След Скорпиона
– Сегодня твоя очередь идти в наряд. Сможешь? – обратился ко мне Руслан, внимательно посматривая на мои уже зажившие ладони.
– Да, – ответил я.– Всё зажило и я в полном порядке.
– Тогда сегодня пойдёшь от нашего взвода именно ты.
– А куда? – спросил я. – Дневальным или в столовую?
– Это уже Раис решать будет.
– Понял.
«Хоть бы в столовую!». Подумал я. В столовой имелась возможность наесться до сыты, кроме этого, наряд жил по своему внутреннему расписанию, определяемому дежурным, и не привлекался ни на какие построения, хозработы и учения по строевой подготовки. После окончания хозработы, дождавшись своей очереди, мы одной общей шеренгой отправились в столовую.
Сегодняшний обед заполнился нам надолго. Старшина явно был не в духе, и мы сразу же почувствовали это на собственной шкуре.
– Курс садись! – скомандовал Раис, когда все заняли места за столами.
– Раздатчики приёма пищи встать! Приступить к раздаче пищи!
Сидевшие строго по середине курсанты встали и принялись суетливо раздавать ложки и кружки находившимся рядом за столом однополчанам.
– Раздатчики приёма пищи сесть! Приступить к приёму пищи!
Словно саранча мы накинулись на постный суп и синюю от недостатка масла перловку. Через несколько секунд Раис громко крикнул:
– Приятного аппетита!
В ответ раздалось обязательное:
– Взаимно!
Но старшина не унимался.
– Не слышу! – громко сказал он из-за своего столика, который стоял в углу зала. Раис обедал там вместе со своими двумя заместителями. Этот стол всегда накрывался с особой тщательностью.
– Не слышу! – ещё громче повторил Раис.
– Взаимно! – что есть мочи прокричал весь курс.
Эта перекличка продолжалась несколько раз, и вдруг Раис встал, демонстративно швырнув свою ложку на пол.
– Встать! Выходи строиться! – скомандовал он.
Мы покорно встали и, по пути хватая со стола куски чёрного хлеба и распихивая их по карманам, направились вереницей на выход.
– Сам-то, наверное, успел наесться! – недовольно перешёптывались некоторые.
– Да он каждый день, в столовой жрёт, пока мы на солнцепёке маршируем! И после отбоя набивает брюхо жареным мясом! – также шёпотом вторили им другие.
– Разговорчики в строю! – рявкнул Раис, подходя к центру плаца. – Курс, стройся!
Выстроившись «повзводно», мы стояли унылые и голодные тайком вытаскивая куски хлеба из карманов и давясь запихивали их в рот, стараясь сразу проглотить не прожёвывая, чтобы не навлечь гнев старшины.
– На сегодня обед отменяется! – громко объявил старшина. – И так теперь будет всегда, пока вы не научитесь громко и ясно отвечать на мои вопросы. Всем понятно?
В ответ раздалось унылое «Да!».
– Я не слышу! – повторил старшина.
– Да! – заорали мы.
– Курс! Разойдись! В общую колонну по три становись! Шагом марш!
После двух часов занятий по строевой подготовке был объявлен десятиминутный перерыв. Я первым подбежал к умывальнику, достал оставшуюся в моём кармане краюху хлеба и жадно откусив кусок, глотнул ледяной воды. Крестов стоял неподалёку и тоже жевал.
– Сегодня иду в наряд. – заметив его объявил я.
– А куда? В столовую? – поинтересовался Диман.
– Если бы! – мечтательно сказал я. – Пока ещё не знаю. Ты же видел, что людей всегда Раис распределяет.
– Ну да. – согласился Диман.
– Если буду в столовой, что-нибудь тебе пожрать ночью принесу.
– А хлеб с маслом и с сахаром принести сможешь? – спросил Диман и глаза его загорелись.
– Постараюсь! – не уверенно произнёс я.
– Хочешь с Лапаевым познакомлю? – неожиданно спросил Крестов.
– А кто это?
– Мы с ним в одном взводе. А ты уже с кем-нибудь познакомился?
