Готамерон. Том II. Право на сталь

Постепенно Дистенза стал наступать, отражая удар за ударом. Ему даже удалось опрокинуть дикарку, но миг триумфа омрачило появление Фергуса. Рослая фигура отделилась от камней неподалеку. Глядя на ополченца, целившегося в него из арбалета, Дистенза почувствовал металлический привкус на языке. Помимо крови, уже неделю упрямо продолжавшей сочиться откуда-то изнутри, там появился страх.

Девушка, заметив это, вновь перешла в нападение. Наконечник копья стал рассекать воздух у него перед лицом еще быстрее и едва не перебил оба глаза, когда он вновь отвлекся на стрелка. Крестьянка загораживала цель, но стоило ей отойти или ему сделать шаг в сторону, и эта пляска закончилась бы в один миг.

Фергус как будто прочитал его мысли и произнес:

– Анабель, отойди. У тебя был шанс.

Услышав это, Дистенза нахмурился. Значит, ржавая мразь и впрямь решила с ним поквитаться. Не сразу, но он ее вспомнил. В тот день, когда парни, по его приказу, исполосовали ей спину побегами волчьей крапивы, она пообещала найти на него управу. И вот теперь, по воле Нисмасса или просто случайно, судьба вновь свела его с подругой хозяйской дочери.

– Анабель, у нас нет… – начал было ополченец, но воинственные крики заставили его умолкнуть.

На террасе появились падальщики. Анабель сбежала, но Фергус стоял все там же, держа арбалет наготове. Тогда Дистенза притворился, что падает, нырнув за каменную кучу. Лежа в укрытии, он услышал рычание волков. Потом прозвучал грозный глас Брика, обещавшего лично прикончить ополченца. Несколько раз выстрелили лучники.

Собравшись с мыслями, он кое-как встал и направился к ним, изобразив хромоту. Наемники в эту минуту почему-то смотрели на него. Дистенза не сразу осознал, что объектом пристального внимания стало его лицо, напоминавшее размазанный по столу помидор.

– Капрал, ты цел? – спросил Мэлвин.

Брик порылся в мешке, достав деревянную бутылочку, и протянул ему. Дистенза залпом выпил зелье и потребовал еще одно. Нос приятно хрустнул, заняв прежнее место. Кожа на лбу затрещала и поползла, закрыв порез. Кровь с шипеньем стала испаряться. Вечная память тому алхимику, который изобрел эти зелья. Без них ему бы остаток жизни пришлось провести с лицом гоблина.

– Вижу, и ты успел с ней пободаться, – усмехнулся Брик.

– Девчонка не опаснее овцы, – пренебрежительно фыркнул он и, заметив, с каким подозрением смотрит единственный глаз Олафа на его бывшее укрытие, добавил: – Ниргал вас разорви! Да я б за милую душу снарядил их в последний путь, не будь здесь этих проклятых камней.

3-й месяц весны, 24 день, Тридвор

Лучи заходящего солнца согревали каменистую террасу, заваленную выбеленными костями. Сотни зверей и случайных путников встретили на ней свою погибель. Прислушник это знал, застыв на краю костяной поляны. В руках у него был самодельный топор с широким каменным лезвием. Тела четверых братьев лежали рядом. Он вновь остался один на севере, и мог рассчитывать только на себя.

Наблюдая за противником, прислушник крепче сжал рукоять топора. Впереди за еловой кроной его ждал великан. Еще шаг, и он оживет; бросится на него, как безмозглый мертвец, восставший из могилы. Юноша глубоко вздохнул и вышел на середину террасы. Каменный исполин накренился, словно собирался упасть, и перебросил вес массивного тулова на правую ногу. Уступ сотрясла тяжелая поступь. Две могучие руки раздвинули ветви.

Прислушник опустил топор и в недоумении посмотрел на врага. Лицо каменного колосса изменилось. Теперь там была аккуратная бородка, короткие волосы и впалые щеки.

– Мастер Виман? – прошептал он.

Да, перед ним стоял десятый аббат кеновии и верховный привелитель ордена нисмантов. Каменный человек в образе Вимана сделал еще шаг и по его телу побежали трещины.

