Ребрендинг просветления

Рационализация инстинктов

Получив в наследство от животных инстинкты, люди научились раздувать их и обосновывать. Для обоснования в ход идет все – начиная от простейших высказываний и причинно-следственных построений, заканчивая очень сложными философскими рассуждениями.

Ниже я описываю этот механизм.

Современные психологи утверждают, что в нашем сознании есть два блока – один отвечает за эмоциональную окраску воспринятой информации, другой – за ее логический анализ и за принятие решения. При этом наша логика всегда строится на основе нашего чувственного опыта. И если мы чувственно восприняли информацию как позитивную, то наш разум уже заключен в определенные рамки.

Чувственный блок как бы говорит: ты можешь строить любую логическую причинно-следственную модель, но в конце все должно быть так и так. И никак иначе.

Логический блок будет "разумным" лишь настолько, насколько позволят чувства. То есть событие, изначально воспринимаемое нашим чувственным блоком как позитивное, анализируется не на предмет того, правильно оно или нет, а на предмет выяснения, почему оно правильно. Наш разум обычно не подвергает сомнению правильность чувственной оценки, но лишь утверждает с помощью логических аргументов ее истинность.

Несомненно, люди так преуспели в совершенствовании приемов упаковки целого ряда инстинктов в обертку рациональных объяснений, что первоначальные инстинктивные мотивы уже не так заметны. При таком подходе возникает ощущение, будто у нас практически не осталось никаких инстинктов.

Однако я уверен, что человеческое поведение подвержено влиянию инстинкта в гораздо большей степени, чем принято считать, и что нам свойственно слишком часто заблуждаться в этом отношении в результате инстинктивного – опять-таки! – преувеличения нашего рационализма.

Многие возражали мне, многие говорили, что это все неправда, что люди вполне властны над своим разумом и что думают только то, что хотят думать. И я сам долго так считал.

Сейчас же я понимаю, что люди ни в коем случае не хозяева своих мыслей.

Я предлагал всем моим оппонентам контролировать свой поток мыслей и ставил простую задачу: повторять про себя две минуты одно и тоже слово и больше ни о чем не думать.

Но практически никто этого сделать не мог. Потому что сделать это очень и очень сложно.

Мысли лезут в голову сами, их очень сложно контролировать. Мы не управляем своими мыслями, скорее мысли живут сами по себе. И очень часто это приводит нас в состояние индульгирования.

Индульгирование

Индульгирование – это мыслительный процесс, направленный на поддержание и оправдание эмоций (чаще всего негативных). Это – потакание эмоциям.

Я помню очень хорошо, чем еще совсем недавно занимался в свободное время. Стоило мне только выпасть из ситуаций, не требующих мгновенной реакции, как наступало моделирование прошлых и будущих событий. Наступало многократное обдумывание того, что будет завтра или через год, прокручивание событий вчерашнего дня.

Поток мыслей при этом активен и не управляем. Просто из воздуха создаются десятки моделей, рационализирующих страхи и ожидания. И это не только страхи и ожидания – это тысячи ненужных вариантов о том, как можно было бы прожить жить по-другому. Это ветви возможностей, целей и придумывающихся невероятных совпадений. Иногда это полезно в отношении будущих событий, чаще это просто обмусоливание прошлых неудач.

После долгих размышлений я нашел причину происходящего. Дело в том, что мне (как и многим, я думаю) крайне важно было чувствовать себя победителем там, где я был проигравшим. Моделирование прошедшей ситуации повторялось до тех пор, пока не приходила успокоительная мысль: "А все-таки я был прав".

Существует, конечно, и другая возможность выйти победителем – изменить себя. Увы, – большинство из тех, кому я предлагал измениться, совершенно автоматически убегали в состояние индульгирования.

Многие не могут даже слышать о том, что стоит измениться. Ведь гораздо проще гневаться и уходить в придуманные убежища. А потом начинать мысленно отвечать неприятным собеседникам, доказывать свою безусловную правоту, приводить оправдания и аргументы. Меняться сложно. Гораздо проще впасть в состоянии мрачной обиды на весь свет.

Ну а социум, конечно, подбросит множество моделей, пригодных для того, чтобы человек не менялся, а обосновал свое право жить в консервной банке. Это так просто – почти всегда можно найти лазейки и обосновать то, что нужно.

А социум эти лазейки услужливо предлагает – ведь одна из основных задач социального окружения – поддерживать общество в стабильном состоянии, а значит, по возможности делать так, чтобы люди не менялись.

Социум

Итак, у людей есть инстинкты и есть разум, который рационализирует инстинктивное поведение, оправдывает его. Наше социальное окружение "ненавязчиво" предлагает нам набор правил и инструментов, пригодных для того, чтобы разум мог обосновать инстинкты.

Социум управляет нами с помощью различных социальных институтов (школа, институт, бизнес), внедряя и закрепляя удобные программы.

