Время
И мы зашли…
Внутри невольно припомнилась двадцать восьмая строфа у Пушкина:
… Вошёл. Полна народу зала.
Музыка уж греметь устала;
Толпа мазуркой занята;
Кругом и шум и теснота…
Всё в точности как у классика – и полна, и греметь устала, и теснота… Только вот с мазуркой не задалось – толпа большей частью лежала или сидела прямо на полу. Ничего не делание возведённое в абсолют. Интересно, как бы местные реалии нашли отражение в стихах великого поэта?
Присутствующие на «балу» ныне ничем не отличались от пассажиров на Кносс – те же обвисшие и посеревшие одежды, усталость и налёт прогрессирующего сумасшествия на исхудавших лицах. Беспощадное время запросто стирало различия между элитой и простым народом…
– Подскажите, а когда будет вторая часть марлезонского балета? – Кто-то коснулся моего плеча невесомой рукой.
Позади стояла женщина в когда-то расфуфыренном наряде. Только вот лучшие времена того платья давно прошли, и теперь оно висело бесформенным мешком на исхудавшем теле. Была ли его хозяйка привлекательна? Сложно сказать – дорогой макияж давно стёрся, кожа на щеках обвисла, от дизайнерской прически осталось что-то похожее на гнездо аиста да ещё этот знакомый отблеск безумия в глазах. Дежа вю… Тьфу-тьфу…
Внезапно с поразительной ясностью осознал, что на этой планете я уподобился белке в колесе – не могу никак выбраться из бесконечного круга. Время здесь и вправду замерло…
– Подскажите, а когда будет вторая часть…
Я подхватил Гектора под руку и ретировался подальше от «поехавшей» любительницы марлезонского балета. Оставалось только пожелать ей наконец-то утанцеваться всласть – времени у неё на это баловство немеряно.
– Ага, вон во фраке, лысый, сидя спит на паркете у окна – это сам префект, – мой коллега начал заочно знакомить с лучшими людьми города. – Дама в одной туфле, что удобно устроилась на подоконнике, наш главный финансист. А там…
Но Гектор не успел рассказать, кто «там», как неожиданно всё пришло в страшное движение – люди без видимой причины повскакали с мест и дружно кинулись в дальнюю часть залы. И там образовалась приличная такая куча-мала с собственной внутренней жизнью – непрерывно пихающаяся, иногда лягающаяся и покрикивающая. Этакая простая амёба, с шевелящимися псевдоподиями, эндоплазмой и ядром-префектом.
– А где сам Верховный?
– В траурной резиденции. Скорбит.
– А-а-а. Ясно. – И предложил Гектору, – Пойдём, глянем, что там толпа возбудилась.
– Не стоит. Забыл побоище на свалке? А здесь будет даже хуже – это хавчик принесли…
И я уже совсем иным взглядом посмотрел на высшее общество, ставшее единым питающимся организмом…
– Да-а, уж. Хемотаксис в чистом виде.
– Ничего удивительного, – поддакнул Гектор. – Посиди здесь безвылазно полгода, и сам превратишься в протея.
Мешать приёму пищи, интервьюируя попавших в ловушку танцпола, благоразумно не стал – шишек и ссадин, мне хватило на пятилетку вперёд. И мы ретировались с бала под громкое чавканье, ругань и склоки бомонда…
Ограда вокруг завода местами покосилась, кое-где упала или уронили, предоставляя прекрасный проход на территорию. И мы приняли приглашение.
– Там заводоуправление. – Гектор рукой указал на высокое полностью застеклённое здание. – А там диспетчерская.
Первым делом мы попытались попасть в Управление. Но все двери оказались накрепко закрыты. И ни души кругом.
– По-моему, в диспетчерской кто-то есть. – Гектор кивнул на высокую башню, по виду напоминавшую командно-диспетчерский пункт космопорта.
Лифт, к большому моему разочарованию, не работал. А закручивающиеся спиралью вверх тысячи ступенек откровенно пугали.
– Может, он банально слезть не может? – с сомнением глядя на лестницу в небеса, предположил я.
– Не пройдя этот путь, никогда не узнаем.
– Что ж, не остаётся ничего другого, как пройти…
И это было ещё то испытание. Мне теперь долго будут сниться бесконечные ступеньки. Правда, на полпути полегчало от осознания, что возвращаться теперь с каждым шагом становится дальше, чем продолжать карабкаться наверх…
– Вы кто здесь такие? – Встретили нас совсем не гостеприимно. Не смотря на пролитые реки пота и титанические усилия на подъём.
Местный диспетчер своим видом напоминал скорее покрытого мхом лесовика, чем рабочего высшего разряда. Длинные пряди волос, борода, усы и быстрые цепкие глаза мечущиеся среди этих зарослей.
– Репортёры, – попытался успокоить подозрительного индивида Гектор.
– Репортёры? С чего бы это? – оставался при своём подозрении мужик-лесовик.
– Я с Земли. Прилетел ознакомиться с бытом, нравами, историей… – привёл я, казалось бы, железобетонные основания нашего здесь появления, – А Гектор, ваш местный репортёр, показывает мне достопримечательности. Говорит, вид у вас сверху на город поразительный…
– А-а-а, вид-то, да-а-а, – немного успокоился хозяин диспетчерской вышки.