– Запомни, твоя воля должна быть подкреплена магией, как воля рудокопа, дробящего твердый камень!

Треск и рокот нарастали. Фигура задрожала и поползла во все стороны, распадаясь на тысячи кусков. Солнце исчезло за горами, вонзив последний луч в грудь каменного человека. Фигура исполина завернулась в себя и лопнула. Юноша отшатнулся, закрывая лицо руками, но осколки как будто растворились в воздухе.

Вместо них навстречу ему с диким карканьем метнулась стая ворон.

***

Верф вскрикнул, схватившись за чью-то руку, а когда понял за что держится, вскрикнул еще раз. В желтоватом свете масляной лампы на него смотрел тощий прислушник. Опомнившись, Верф шумно вздохнул, собираясь откинуть шерстяное одеяло, но обнаружил, что оно лежит на полу. Вокруг был лишь мрак и серый камень. Остальные койки пустовали. Дверь в келью была открыта.

– Опять проспал, Верф? Молодец. Знаешь, с какой радостью я бы вручил тебе эту чертову лампу?

С этими словами лысый прислушник отошел в сторону и указал на выход. Верф сразу его узнал. Это был Мартин – брат-привратник, а по совместительству раздатчик пайков и любимый дегустатор мастера Януса. Нисманты всегда его хвалили, называя способным учеником. Главным его недостатком был крепкий сон, посему, в наказание, лампы по утрам брат Мартин принимал так же часто, как чаши с вином на винокурнях Януса.

– Вставай же! Ты не мешок с зерном. Мастера ждут.

Верф не сразу сообразил, чего от него хочет лысый прислушник. Он попытался переварить детали странного сна, который в последние дни менялся быстрее, чем погода в горах, потом вспомнил о стезе практика и соскочил с койки.

Расстегнув кушак с серебряной пряжкой, он схватил с самодельного столика рубаху и полуробу. Закинув обе перевязи за плечи, приладил их концы к тяжелой баске, попутно проверив на месте ли талисман. Символ дружбы уже пять лет был надежно зашит в левую перевязь, дожидаясь там своего часа.

Приведя себя в порядок, Верф снова затянул на талии проклятущий кушак, который прислушники должны были носить даже во сне. Тут его взор застопорился на кровати у дальней стены, где спал Дольф. Шустрый паренек давно встал. Наверняка еще и нужду успел справить.

– А Дольф уже…

– Уже, брат, уже! – мерзко огрызнулся Мартин. – Все давно ждут только тебя.

– Почему же он меня…

Тут Верф вспомнил о суеверии, и нервно рассмеялся, представляя, какой нисмант получится из Дольфа. Действительно, если ты, как старая бабка веришь, что сознание разбуженного человека не успеет вернуться в тело, то мантия практика тебе обеспечена. В семнадцать лет бойкий южанин мог стать кем угодно – шустрым гонцом, лучшим брадобреем и даже певуном в хоре, но только не мастером.

Затянув ремешки на сандалиях, Верф поспешил следом за Мартином. Вдвоем они поднялись по узкой лестнице во дворик-сад, окруженный колоннадой с черепичной крышей. Оказавшись на свежем воздухе, Верф понял, почему так хочет спать. Снаружи по-прежнему царила ночь. Луитгардская трапеза закончилась пять часов назад. Всенощную им разрешили не посещать. Верф помнил, как вернулся в келью с полным животом и тяжелыми мыслями. Там он долго лежал с закрытыми глазами, измышляя, что ждет его на посвящении и как мерзавец Рег будет их всех убивать. В итоге ему все-таки удалось задремать, но выспаться он так и не сумел.

Двигаясь по узкой дорожке меж грядок, Верф провел пальцами по листьям и смочил глаза росой. Над головой черной громадой нависали утесы. Еще выше белый свет дарили звезды и округлившаяся луна. Следуя за Мартином, он вошел в арочную галерею и снова спустились под землю. Вокруг потянулись узкие тоннели и пустые камеры. Подвальный коридор, соединявший дворик с кухонной пристройкой, вывел их к широкой лестнице, а оттуда во двор.

