Конан: нежданные приключения

2. В ловушке

Вовремя!

С десяток стрел зло просвистели над его головой: если б шёл в полный рост, точно оказался бы похож на булавочную подушечку! Ещё три стрелы ткнулись в каменный пол около его головы, одна даже высекла кусочек скалы, очень больно отскочивший прямо в правый глаз. Зажмурив его, и понимая, что выставленная перед головой сума с продуктами не является надёжной защитой, Конан поспешил быстро отползти, пятясь задом. И только за изгибом стены вскочить на ноги, и броситься прочь от оказавшегося таким негостеприимным выхода. За поворот он забежал быстро. И почти мгновенно на стенах за его спиной возникли мельтешащие тени, вдруг замеревшие, как стих и возникший было гул голосов: словно к пещере подошёл кто-то начальственный.

– Конан! Конан-киммериец! Если ты сложишь оружие, выйдешь и сдашься, я, первый вазир эмира, гарантирую тебе жизнь. Естественно, в зиндоне. Ну а если не выйдешь – тем хуже для тебя. Сдохнешь от голода! Потому что сколько бы продуктов ты с собой не взял, рано или поздно кончатся и они. А умирать мучительно от боли в пустых кишках – удовольствие, которое вполне сравнимо с заключением в нашей темнице.

Но прожить в зиндоне можно долгие годы… А вот без пищи – не больше месяца! Так что выбирай!

Конан, не видевший смысла отмалчиваться, и узнавший голос, крикнул:

– Я услышал тебя, уважаемый Али-бек! И вопрос у меня только один. Как вы смогли так быстро добраться до долины Зерафшона? На крыльях, что ли, гору перелетели?

– Ха-ха, рассмешил ты меня, северный варвар! Нет, конечно, мы не летели. И даже не скакали галопом. Мы мирно и чинно прибыли сюда ещё вчера, доехав за три дня. Разбили лагерь, обосновались. И стали ждать. Тебя.

Конану не пришлось много думать, чтоб сделать логичный вывод.

– Сдал, значит, меня почтенный Салах.

– Ну, во-первых, не сдал, а – продал. Как и положено штатному осведомителю, он – очень жаден до денег. А во-вторых, ему здесь ещё жить и работать. Сам понимаешь – его маленький бизнес невозможен без… Прикрытия! И уж не сомневайся – свою долю от торговли кукнаром он в казну нашего эмирата вносит как миленький!

Конан закусил губу. Всё верно! Какой он наивный до сих пор балбес! Нельзя тут, на востоке, никому доверять! Даже если заплатил – не факт, что не …! Но…

Понять чёртова предателя-Салаха можно. Своя рубашка ближе к телу! И ему тут, вот именно, ещё жить и работать. Так что малознакомым и тупым варваром вполне можно и пожертвовать. Чтобы выслужиться. Взяв деньги и с одной стороны и с другой!

И спокойно продолжать свои тёмные делишки. Раз уж у него столь высокий покровитель. А Конан-то удивлялся: откуда это у местного эмира водятся денежки!..

Но задумываться об этом нужно было немного раньше!

Однако, похоже, его долгое молчание надоело первому вазиру эмира:

– Ладно, Конан. Ты, конечно, парень отчаянный и дерзкий. С огромными мускулами… Но и не без мозгов. Поэтому отлично понимаешь, что перекрыты нашими лучшими лучниками оба входа-выхода. Не надейся и на ночь – мы разведём костры, и даже мышь тут не проскочит! И даже если тебя не убьют, а просто ранят – смерть будет мучительной! Наконечники смазаны ядом дурмень-травы!

Так что выходи!

Бэл их раздери! Сок дурмень-травы – самый мерзкий из всех известных здесь ядов. Потому что вызывает чертовски мучительную смерть! Конвульсии и страшные боли терзают агонизирующее тело часа два! И даже если он сможет проскользнуть – никто не гарантирует, что хоть одна стрела его не зацепит…

Но что же делать?! Сдаться?!..

Нет. Потому что ни за что не сдержит ни первый вазир, ни сам эмир данного слова. Не посадят его в зиндан. Его казнят. Причём – как можно более медленно и мучительно. Прилюдно! Вот именно – в назидание!

– Нет, уважаемый Али-бек. Я не сдамся. Я найду выход, выберусь, и ещё посмеюсь над всеми вами! А предателя Салаха можете считать покойником – Конан-киммериец не прощает такого!