Социальные институты не просто в высшей степени ритуализированы, они запрещают подвергать сомнению и анализу свои догмы. Но здесь нечему удивляться – достаточно вспомнить, что все мы животные…

Далеко не все знают, что животные крайне консервативны. У них какая-то идиотическая потребность жить в бесконечно повторяющемся мире, где царит раз и навсегда заведенный порядок, подчас неудобный и даже нелепый.

Они ходят по одной и той же тропе, осматривают одни и те же кормные места, отдыхают в одном и том же месте. Ну а что люди? Один дом, одна работа, одни и те же места для отдыха, одни и те же разговоры и т.д.

Обычно мир безразличен к людям, которые выбиваются из общей массы – но лишь до тех пор, пока путь таких людей не пересекаются с консервативным стремлением социума к неизменности и постоянству. Когда это происходит, общество, хранящее в своих институтах все зафиксированные приемы обеспечения человеческой несвободы, незамедлительно проявляет настороженность и беспокойство, что сопровождается постепенной активизацией соответствующей системы.

Каждый тип социального устройства обладает собственной системой отторжения и истребления чуждых взглядов и элементов. Тоталитарный строй реагирует быстро и жестко, различные формы демократии находят тонкие методы информационного манипулирования поведением общественного человека – в любом случае, их устраивает один и тот же результат: осуждение группы не вписывающихся в определенные рамки сограждан и ее изоляция. Не-такой-как-все должен выбросить свои мысли из головы.

Чтобы мои высказывания об инстинктах не казались абстракцией, ниже я привожу несколько примеров, иллюстрирующих мысль о том, что большинство решений, принимаемых людьми, имеют в своей основе тот или иной комплекс инстинктов и эмоций.

Страх

Первой важной эмоцией, приковывающей людей к базовому сценарию, является страх.

Страх – необходимое поведение при выживании. Если животное лишено страха, оно не будет быстро действовать. Для животного страх – это в высшей степени адаптивная эмоция на недружелюбный мир.

Каким образом происходит внедрение компоненты страха в наше поведение? Предположим, какой-то человек боится темного леса. Это его инстинктивный страх перед темнотой, страх перед хищными зверями. Далее человек рационализирует свой страх: да, диких зверей в лесу уже нет, но… человек говорит себе, что не пойдет в лес, потому что там могут быть бандиты. Это рационализация страха. Социализацией же этого страха является возведение этой рационализации в социально признаваемую установку. Социум начинает активно продвигать эту рационализацию и окружающие говорят, что ходить по темным лесам опасно.

Об этом начинают говорить по телевидению, писать в газетах. Об этом нам говорят наши родители. В то же время гораздо более опасные вещи – например езда на машине, социумом приветствуются.

Мое социальное окружение, и в первую очередь родители, приложили все усилия, чтобы усилить страх, который, как и в разобранном случае, не является адаптивной эмоцией. Меня научили бояться незнакомых людей и людей более высокого социального статуса, научили бояться работы и развлечений. Научили бояться побед и поражений.

Меня научили бояться сложных ситуаций и не научили справляться с ними.

Жалость к себе

Для животного жалость к себе – адекватная реакция на усталость. В случае если животное больше не может действовать, ему остановиться, замереть и спрятаться. Это – инстинкт самосохранения.

Человек дополнил животную жалость к себе, происходящую из крайней усталости, жалостью к себе, вызванной иллюзией усталости.

И сегодня для многих самым простым разрешением необычной ситуации является отказ от действия, опирающийся на нежелание прилагать усилие и выливающийся в жалость к самим себе.

В социальном обществе жалость к себе приобрела поистине катастрофические размеры, обретя социально важную завуалированную форму, например прикрываясь желанием стабильности. Но за всеми разговорами о стабильности, ясности и прозрачности стоит одна мысль "Не хочу действовать! "

Жалость к другим – проекция жалости к самому себе обратная сторона жалости к себе и жалея других, мы жалеем себя.

Чувство собственной важности

Каждый павиан мечтает стать вожаком стаи. Соответственно, каждый солдат мечтает стать генералом. Ведь быть генералом означает иметь доступ к тому, к чему обычный человек не имеет доступа. Это дает нужное и так ценимое многими признание окружающих.

Генералами становятся не все… Поэтому нужен механизм, позволяющий людям, которые не смогли стать успешными, не мучаться из-за этого. Позволяющий любому человеку, чего бы он реально ни достиг, все равно считать себя важным. Быть исключительным и важным – это то, что очень и очень нужно большинству людей

Любой солдат, до конца дней своих козыряющий генералам, все равно считает себя важным. Важность начинает приписываться тому, что реально достигнуто.

Чувство собственной важности /ЧСВ/ – это отождествление себя с конкретной функцией или ролью. Люди считают себя важными потому что (нужное подчеркнуть) они очень богаты/честны /умны/хорошо играют в футбол/хорошие родители и т. д.

Иногда кажется, что ЧСВ может приводить к очень хорошим результатам – ведь человек движимый ЧСВ все таки движется, а не стоит на месте. Но такой вариант проявляет себя достаточно редко.