл гребнем, оставшимся в руке, по волосам, постаравшись как можно более чётко представить Назокат, первую жену Мехмет-бека. Богатого соседа.

Ох.

О, Аллах!.. Да, красавица. Какие… формы (Видел женщину без чадры и одежды всего один раз – когда та купалась в бассейне внутреннего двора вельможи, а он нагло подглядывал с крыши своей мазанки, поросшей травой. За стеблями которой и прятался.). Он почуял, что, как и тогда, краска густо залила уши и лицо. А женщина, словно специально, чтоб сильней помучить его, извивалась, и намыливалась как-то особенно…

Впрочем – почему – словно?! Женщины всегда чуют каким-то чутьём, инстинктом, когда за ними наблюдают. Мужчины. И уж стараются!..

И вот она – снова перед ним. Абсолютно, как и тогда, нагая. И невероятно, божественно, прекрасная!!!

Он сглотнул. Надо что-то срочно делать – иначе его реакция станет заметна через тонкие шальвары! Но…

Зачем ему что-то делать?!

Ведь женщина – не настоящая. И она наверняка – его раба! И не станет сопротивляться и протестовать, что бы он ни приказал… Сделать!

Эта мысль сразу отрезвила, и заставила опуститься то, что напряглось было…