– Всё это, конечно, мило… Но так нереально! Другие входы и проходы искали тут сотни лет. И люди поопытней и постарше тебя. Ну и гниют их косточки где-то там… Внутри. Во владениях Расхаса. Так что поговорили, и хватит! – тон сменился с иронически-издевательского на приказной, – Выходи медленно и с поднятыми руками!

– Прощай, Али-бек. Я не выйду. И даю слово Конана-варвара: отомстить предателю! Вас же трогать не буду. Вы – всего-навсего воины и слуги. Выполняющие свою работу.

– Довольно, Конан. Мы, конечно, безумно благодарны тебе за то, что обещал не трогать нас… – тут Али-бек явно обратился к окружавшим его воинам и стрелкам, поскольку пещеру заполнило поистине лошадиное ржание, впрочем, мгновенно стихшее, когда, очевидно, вазир поднял руку. – Но не нужно давать обещаний, которые заведомо невыполнимы. Нет из пещеры Наджлиса других выходов. Ты – в ловушке. И сам это знаешь. Не тяни – быстрее, как говорится, сядешь, быстрее выйдешь! – ржание на этот раз заменили ироничные и издевательские смешки, так что Конану стало бы ясно, если б он и так не знал – что никогда не выходят на свободу узники эмирских зиндонов.

Варвар, однако, ничего на очередную издёвку не ответил. Потому что в это время просто бесшумно отступал назад по коридору, а удалившись за очередной выступ-изгиб, ещё и перешёл на бесшумный бег, ринувшись прочь от оказавшегося столь негостеприимным выхода. Зол он был ужасно. Но понимал, что толку от этой злости – ноль!

Поскольку лучше не предаваться душившей его ярости, и бессмысленным мечтам о том, как он отомстит, а направить мозги на что-то сейчас более полезное.

Например, на то, где и как можно бы поискать, вот именно – выход!

Но до этого… Вот именно: нужно извлечь из сумы две засевшие в ней стрелы с ядовитыми наконечниками. И выбросить меховую куртку, в которую те, к счастью, вонзились, надёжно застряв. Такую куртку носить… Себе дороже выйдет!

Поедая ужин спустя два часа утомительных, но бесплодных поисков, во время которых он исследовал все более-менее подходящие, то есть – ведущие кверху, лазы и ходы, Конан позволил своему уставшему телу наконец посидеть и даже полежать. Подумав, он решил и поспать: пусть себе его очередной факел погаснет. Он, проснувшись, легко зажжёт новый. Факелов осталось всего пятнадцать штук – мало. И если принять за то, что одного хватает примерно на час, чертовски мало!

Разложив их перед собой, Конан кинжалом аккуратно расщепил каждый смолистый стволик напополам: пусть теперь светит не столь ярко. Зато – светит! А в кромешной тьме пещеры даже он, видящий в ночи не хуже кошки, немного углядит!

Ёрзая на своём тонком плаще, он снова и снова возвращался мысленно к уже проверенным и пройденным ходам. Мысленно соотносил их с маршрутом кратчайшим, который он теперь проходил в обратном, так сказать, порядке. Конечно, он парень, вот именно – добросовестный, поэтому к тем, что уже проверены, можно не возвращаться. Все они неизменно кончались или тупиками, или сужались в такие крысиные щели и отверстия, что, как говорится, и кошке не пролезть – не говоря уж о его немаленьком теле… Так что пока чёртов первый вазир прав во всём: обнаруженные варваром пометки из копоти, перечёркнутые и даже перечёркнутые повторно, говорили о том, что эти лазы и ходы и правда – проверяли и до него. И не один раз.

Сама гнетуще-мрачная и с тёмно-серыми стенами пещера, если честно, уныния, почтения, трепета, или банального страха, как он слышал, обычно бывало у менее наглых и храбрых людей, у него не вызывала. Ничего такого. Пещера как пещера. Со стенами, явно не подвергавшимися никакой обработке. Явно видно, что все эти проходы и сужения-расширения проточила вода. Ну, или они возникли сами, когда это гора только родилась. И поскольку подобывать в ней явно ничего и никто не пытался, так как ничем интересным или ценным, вроде алмазов или залежей руды, тут и не пахло, то не имелось на стенах – ну вот ни малейших следов от каких-нибудь людских инструментов, типа кайла или лома.

