Разрешенная фантастика – 1

В зеленовато-голубом освещении гладкая шкура инопланетянина переливалась, и цвета заставляли думать, что перед взором какая-то странная, раскрашенная нетрезвым художником-абстракционистом, картина: по общему ярко-жёлтому фону вроде бы хаотично разбросаны фиолетовые, тёмно-синие и лиловые пятна, ещё и оконтуренные, словно для того, чтобы подчеркнуть дикий цветовой контраст, чёрной каймой.

– Не излучение? А что же тогда?

– Я могу сказать, – из горла полился новый поток гортанно-писклявых звуков, но транслятор выхватывал и воспроизводил лишь отдельные слова – «лёд… размазать поверхность… черви… мысли…» – очевидно, не будучи в состоянии соотнести их со знакомыми понятиями.       Кнут невольно нахмурился.

Моисей резюмировал:                                                             – Твоя маленькая машинка, я думаю, не понимает этого. Такие… Слова и понятия есть только здесь, в нашем мире.

Потому что такое Солнце – только у нас! Я уже сказал суть: когда наступит Полдень, будет поздно! Ты и все люди с корабля должны до этого уйти с нами в пещеры, и …э-э… Запечататься на целый день! Тогда вы все останетесь живы. И здоровы. Надеюсь.

Кнут снова почесал многострадальный затылок.

Нельзя, конечно, назвать его отношение к инопланетянам ксенофобией… Он долго лечился. Прошёл полный курс гипнопедии. Но протез левой руки и два искусственных лёгких всё равно постоянно напоминали ему о не слишком удачно прошедших «торговых переговорах» и достижении «договорённостей» с расой инсектоидов-кархаков.

С другой стороны он, как главный специалист по переговорам в сфере взаимовыгодных торговых сделок с чужими расами, понимал, что в данном случае аборигенам очень нужны люди и их стальные орудия: кирки, мотыги, лопаты, ножи и всё остальное. И регулярный подвоз их возможен только при доверительно-спокойных отношениях… Но.

Но согласиться вот так – почти без подготовки, почти безоружными без боевой мощи челнока – практически отдать себя в руки чуждого, непонятного народа, да ещё в недрах их многокилометровых запутанных лабиринтов-ходов и низких пещер…

Страшновато. Даже ему. А уж остальные…

Ладно, всё что мог, он выяснил.

– Сколько у нас времени на обдумывание и сборы?

– Не больше двух часов.

Ну, местные два часа – это земных четыре… Впрочем, это мало что меняет!

– Хорошо. Я благодарю тебя за любезное приглашение провести «Цикл Бешеного Солнца» с вашим народом, в ваших Убежищах… – Кнут чуть склонил голову, – Через… м-м… Час, или чуть позже, я сообщу наш ответ. Или – приведу тех, кто решит воспользоваться вашим гостеприимством.

– Хорошо, – Моисей снова помахал в воздухе лапками, – И не забудьте! Внизу нет воды и пищи, пригодной для вас – вы должны всё принести с собой. На весь день.

День Моисея – пять для землян. Кнут, хмурясь, покивал, поблагодарив ещё раз.

Они разошлись – Торговый Агент двинулся к челноку, возвышавшемуся безобразной чёрной громадой в километре от Площадки Сделок и Переговоров. Моисей, опустившись на брюхо, и извиваясь, словно варан, или крокодил, скрылся в одном из чёрных ходов-лазов ближайшего холма.

Кнут, обходя большие валуны, ругался про себя на всех известных ему языках галактики. Высохшая фиолетовая травка противно похрустывала под подошвами. Но он смотрел не на неё, а вперёд – на корабль, и вбок – на Солнце.

Ему было о чём побеспокоиться и подумать.

Голубой Карлик, конечно, не сахар!

Но ведь док Престон сделал им все необходимые прививки, и теперь члены экипажа свободно могли работать под обжигающими лучами хоть весь день! Что же до вспышек… Ну бывают, наверное, здесь и вспышки, и протуберанцы, и активная фаза, и… Всё остальное, что вычислили капитан Майерс и бортовой компьютер. Да, что-то такое им как раз и предстояло в ближайшие часы. Аномалия в короне уже была отлично различима. Похоже, серия мощных протуберанцев вытянет щупальца на миллионы миль в космос.

Но чтобы вот так, без подготовки, и словно покорные кролики, сунуть голову в…

Пасть льва? Вряд ли. В-смысле, вряд ли экипаж решится.

Хотя аборигены, «дети Маа», как они себя называли, вовсе не производили впечатления коварных лицемеров, что вначале улыбаются, а когда отвернёшься – вонзают нож в спину…

В том-то и дело, что дистанционное снятие и запись сканнерами энцефало– , тэта– и всех прочих «грамм» не выявило склонности к обману. То есть, если абориген говорил «Да» – он и думал «да», если «Нет» – то – «нет». Никаких посторонних возмущений, что говорили бы о расхождении слов с делом, с мыслями.

