Ночь сурка. Остроэмоциональная история, психологический рассказ

Перед сменой всех строили у ленты. Делили на три группы: одна шла разгружать; вторая загружать; и третья – куда пошлют. Я встал не со своими ребятами, как прежде, а в первую группу. В отличие от загрузки, здесь не было наших, только корейцы. До этого было мнение, что разгружать машины легче, чем загружать. На деле оказалось не совсем так…

На разгрузке было сложнее, но тут не кричали, и играла музыка, а с музыкой легче жить. За ночь ты мог разгрузить около двадцать машин, загрузить – от силы фур семь. Разгрузка идет быстро, загрузка требует куда больше времени.

Впредь, при вопросе, служил ли, ответом будет – под Сеулом… Почтовые войска. Звание – почтовик-грузчик…

В ночи, когда мало машин, устраивали перерыв. Пауза. Разбудите меня в 2:20… Все сидели в офисе, будто за партами в школе. Перемена… Сейчас снова пойдем на уроки.

Когда корейцы что-то от меня требовали, говорили на своем, мне хотелось отвечать им в таком же ключе – на испанском. В общем, на нейтральном для нас языке, чужом для меня и для них. Логичнее все же было заговорить с корейцем на испанском, чем с русским – на корейском… Когда я не понимал, куда что нести или куда идти, хотелось спросить «quе? esto?»; когда были недовольны, в голове появлялось «lo siento»; но почти всегда, на все, что мне говорят, я соглашался, и продолжал делать неправильно. S?, s?…

…Луна за холмом…

На разгрузке меня подменил кореец. Пугала его быстрота. Второго подменил африканец. Он делал это еще быстрее… Такой картины мне было достаточно, чтобы почувствовать себя дохляком.

Чем меньше коробка, тем увесистее. Чем объемнее, тем легче. Чаще всего именно так.

Я не смотрел за временем, или смотрел очень редко, но время за мной смотрело всегда, за нами всеми… Мой вечный Надзиратель.

Работать тяжело. Еще сложнее отдыхать, смотреть, как работают остальные, выполняя работу за себя и тебя.

Хотелось работать. Ничего хуже ожидания нет. Предвкушение – другое дело.

Время работать и отдыхать…

Я вышел из кузова, на секунду взял блокнот – записать пару-тройку мыслей, пока отъезжала разгруженная фура. Не хотелось затерять мысли. Подошел кореец, ударил кулаком, ударил крепко – в лопатку, раз, другой, показал пальцем на другую машину, все ясно без слов. Отвечать я не мог. Если бы мог, я за себя не в ответе… На загрузке не бьют, могут максимум накричать, но здесь другие люди, другие правила.

И он прав. Мы все заслуживаем иногда, чтоб нас встряхнули. Он ударил, это помогло, я тут же запрыгнул в кузов, сам попросил подменить корейца, пусть отдохнет, я за него, нужно было угомонить просыпающуюся тревогу; пот градом, уже не чувствую тяжести, стекла очков в поту, выбрасываю их с глаз долой. Себя ничуть не жалко, так?

Сюда люди не приезжают просто так, просто так не приезжают работать по ночам. Это выбор отчаявшихся, покинувших свои надоевшие края. Нет, просто так сюда не приезжают.

Я слабый. И я приехал сюда это исправлять. В конце концов, мужик я или тряпка? Тряпочный мужик…

Боязно перечитывать собственные записи. Прочтите кто-нибудь за меня. Но, пожалуйста, не мне.

Один кореец в перерыве подошел и сказал, что не понимает, как я тут очутился. Говорит, мол, ты бы мог быть учителем английского, еще кем-то, но только не грузчиком. Думаю, многие не понимают, почему я здесь, я и сам не в курсе дела. Вообще, где бы я ни очутился, всегда удивляюсь, как я там очутился…

После тяжелых ящиков ходишь легким, как после езды на коньках.

Начальники только тем и занимаются, что ничем. А почему, по-вашему, все хотят ими стать? Позже мне довелось с боссом разгружать фуру, хотя обычно он только и делает, что следит за нами, и это напрягает. И он бил еще. По рукам; по лбу однажды дал со второго раза, первый раз я блокирнул его; бросался товаром в меня, пакетом маленьких надувных мячиков, это безобидно, но я видел его лицо, оно горело злостью. Какой уравновешенный, нормальный человек будет так психовать из-за картонных коробок? С другой стороны – стоит за свое дело… Я делал не все идеально, как назло попались безумно тяжелые коробки и мешки, не всегда получалось ровно бросать их на ленту. Но это не повод размахивать руками. Мне кажется, он меня проклинал, и, безусловно, бранил. Ему просто нравилось это, в жизни он наверняка никто, раз уж здесь находится, зато позволить может, понимаю его. Я нормально к этому относился. Только пусть бьет по чему угодно, кроме рук. Глупо бить по тому месту, которым еще предстоит работать всю ночь. Это больше всего злило, я игнорировал это, самое важное и неприятное в чужих странах – не затевать драку и не отвечать. Приходится терпеть. Правоту свою никогда не докажешь, особенно на чужой территории. Большие проблемы, огромный штраф – вот что ждет, если дашь ответ. Но после нескольких таких моментов мысли начали просыпаться, мысли беспокойные. Появлялась картинка в голове: еще раз он дотронется до меня, я молча выйду из фуры, буду ждать его, потому что он разозлится еще сильнее и подойдет ко мне, захочет подогреть кулаком не на шутку. Тут-то он и схлопочет. Первый удар я направлю, конечно же, в скулу, а когда он упадет, добавлю ногами, и буду бить, как вратарь футбольный мяч, пока меня не остановят его подопечные или его отключка. Такая картинка возникла в голове. В садике и школе и где бы то ни было, я слыл тем парнем, который всегда стоял за себя, и если что-то не нравилось – отвечал. Или спрашивал… Кореец не знает, какого зверя будит.