С другой стороны, трудно сейчас судить, почему ходить этой пещерой всё же избегали обычные граждане. Ведь таким проходом, по которому он пересёк без особых трудностей под землёй и весь немаленький хребет, и границу, запросто могли бы ездить или ходить и торговцы, и путешественники. Поскольку сокращала она на двое суток окружной маршрут…

Кому-то, значит, было очень выгодно, чтоб жители обеих соседствующих стран боялись сюда соваться, поскольку здесь «обитает страшный Демон Расхас!» А он, этот кто-то, посмеиваясь втихомолку, обделывает здесь свои тёмные делишки.

Например, переносит через границу, не делясь с таможенниками соседей, тот же кукнар. А может, и ещё чего. Похлеще. И поценней.

Однако по здравом размышлении, и вспоминая следы, попадавшиеся ему по пути через пещеру, Конан пришёл к выводу, что кроме того, чтоб служить транспортной артерией, ничем другим пещера быть и не может. Не имелось тут ни следов присутствия какого-либо поселения, или вообще чьей-нибудь, даже зверушек вроде летучих мышей, или каких-нибудь ящерок, жизни. Не говоря уж о том, что никто и ничего здесь не добывал. Или не проводил в тайне от всего мира кровавых и жестоких ритуалов. Чем иногда грешили попадавшиеся Конану маги и злокозненные чародеи. Предпочитавших такие пещеры, или уж – рукотворные подземелья, для своих чёрных дел и обрядов…

С другой стороны, вряд ли тут имелись легкодоступные, или удобные, или близкие запасные входы-выходы. Но Конан не сомневался в одном: вряд ли кто-нибудь и правда – искал их особенно тщательно: зачем?! Раз существует сравнительно удобный и прямой проход, ради чего терять понапрасну время на поиски ещё какого-то?!

Так что определённые шансы у него, конечно, есть…

Хотя он был вынужден признать, что обследованная им часть пещеры не порадовала. А на вот именно – детальное и скрупулёзное обследование оставшейся части у него попросту не хватит факелов…

Вот так, обуреваемый сомнениями, не стоит ли ему вернуться, и всё же попробовать прорваться с боем, пока есть ещё силы и свет, он и уснул.

Проснулся Конан в гнетущей темноте и абсолютной тишине. То есть – ничто здесь, в глубине пещеры, даже не капало, или шуршало, или хотя бы сквозило, как обычно бывает в даже самом мрачном и заброшенном руднике, или шахте, сделанной руками человека.

Однако варвара разбудила не тишина, или ветерок.

Ему почудилось, (Или привиделось во сне?!) что кто-то на него смотрит.

Ощущение чужого присутствия не покинуло его, даже когда он чуть приподнялся на локте со своего жёсткого ложа: против инстинктов и подсознательных страхов, упрямо живущих даже в самом рационалистическом и ушлом мозгу, не попрёшь!..

И хотя он отлично понимал, что никого и ничего здесь, в необитаемой и запретной пещере, нет, и быть не может, поскольку ещё не наступил срок созревания мака, да и перекрыты оба входа воинами эмира, невольно зябко передёрнул плечами: подсознание, будь оно неладно… И воображение.

Нужно побыстрее разжечь факел.

После кромешной тьмы, к которой его глаза уже успели привыкнуть, даже крохотный огонёк, что вскоре разгорелся в труте, показался киммерийцу ослепительным! Запалив от него промасленную тряпку на половинке стволика акации, Конан невольно вздохнул: так-то оно гораздо лучше! И видно, что нет никого с ним тут, в запутанном лабиринте проходов, лазеек и пещерок…

Ладно, хватит предаваться унынию и рассусоливать: пора работать!

Конан, подхватив своё немудрёное барахлишко, двинулся в путь. А позавтракать он сможет и на ходу, доставая из сумы ломтики мяса и сухари.

Спустя ещё несколько часов ноги и желудок недвусмысленно сказали ему, что пора бы снова подкрепиться и отдохнуть. Уже капитально. Об этом же ему сказала и неумолимо истощавшаяся связка смолистых стволиков, вес которой теперь почти не ощущался. Обследовал к этому времени киммериец весьма значительную часть пещеры. Однако все казавшиеся перспективными проходы, ведущие кверху, неизменно кончались тупиками, и единственное, что заставляло Конана упрямо исследовать их – так это отсутствие у их начала крестов или ещё каких пометок. Следовательно, так тщательно эту часть пещеры до него не обследовали. Собственно, как он уже отмечал, вероятней всего, никто таким поиском особо и не заморачивался: смысл?..