Похоже, им попалась на редкость порядочная раса. Вот только внешний вид…

Особенно когти и зубы. Н-да.

За неделю общения, когда выясняли, что именно, и в каком объёме желательно привезти в качестве товара сюда, и что из ископаемых может предложить взамен племя Моисея, Кнут, по роду работы чаще других общавшийся с Вождями и Помощниками, изучил манеры и поведение «сынов Маа» неплохо.

Ну вот не производят они впечатления расчётливых жуликов, готовых заманить под надуманным предлогом экипаж в Лабиринты подземелий, убить, а затем расхитить и присвоить то, что им остро необходимо!

Они ведь вовсе не дураки. Понимают, что тогда не будет действительно больших и регулярных поставок…

– Ну, как там переговоры? – Бастер, стоявший сегодня «в карауле», если можно так назвать вольготное полулежание на шезлонге под брюхом челнока, и ковыряние травиной в зубах, традиционно разыгрывал вялый интерес к происходящему. Однако Кнут знал как никто: на самом деле интересуется Бастер только выпивкой и девицами. Которых наймёт не меньше трёх, на неделю, сразу после рейса, в первом же притоне у космодрома…

– Плохо. Моисей говорит, чтобы мы переселялись на четыре дня к ним в пещеры. Иначе нам – крышка! – Кнут провёл себе по горлу большим пальцем, и высунул язык.

Озадачив таким образом горе-охранника правдивой, в-принципе, информацией, Кнут полез по крутому трапу внутрь, даже не давая себе труда отвечать на недоумённые переспрашивания и ругань.      Он был уверен – Бастер сейчас притащится в рубку.

И остальных тоже придётся туда позвать: как полноправные пайщики, они имеют право знать всё об угрожающей опасности.

– …это же бред собачий! Ты, Кнут, понавыдумал чего-то там про «солнце, бешенство, стирание мозга», и прочую х…ню – и хочешь и нас сделать идиотами! Да мы повидали столько солнц, сколько у этого твоего уродца прыщей на морде! А в логово этих вонючих лягушек я ни за что не полезу! – Билли, второй навигатор, уже не сдерживался, сжимая кулаки, и только что не матерился в отличии от многих уже высказавшихся.

– Не-е-ет! Солнце тут ни при чём. Он у нас хи-итрый, Кнут-то… Он просто хочет, чтобы мы все, словно покорные бараны на бойне, сами припёрлись, и подставили свои шеи под кремниевые ножи чёртовых ящериц! А его-то ящерицы оставят в живых. И наши паи достанутся ему… – трюмный Лёсс Хокинг во всём видел подвох, отродясь с инопланетянами не «якшался», и не собирался покидать уютный кубрик. Не говоря уже о том, что при дележе не было более дотошного, а во время любых работ – более ленивого и безалаберного ворчуна.

Кнут чувствовал, что по лицу идут красные пятна, но возразить ничего не успел.

Капитан Майерс встал. Все заткнулись.

– Довольно бессмысленной болтовни. Так мы ни к чему не придём. Все мы тут равноправные пайщики, и каждый имеет право высказаться… И побеспокоиться о своей жизни так, как считает нужным и правильным! И мозг есть у каждого. Кнута мы выслушали. Никто никого ни к чему принуждать не собирается.

Поэтому сейчас поступим просто: проголосуем. Кто… Считает, что предупреждению аборигенов можно верить, и нашим жизням угрожает опасность, которую не сможет предотвратить бортовая защита?

Кнут, поколебавшись несколько секунд, поднял руку. Не без удивления он обнаружил, что к нему присоединился механик Москалёв, и биолог-чех.

Остальные двенадцать пайщиков с ехидными усмешками, и покачиваниями головами, рук не подняли. Капитан кивнул, словно успокоившись:

– Отлично. Вы, трое. Забирайте всё, что считаете необходимым, и – вперёд! Время у вас ещё есть. Мы же… Обещаем, что если через неделю вы не вернётесь, жестоко отомстим за вашу безвременную… И так далее.

Кнут, всегда не без оснований полагавший, что капитан его недолюбливает, почувствовал некий зуд внизу живота. А что, если высадив их, экипаж «передумает», и просто… улетит без них?

Для Трибунала запись вот этого общего собрания пайщиков вполне сгодится в качестве доказательства. Доказательства того, что они добровольно, и «с песнями…» ушли с челнока сами. Чёрный ящик Отца ведёт все записи автоматически. И уничтожению они не подлежат. Разве что вместе с кораблём – в горниле какого-либо солнца.

Однако отступаться от решения поздно – сам ратовал за…

– Ламми, – капитан повернулся к коку, – Упакуй им пайков на троих на… Десять дней. Воду налейте в канистры сами. Всё. Вопросы, пожелания?

– Капитан, сэр… Просьба: не надо «мстить за наши загубленные жизни», даже если мы не вернёмся… И ждите нас не семь, а хотя бы – десять дней! Наших, стандартных.

Мало ли: вдруг вспышка затянется…