Верф не успел опомниться, как очутился в толпе людей. Вокруг собрались миряне; друзья и родственники тех новициев, которые приобщались к стезе практика. Несколько крестьян о чем-то живо переговаривались с коротышкой Валлом. С Регом перешептывался какой-то заспанный тип в кожаных доспехах. С громилой Кенредом пришла проститься мать. Рыжеволосый бастард Имарос стоял в сторонке один и, обхватив себя руками, смотрел на витражное окно базилики, наполненное серебристым светом. Остальных участников не было видно за спинами визитеров.

Тряхнув головой, Верф отогнал дрёму и направился к Дольфу. По пути он заметил Вертигуса и Торакса. Оба мастера стояли под открытым небом и, уткнув кулаки в бока, наблюдали за паствой. Еще дальше у ворот кеновии дежурил Тамадан. Седовласый проповедник прогуливался вдоль стены, сложив руки в безразмерные рукава мантии.

– Брат, скорее сюда! – замахал рукой темноволосый паренек. – Нас скоро позовут!

Дольф расположился в сторонке. Рядом с ним, прислонившись спиной к стене, стоял толстяк Уотт. Там же Верф заметил своего нового знакомого. Коренастый ополченец с треугольной бородкой сидел на мраморной скамье в обнимку с костылями. Призрев утреннюю прохладу, Бург носил только хлопковую рубаху и обрезанные кожаные штаны. Левая нога стража была обмотана конопляными повязками и зажата меж двух сосновых досок. После побега из подземелий ему сразу оказали помощь; отнесли в гостевой дом, где тот и провел следующие два дня, питаясь зельями и кашей.

Встав рядом с друзьями, Верф обратил внимание на еще одного провожатого. Рядом с Бургом сидела девочка в сером платьице, совсем еще маленькая. Белые пальчики ее левой руки, увенчанные разноцветными кольцами, почему-то лежали на бедре стража. Ему это показалось странным, так же как и волосы ребенка. Кто-то зачем-то покрасил их в светло-вишневый цвет.

– Вот и наступил наш день, – выдохнул Дольф, схватив его за плечи. – Не думал, что будет так страшно! Правда, не думал!

– Брат мой, страха не существует. Он у тебя в голове, – деловито произнес Уотт, поглаживая второй подбородок. – Ты боишься неизвестности, а это глупо, поскольку лишь Нисмасс ведает о том, что тебя ждет. Мастер Вистан на занятиях философией часто говорит, что мысли о грядущем мешают свершению дел в настоящем.

Насчет этого можно было и поспорить. Верф открыл рот, собираясь поделиться деталями недавнего сна, но Дольф его раскусил.

– Никаких баек про каменного мужика! – пригрозил ему пальцем паренек. – Я ими сыт по горло, как портовая девка, взявшая пятый раз подряд, прости господи.

Уотт отвесил Дольфу подзатыльник, указав пальцем на девочку. Паренек отвел взгляд и, скрестив руки на груди, прислонился к стене. Верф тоже посмотрел на юную спутницу Бурга. Он уже собирался подойти к ополченцу, но на глаза легла черная пелена.

Вздрогнув, Верф схватил шутника за руки, но грубый голос заставил его замереть:

– Угадай, кто?

Верф повернулся и обомлел. Он ожидал увидеть кого угодно, но только не госпожу воров. Да. Перед ним была Кассия. На бледном лице девушки играла улыбка. Облаченная в самое простое платье, которое могла себе позволить любая горожанка, она стояла рядом с арочным проходом, где все это время пряталась. Без лишних слов Верф заключил подругу в объятия, но вскоре вынужден был отпустить, поймав на себе ястребиный взор Торакса.

– Прости, что так долго не навещала, – прошептала Кассия, взяв его за руки. – Верф, я так рада, что с тобой все в порядке.

– Уж конечно с ним все в порядке, – буркнул Дольф, глядя куда-то в сторону. – Мы в самом безопасном месте на острове. Тут некого бояться, кроме толпы металлических чудовищ, армии скелетов и нисмантов, готовых запереть тебя с ними.