Обедая (Или ужиная?..) Конан задумчиво глядел на жалкие остатки своих приспособлений для освещения. Подумав, и повздыхав, снова аккуратно поделил оставшиеся десять половинок ещё пополам: теперь перед ним лежали уже четвертинки стволиков.

И он уже сильно жалел, что не взял их больше.

3. Дочь Демона

Выспался Конан неплохо.

Пока завтракал, доставая наощупь из сумы остатки мяса и сухофруктов, думал о том, что как странно всё же устроен человеческий мозг.

Почему, почему он пытался двигаться лишь в те проходы и ответвления от центрального коридора, что вели вверх?!

А вдруг имеются здесь и такие, что ведут, скажем, вначале – вниз, а потом круто изгибаются, и выводят-таки – наверх! К вожделённому выходу на поверхность! Собственно, можно себя ругать лишь за то, что и сам поддался стереотипам и традициям косного мышления: таким же, какими руководствовались и те, кто искал тут до него. Ну, или всё-таки – не искал, посчитав излишней тратой времени, раз сам путь – уже найден.

Однако когда он вновь запалил факел, выглядевший уже не источником света, а жалкой искоркой в окружавшей его чернильной темноте, невольно почесал в затылке: нечего удивляться! Уж больно мрачными, и буквально дышащими скрытой угрозой, и холодом, выглядят лазы, ведущие туда – вниз. В чёрную Бездну. Где по преданиям ждёт, скрипя клыками, с которых капает ядовитая слюна, и потирая когтистые лапы в жажде добраться до душ и тел смертных, злобный демон Расхас…

Конан тряхнул лохматой головой: хватит дурью маяться! Нет никакого демона Расхаса. А есть только хитрая легенда-побасенка-страшилка. Призванная раз и навсегда отвадить простой народ от посещения и использования пещеры!

Обследование ходов, ведущих вниз, если честно, тоже ничего киммерийцу не дало. Там, внизу, они вдруг начинали делиться, раздваиваясь и расстраиваясь, переходя в огромные величественные залы со сталактитами, и ходы из таких залов тоже вели неизбежно – всё ниже и ниже, в недра скалы… Не-ет, тут нужно было заниматься разведкой не так, как он – нахрапом, а – скрупулёзно и методично: с верёвками, хорошим запасом факелов, и с подстраховкой в виде напарников… Плюнув, и выбравшись опять в основной ход, Конан вскоре оказался снова возле чёрного озерца.

На его берегу киммериец и присел пообедать, или поужинать в очередной раз – он, если честно, уже почти утратил чувство времени. И ориентировался, скорее, по требованиям желудка, и оставшимся факелам.

К моменту окончания трапезы Конан принял решение: он просто вернётся, и попытается прорваться с боем там – у второго выхода. Поскольку прорываться там, где наверняка осталась большая часть армии эмира, да ещё возвращаясь в страну, повелителя которой ограбил, смысла нет. А так – шанс, хоть крохотный, есть. Пусть и под градом стрел, но постараться убежать, петляя, словно заяц, и двигаясь по тем же горам, куда за ним не смогут добраться всадники, можно. А уж уйти от пешей погони… Возможно.

И решение это – всё равно вынужденное. Поскольку факелов осталось – только-только добраться до выхода с уважаемым Али-беком. А там уж… Его, конечно, ждут.

Но на то он и Конан-варвар! Он сможет двигаться быстро и непредсказуемо – попасть в такую мишень не просто трудно, а – чертовски трудно! Нужно будет лишь, вот именно, дождаться ночи. И хорошо бы – облачной. Впрочем, на это уповать не стоит: сам же дожидался мая. А в это время тут не бывает дождей…

Под потолком пещеры вдруг что-то вспыхнуло яркой искоркой: словно над головой – небосвод, и на нём прорезалась первая звезда!

Но вот зажглась и вторая! И какая яркая! О! А вот загорается и ещё несколько десятков искорок, озаряя пещеру призрачным, но довольно ярким светом! Конан удивлённо озирался по сторонам, не понимая, что происходит, и как такое вообще возможно: он стоял теперь словно на берегу самого обычного, наземного, озера! Просто – ночью!

