Практическое пособие по охоте за счастьем

Прошла жизнь. Мимо прошла. Мимо вас прошла…

А все потому, что любим мы откладывать на завтра то, что лучше бы не откладывать ни на мгновенье. И откладываем, откладываем… В долгий ящик. Который называется гробом.

Ну а раз нам наша жизнь, по крайней мере нынешняя, не нужна, то чего мы обижаемся, что нами распоряжаются все кому не лень! Вначале родители, воспитатели, педагоги, потом – начальники, вторая половина.

Туда не ходи, так не сиди, об этом не говори, о том даже помыслить не смей, короче – стой, смирно, кругом, шагом марш… Или ремнем по попе, кулаком по морде, из института – со справкой, с работы – с волчьим билетом.

И даже на пенсии, когда уже никаких желаний, кроме как тихо полежать на кровати, и тогда находятся командиры.

– Вставай, бабуля, пошли в зоопарк. Вставай!..

И за рукав с кровати на пол тащит. Прибить бы его, но нельзя, внучок все-таки.

Ползет бабка с кровати, охает, глаза закатывает, а сама себя успокаивает:

– Ничего, недолго, скоро подрастет внук, сможет сам в зоопарк ходить. И тогда…

А что тогда?

Ничего тогда. Могила с червяками…

Что же нам никто не скажет – опомнись, не откладывай жизнь на потом, живи сейчас!

Да оттого, что вокруг точно такие же легкомысленные мечтатели, как мы сами…

Глава 3, объясняющая, почему в черных стаях не бывает белых ворон, или С кем поведешься, от того и почернеешь

Да, да, это я снова насчет окружения, насчет ваших друзей, приятелей, сослуживцев, соседей, которые «гимназиев не кончали». И, боюсь, вам не дадут.

Потому что будущее всецело зависит от настоящего – от этого вот двора, этих подружек, этой компании.

Да чё компания? Нормальная компания, не хуже других. И даже лучше других – бухаем не чаще шести раз в неделю, колемся, только когда выпить нет, не воруем, если есть на что колоться, не деремся, если деньги сами отдают, с каждым вторым не милуемся, только с третьим… Очень интеллигентная компания.

А это неважно. Неважно, что не пьете, не колетесь и не милуетесь. Даже если совсем не пьете и не колетесь. Важно, что общаетесь – болтаете, молчите, рассказываете анекдоты, заигрываете. Просто общение для биографии бывает не менее смертельно, чем ежедневные десять кубов героина внутривенно. А бывает и более!

Да ладно ты, кончай запугивать! Чё будет с того, что мы разок-другой встретимся, потусуемся с пацанами…

В том-то и дело, что ничего не будет. В вашей будущей жизни не будет.

Потому как – с кем поведешься, от того и наберешься. И тем и станешь.

Нужны примеры?

Пожалуйста.

Поступивший в военное училище – становится офицером. Получив в нагрузку к погонам армейскую психологию. В соответствии с пословицей: «Как надену портупею, так тупею и…» Нет, конечно, не тупею, но начинаю одевать окружающий мир в галифе и кирзовые сапоги и обращать внимание на чистоту подворотничков у знакомых барышень больше, чем даже на длину их ног.

И кто, скажите на милость, в том майоре-служаке сможет опознать своего разгильдяя-одноклассника?

Никто не сможет. Потому что одноклассник был рубаха-парень, а этот майор в кителе.

Соответственно, тот, кто отслужит десяток лет в милиции, превращается в лучшем случае – в мента. В худшем – в мусора. Со всеми вытекающими отсюда для преступников и домочадцев последствиями.

Не попал в милицию – попал на пять лет в колонию строгого режима неизбежно стал уголовником. По определению уголовником, то есть со своей походкой, языком, манерами, моралью, устремлениями.

Нет, я совершенно не хочу обидеть офицеров, милиционеров или заключенных, я лишь хочу на их примере показать, как окружение, в данном случае профессиональное, меняет человека. Хочешь ты того или не хочешь.

И даже если очень не хочешь…

Я тоже, попав в армию, хотел не материться. Ну так, из глупого, подросткового принципа. Вот, мол, не буду – и все. Остальные пусть, а я нет! Останусь такой красивой белой вороной в чернопогонной стае.

Нет, чувствую, не справляюсь, проскакивают матюшки один, другой, сто двадцать пятый… Видно, надо как-то по-другому.

Тогда я ввел правило, что если кто-нибудь услышит от меня нехорошее слово, то может подойти и дать мне щелбан. Охотники нашлись. Кому не захочется безнаказанно украсить лоб ближнего синяком.

Вот, значит, скажу я, например, про кого-нибудь из родственников, тут же подбегает ко мне мой приятель и – бац!

И снова – бац!

И снова…

До хорошо различимых шишек на лбу.

Вначале.

А потом…

Потом я матерюсь – они не слышат. Я матерюсь – и сам не слышу! Потому что это там, на гражданке, мат – нецензурная брань, а здесь, в армии, нормальный язык, ну типа как английский в Англии, без которого тебя не поймут и ты не поймешь. То есть тебе говорят – прошу тебя, поди вон туда и возьми, пожалуйста, вон ту штуку. А ты берешь совсем другую штуку и идешь совсем не туда.

В общем, пришлось мне тот язык изучить. По очень ускоренному курсу. Хотя не хотел. Хотя был уверен, что смогу не как все, что смогу сам по себе. Не вышло по себе, вышло – по их.

И всегда выходит. Со всеми.

Потому что человек, как ксерокс, копирует то, что видит. Только то, что видит. А чего не видит – того не может.

Ну не способен он вдруг, подобно графу Орлову, пройдя по вощеному паркету, присесть на софу, небрежно откинув полы фрака. Потому что не видел живых графов и не видел фраков, а видел только, как плюхается на дворовую скамейку Серый или Петруха. И, значит, садится, как они. И ходит, как они. И говорит, как они. И водку пьет, как они. Из горла.

А вот если бы он попал на великосветский раут, да не раз попал, а сто, тогда, конечно, стал бы копировать их высочеств. А кого еще?

Так что не надо испытывать иллюзий, не надо надеяться, что, живя в этом окружении, вы можете стать другим. Не можете. Можете только этим.

Что недооценивают многие юные особы, которые пока дружат с Колянами, но потом считают, что выйдут замуж за, скажем, англичанина и профессора естествознания.

Не получится за профессора. Да и просто за англичанина не получится. Потому что на первой же вечеринке вы по-свойски стукнете по голой спине какую-нибудь графиню, состроите глазки графу, расскажете очень веселый анекдот виконту и… первым же самолетом отправитесь домой. Так и не поняв, что произошло.

А произошло неизбежное – привычки, которые вторая натура, взяли верх.

– А чего она, как будто я ей за пазуху лягушку сунула! Ишь какая нежная! Я же не пнула ее – только похлопала! У нас все всех хлопают. И не так. И ладно бы по спине. Я же ничего такого… Я от всей души.