Турецкий. Цейтнот

– Тогда с тебя причитается… Я потом придумаю.

Ну нифигасе, какой меркантильный ребёнок растёт в моём роду.

***

Синельников и Даманская уехали около десяти вечера. Причём Ольга Владимировна очень тепло попрощавшись с Ликой, гораздо дольше прощалась со Светланой Викторовной. Мы с Синельниковым ждали окончания церемонии проводов, стоя возле их флайера и, глядя на внезапно приунывшего полковника, я поинтересовался:

– А чего грустим, Пётр Ильич?

– Кирилл Андреевич, вы хоть представляете, что меня ожидает в ближайшее время?

– Нет, Пётр Ильич.

– Каждодневные "праздники живота". Что-то я уже устал от гастрономических экспериментов Оленьки. Так хочется простой пюрешечки с котлеткой или пельмешков, ан нет. Чую, что с завтрашнего дня на мне будут проверяться все новые рецепты, которые Оля тут узнала.

– Ну так уж и все, – улыбнулся я.

– В том то и дело, что все, Кирилл Андреевич. И это меня не радует, – с грустью в голосе ответил Синельников и начал поднимать дверцу флайера, заметив, что к нам приближается его жена.

Проводив Синельниковых-Даманских, – кстати, надо бы узнать, что у них за беспредел с фамилиями, – мы с Ликой быстро переоделись и… покатушки, мать их.

Аэробайк нас уделал сразу, как только выехали на трассу Заря. Лика легко втопила за триста камэ в час, тут же оставив нашу компанию далеко позади. Мы ввосьмером ещё минут пятнадцать чего-то там пыжились, пытаясь её догнать, выжимая из своих железных коней всё, что только можно. Придорожные кусты и деревья мелькали в глазах с неимоверной частотой, превращаясь в пёструю ленту. Так мы и мчались, пока Ждан не начал потихоньку оттормаживаться, заставляя всю нашу компанию сделать то же самое. Вот что значит опыт, он за километр заметил припаркованный возле придорожной кафешки аэробайк. Не торопясь въехав на стоянку и спешившись, мы со Жданом вошли в здание, оставив остальных ребят на улице обсуждать наш позор.

Лика сидела за дальним столиком попивая кофе и, заметив нас, приветливо махнула рукой.

– Ну ты, мать, дала жару. Я теперь с отца не слезу, пока такой же не получу, – заявил Ждан, плюхнувшись на соседний стул, – Даже сессию на отлично сдам, если он потребует. Да что сессию, я универ закончу с отличием.

– Не советую, Юра, – задумчиво ответила Лика.

– Это ещё почему? – удивился Ждан, – Думаешь я тупой и не смогу сдать на отлично?

– Ты не тупой, просто этот летающий монстр хуже наркотика, ты перестаёшь чувствовать реальность. Я сумела остановиться только потому, что умею контролировать себя. Причём, с большим трудом смогла себя перебороть, а ты в первый же день разобьёшься насмерть, потому что твой дар огня тебе ничем не поможет. Воздушникам и водникам, которые себе пузыри могут делать, такая машинка ещё подойдёт; у них есть страховка на случай аварии, а вот остальным нет – поразбиваются нахрен.

– Эмм… Василевская, у тебя-то тоже не воздух и не вода.

– Вот поэтому, Третьяков, я на нём больше ездить и не буду.

Мы со Жданом вылупились на Лику во все глаза.

– Нам пора домой, милый, у тебя ещё дела на сегодня есть, – сказала та, поднимаясь из-за стола, – Отгонишь аэробайк? Я на твоём обратно поеду, а ты человек осторожный, знаю, что сильно гнать не будешь.

Я молча переглянулся со Жданом. Чёрт, да что же это такое с Ликой случилось?

***

– Присаживайтесь, Дмитрий Львович, – Император махнул рукой в сторону кресла.

– Благодарю, Ваше Императорское Величество, – Сутормин подошёл к креслу и аккуратно опустился на краешек.

– Вы подготовили доклад по Гишпанской провинции?

– Да, Ваше…

– Государь.

– Да, Государь, – расслабился Сутормин.

Все знали, что если Император просит называть его Государем, то он в добром расположении духа.

– Мне нужны оттуда дворяне. Срочно нужны. Обнищавшие рода, не имеющие земель, но жаждущие денег. А посему… Вы отправляетесь туда с инспекцией. Губернатор там… прямо говоря дерьмовый администратор, хотя и преданный патриот Империи. Вот и наведите там порядок.

– Почему именно я, Государь? – вскочил на ноги Сутормин, – У нас и тут дел невпроворот, у меня много заместителей.

– Вот пусть они вас тут и заместят, – подал голос Великий князь, всё это время молча стоявший у окна, – Времена смуты ещё не прошли, и объединённые силы обеих Служб и генерала Игошина пока зачистят столицу. Предстоит очень большая чистка, граф, и мы не можем рисковать. У вас осталось множество друзей-знакомых, которым вы пожелаете помочь, а также врагов, которых вы захотите под шумок убрать.

Намёк был более чем прозрачен. Сутормин скрипнул зубами от бессилия.

– Это как-то связано с Турчаниновым?

– Не забывайтесь, граф, – тихо проговорил князь Александр.

– Простите, Ваше Императорское Высочество, вырвалось, – тут же склонил голову Сутормин, повернувшись к Великому князю.

– Не смею вас больше задерживать, дорогой Дмитрий Львович, – сказал Император, вставая из-за стола, – Ваш выезд послезавтра.

***

Гримёр приехал около полуночи и сразу же приступил к делу.

– Раздевайся по пояс и ложись.

Я послушно выполнил его указание, и вот уже лежу на кровати, сложив руки на груди, а Лика села у меня в ногах.

– Готов, идальго?

– Я пока не идальго, а благодаря твоей неуёмной фантазии – катаец.

– Ну, ну, вот не надо тут поклёп возводить. Немного раскосые глаза и высокие скулы – такие нравятся девушкам. Правда же, Анжелика Мстиславовна? Вы же его за это и полюбили? – Гримёр явно стебался над нами.

– Врать не буду, Антон, за глаза, – рассмеялась Лика, – А есть возможность их оставить?

– Хмм… А вы хоть раз видели гишпанца с таким разрезом глаз? – Гримёр начал раскладывать свои инструменты на пододвинутый к кровати столик.

– Может он будет единственным?

– И последним? Его первый же аристократ назовёт бастардом и Кириллу придётся вызвать того на дуэль.

– Ну и убью, – подал я голос, – И когда таких дебилов наберётся человек сто, то все…