Но свет этих странных немигающих точек казался куда сильней и ярче, чем тех, небесных, звёзд! И светили они не голубым, а словно бы – розовато-жёлтым…

Вода озерца, на которую варвар до этого смотрел немигающим взором, обдумывая в который раз свой отчаянный план, а сейчас обратил взор к ней инстинктивно, вдруг пришла в движение. Словно кто-то бросил в неё камешек – из середины озерца побежали круги, выбираясь на отлогий берег крохотными волнами прямо у его ног! Хотя плеска от чего-либо, упавшего в воду, варвар не слышал.

Конан вскочил на ноги, быстро оглядевшись. Нет, больше – нигде и никого! Только озерцо продолжало выпускать откуда-то из центра круги: словно кто-то, причём – немаленький, всплывал неторопливо с его дна!

На том месте, откуда расходились круги, появилось что-то тёмное и круглое – размером с голову человека. Но…

Конан понял, что странная гладко-монолитная масса, укрывавшая со всех сторон всплывший предмет – волосы!

Густые, вероятно, когда сухие, потому что укрывали они голову своего обладателя отлично. Однако медленное и нарочито плавное появление из пучин не остановилось: кто бы там не выбирался, он явно не хотел, чтоб киммериец посчитал его врагом, и принялся рубить в капусту уже оказавшимся в руке варвара мечом!

Вот возникшая словно сама собой из-под воды тонкая ладонь отодвинула часть волос чуть в сторону, и показалась изящная длинная шея, горделиво несущая голову с обращённым к варвару лицом. Покрытому ещё кое-где смоляно-агатовыми волосами. А вот за шеей всплыли и плечи: гладкие, округлые, мраморного цвета – словно выточенные гениальным скульптором! Грудь…

При виде небольших полушарий правильной формы, Конан невольно сглотнул: Бэл её задери! Чертовски красива! Такая грудь пристала подлинной королеве!..

Но подъём и движение восхитительного тела не прекращались: теперь обладательница пленительной груди, изящного стана с тонкой талией, и божественных бёдер двинулась и вперёд, неторопливо приближаясь к берегу. Конан поспешил чуть отойти назад, но меч из руки не выпустил. Хоть и опустил остриё к полу. Случалось ему видеть, что даже самые прекрасные женские тела там, внизу, заканчивались… Змеиным туловищем!

Но бёдра этой женщины не разочаровали: они казались вполне человеческими, и поистине совершенными! В том смысле, что Конан, как бы ни был озабочен и удивлён, почуял, как натянула ткань его штанов из оленьей шкуры невольно восставшая плоть…

Наконец на берег ступили гротескно крохотные, и казавшиеся, скорее, детскими, изящные ступни. Женщина остановилась. Две совершенной формы руки нарочито неторопливо поднялись к голове, и уверенным движением поделили волосы посередине лица пополам, отведя их в стороны.

Конан невольно выдохнул: да, красавица!

По любым меркам лицо, представшее перед ним, являло образец совершенства! Огромные поражающие глубиной глаза. Высокий лоб. Прямой и ровный нос, щёки, пусть и не румяные, но и не мраморно-белые: собственно, вряд ли их обладательница проводит много времени под солнцем – откуда же взяться загару?! Ямочки на щеках, изящная линия коралловых губ… Само совершенство!

Подождав, пока варвар по достоинству насладится зрелищем её прелестей, женщина, чуть улыбнувшись, спросила:

– Ты – Конан-варвар?

Конан, не видевший смысла отпираться, кивнул:

– Да, меня зовут так. – ему пришлось сглотнуть, – А кто ты?

– Я – Далида, дочь властителя подземелий, Демона Расхаса.

Конан невольно отшатнулся:

– Как?! Расхас существует на самом деле?!

Женщина чуть дёрнула точёным плечиком:

– Разумеется! Разумеется. И пусть он в последнее время и не часто появляется здесь, наверху, эти владения всё равно не перестали от этого быть его законной вотчиной!

Конан закусил губу:

– Надеюсь… Моё столь долгое присутствие здесь не оскорбило, или разозлило твоего уважаемого отца? Приношу извинения, если побеспокоил вас. Собственно, вина тут не моя. – он кивнул в сторону дальнего выхода.

– Можешь не объяснять, Конан. Я всё видела и сама. То, что происходит в наших владениях, не сокрыто от моих глаз. Ну и, разумеется, от недрёманного ока отца! Но не бойся. Ты не побеспокоил нас. Скорее, развлёк. Наблюдать за твоими, такими непривычно спокойными, упорными, и методичными поисками выхода было забавно.