– Может покажите что здесь и как… – попросил я.
– Так остановлено же всё давно. Жду вот, когда опять понадобится моя работа.
В самой диспетчерской перед панорамным окном на парящие цеха большую часть пространства занимал огромный пульт с потухшими экранами, многочисленными тумблерами, кнопками, рычагами. Слабо светился лишь экран энергетика. Правда всё давно покрылось слоем пыли и паутиной. Но кресло, на котором сидел мужик, оставалось сравнительно чистеньким. Стены вокруг покрывал малохудожественный орнамент из перечёркнутых группами по семь чёрточек. Видимо, диспетчер скрупулёзно вёл табель рабочего времени.
– Вас как величать? – привычно начал интервьюировать я.
– Кербером кличут.
– Вы здесь с того самого дня?
– Да. Как время остановилось, была моя смена. Так и идёт. Как думаете, мне заплатят сверхурочные?
– Это вряд ли. С юридической точки зрения, вы полгода работаете пока только один единственный день.
– Вот же… – расстроился мужик.
– А это что? – кивнул я на огромный торчащий из пола рычаг с табличкой «Не включать. Идут работы».
– Главный рубильник. На время профилактики обесточиваем производственные процессы.
– Вы в курсе, что отдельные элементы фабрики уже падают на город?
– Аккумуляторный водоём мелеет, и для экономии напряжение по очереди снимается с некоторых производственных мощностей. Падают пока наименее ценные. Ничего критического, – «успокоил» Кербер. – На пару месяцев запаса воды ещё хватает…
– А потом? – заинтересовался Гектор.
– Что потом?
– Что будет, когда водоём обмелеет?
– Фабрика по старинке будет на поверхности планеты…
– А город?
– А города не будет, – как-то легкомысленно поставил крест на мегаполисе Кербер.
Мы переглянулись с Гектором. Вот же…
– А нельзя ли что-нибудь починить, заменить на новые? – спросил я.
– Нельзя, – отрезал Кербер, – Кто ж против воли Верховного пойдёт? Да и где кого искать? Ремонтники разбежались давно.
Ситуация складывалась аховая. И безвыходная. Я посмотрел на панораму города в окне. С такой высоты строгая геометрия улиц образовывала лучистую фигуру, напоминающую восходящее из-за горизонта Солнце. Возможно, первыми переселенцами, разработавшими план города, это и предусматривалось.
– А может нам запустить завод? Это же такие «часы», что отовсюду будет видно… – предложил я.
– Ошалел? – искренне удивился Кербер, – В указе же чётко сказано – время остановилось такого то дня, такого то часа… Как же мы фабрику запустим?
Гектор с укором посмотрел на меня. Я поднял руки – мол, совсем не претендую на ваше остановившееся время.
– Может, чайку? Только что вскипел, – радушно предложил хозяин диспетчерской.
– Давайте, попьём, – одновременно огласились мы с Гектором. Всё-таки нас ещё ожидал долгий путь на землю.
Кербер поставил перед нами два стакана в металлических подстаканниках, сходил за чайником. И когда возвращался неожиданно запнулся о жгут проводов, свернувшийся на полу. Чуть не упал, и сохраняя равновесие, неожиданно уронил кипящий чайник прямо на меня! Ошпаренный я попытался отскочить и спиной налетел на рычаг «Не включай…». Тот как-то уж слишком легко поддался и перещёлкнулся в новое положение.
– Это что за… – расширенные от ужаса глаза Кербера смотрели на меня. Выйдя из ступора, он бросился к рычагу и попытался вернуть в прежнее положение. Но, видимо, я спиной слегка помял железяку, и та намертво заклинилась.
Пол неприятно задрожал… Диспетчерский пульт, мгновение назад ещё мёртвый, ожил огоньками и осветившимися мониторами. Мы дружно бросились к окну…
В небе происходило что-то невероятное – огромные бункеры начали перемещаться вверх-вниз, конвейеры побежали по направляющим, неся на себе руду и кое-где пустою породу… Искусственный интеллект тасовал имеющиеся мощности, перекрывая выбывших из строя. Фабрика работала!
Когда мы вышли на улицу, до того пустые улицы наполнились людьми, и все стояли задрав головы, наблюдая за огромными небесными «часами»…
– От редакции подарок. – Гектор протянул мне тяжеленную подшивку бумажных газет. – Весь тираж за последние пять лет.
– Спасибо, – вежливо поблагодарил я коллегу, уже прикидывая, куда бы незаметно выкинуть эту, сравнимую с весом пудовой гири, брошюру.
После случайного запуска фабрики в город начала возвращаться жизнь. И первыми от морока безвременья освободились простые работяги – дневная смена следующим же утром вышла на работу. Верховный, видимо, тоже заметил движение в небесах, и чтобы не портить своё реноме всемогущего правителя, задним числом выпустил эдикт о снятии с времени запрета на истечение.
Космопорт, где мы прощались с Гектором, наконец-то заполнился новыми людьми, а измаявшиеся пассажиры на Кносс благополучно убыли по назначению. И даже на лесах вокруг незаконченного фасада появились строители с вёдрами и мастерками.
– Пассажир, приобретший билет до Земли, пройдите на посадку. Пассажир…
Я приобнял Гектора и пошагал по бетону космопорта к ожидавшему меня кораблю…