Конан свои тщетные и отчаянные метания по запутанным проходам и лазам забавными не находил, но говорить об этом дочери Хозяина подземелий…

По-меньшей мере невежливо.

Поэтому он просто промолчал.

– Вижу, что ты… Расстроен тщетностью своих попыток. Нет-нет, не пытайся уверить, что тебе было интересно. Люди, которым случалось тут заблудиться, обычно терпением или тактом не отличались: костерили и моего отца и его владения на чём свет стоит! Может, именно поэтому отец и не помогал им. Хотя и не мешал. И не терзал и не убивал, что бы там не утверждала людская молва.

Они умирали сами. От голода, жажды, или… Страха!

Конан кивнул: уж кто-кто, а он прекрасно знал, что страх убивает ничуть не менее верно, чем добрая сталь! И даже сам нагло этим знанием пользовался, стараясь продемонстрировать врагу свою мощь и умение владеть оружием – чтоб запугать!..

Ещё до схватки.

– Но я здесь не для того, чтоб рассказывать тебе об их несчастной судьбе. Впрочем, думаю, что ты уже и сам обо всём догадался, – она небрежно-изящным жестом указала на то место, где штаны Конана оттопыривались, – Я пришла предложить тебе спасенье.

Конан засопел. Разумеется, он уже вычислил, что именно от него потребуют за показ пути на поверхность…

Но – спать с дочерью Демона!..

Однако вслух он не стал ничего говорить.

Впрочем, Далида поняла всё и сама:

– Конан! Мне очень хорошо понятны твои сомнения. И предубеждение против созданий Тёмной Силы. Но я постараюсь рассеять твоё беспокойство. Я – только наполовину дочь моего отца. Моей матерью была самая обычная женщина. Смертная. Которую отец полюбил, и взял в жёны. К сожалению, она не была бессмертна, поэтому её… Уже давно нет. – женщина замолчала, и на миг отвернулась. Тень набежала на прекрасное чело, брови нахмурились. Похоже, бедняжку до сих пор печалила потеря матери.

Конан не придумал ничего лучше, как сказать:

– Мне… очень жаль. Ни один отец не может понять свою дочь так, как это может мать. Даже самый любящий.

– О, да! – женщина снова встрепенулась, обратив на него взор огромных глаз, – Папа меня очень любит. И балует. Это я сказала ему… – она снова закусила губу. Но заставила себя продолжить, – Что я хочу сохранить тебе жизнь. И ещё…

Что хочу ребёнка именно от тебя.

Конан стоял, не зная, что на такое можно ответить. Он просто смотрел женщине в глаза. Та пришла на помощь:

– А что самое интересное, так это то, что он даже не возражал очень сильно.

Он тебя уважает!

Конан почувствовал, как его уши краснеют, а глаза расширяются, явно собираясь вытаращиться: не часто приходится услышать, что неизвестный ему, да ещё подземный Демон – его – уважает! Да ещё настолько, чтоб позволить своей дочери – с ним!..

Дочь же Расхаса между тем нарочито неспешно подошла к нему, и положила оказавшиеся вдруг неожиданно тёплыми ладошки на его обнажённую грудь. Взгляд огромных чёрных глаз, казалось, манил куда-то в бездонную пучину, скрытую в них. Да и нежное, почти невесомое, прикосновение… Возбуждало даже сильней, чем ласки самых прожжённо-опытных шлюх – уж кто-кто, а киммериец в представительницах древнейшей профессии и их незатейливых приёмчиках разбирался!

– Не говори ничего, Конан. Просто постели здесь, – ещё один небрежный жест указал на место поровнее и подальше от озерца, – свой плащ. Чтоб мне было не жёстко.

Всё дальнейшее, что произошло между странной женщиной и им, Конан позднее вспоминал, словно чудесный, волшебный, заставляющий сжиматься при воспоминаниях сердце, но туманный, сон! Настолько нереальным казалось ему тогда всё происходящее.

Словно на самом деле от его воли ничего не зависело, и всё происходило так…

Как должно было произойти!

Словно их встреча была предрешена самой Судьбой!

Мягкие и тёплые, как у ребёнка, ладошки расстегнули его штаны. Сняли пояс с ножнами – Конан взглянул вниз, и обнаружил, что во время их разговора, оказывается, так и не выпустил меч из руки. Он разжал руку. Меч, жалобно звенькнув, грохнулся на камни пола. Женщина вдруг прижалась всем телом к его груди, вскинув голову к его лицу.