– Только с Барласом, да ещё так с несколькими. – отмахнулся я.
– С Барласом? – недоумевал Диман. – Это с тем, с которым ты в башне дрался, и с которым вы чуть насмерть не разбились?
– Но в итоге-то мы теперь друзья! – парировал я. – Ладно, давай знакомь со своим Лопатовым.
– Не с Лопатовым, а Лапаевым. Идём!
Мы прошли мимо нескольких человек, стоявших небольшими группами на заднем дворе и подошли к парню, который стоял возле забора и с грустью взирал по ту сторону решёток на оживлённую улицу.
– Славка, знакомься! Это Андрюха! – представил нас Диман.
Лапаев повернул к нам свою поникшую голову с безумно грустными глазами и покорно протянул мне руку.
– Привет! – выдавил он из себя замогильным голосом.
«Да, мрачноватый субъект!» подумал я.
– Привет! – ответил я.
На долю секунды наши взгляды встретились. Его глаза были полны грусти, и было ощущение того, что он сейчас разрыдается. Да и вообще всем свои видом он напоминал мне Пьеро из детской сказки про «Буратино». Такой же унылый и меланхоличный, сутуловатый, с опущенными плечами и тихим жалобным голосом. Его волосы росли торчком, словно иголки у ёжика и это, безусловно придавало ему ещё более необычный вид.
– Ну, что делать-то будем? – спросил я.
Ответом на мои слова, прозвучал звучный голос Раиса:
– Стройся!
За несколько секунд мы сбились в общую трёх шеренговую «змейку» и бодро зашагали в направлении плаца.
***
Было около четырёх часов пополудни, когда было объявлено общее построение нашего курса. Командиры отделений подошли к Раису и протянули ему списки с фамилиями тех, кому суждено было сегодня идти в наряд. Раис стал зачитывать фамилии. Когда прозвучала моя, я вышел из строя и направился строевым шагом к группе из нескольких человек, уже стоявшей перед строем. Всего набралось двенадцать человек. Восемь должны были отправиться в столовую, остальные – дневальными по роте.
Раис подошёл к нам и стал распределять по своему усмотрению:
– Ты в эту сторону – дневальным пойдёшь. Следующий… давай тоже дневальным… А ты, амбал, в столовой пригодишься.
Подойдя ко мне, он осклабился во весь рот, демонстрируя россыпь цветных металлов и сплавов.
– Кравец- красавец! Залётчик ты наш… В столовую пойдёшь отрабатывать!
– Есть, товарищ старшина! – отрапортовал я, радуясь в душе. Когда распределение было окончено, Раис повернулся к нам лицом и громко напутствовал:
– Ровняйсь! Смирррно! А теперь шагом марш готовиться к наряду! Через полчаса построение здесь!
Радостные, что хотя бы на сутки нас ждёт избавление от муштры под палящим солнцем, хозработ и бесконечных ночных тревог, мы поспешили убраться с плаца подальше.
Первым делом я направился на задний двор, чтобы напиться вдоволь воды и умыться. Проходя мимо КПП, я обратил внимание на какое-то оживление возле ворот, видимо, к кому-то приехали родители. Поглазев несколько секунд, я махнул рукой и направился к нашему «водопою».
На обратном пути, проходя мимо гаража, я услышал странный звук. Я остановился и прислушался – ощущение было того, как будто, что-то хрустит. «Наверное сверчок какой-нибудь!» подумал я и продолжил движение. Неожиданно, под стоявшим в гараже УАЗиком, метнулась таинственная тень. Я медленно сел на корточки и украдкой посмотрел вниз. Прямо на меня, сверкая, вылупилась пара огромных глаз, словно как у лемура.
– Есть хочешь? – раздался голос обладателя лемурьих глаз.
– Хочу! – уверенно ответил я, наконец поняв кто это.
– Тогда залезай сюда, у меня печенье есть!
– А почему ты под машиной ешь? – удивился я, залезая под УАЗик.
– А что бы не налетели, как саранча. Кто-нибудь увидит – от печенья ничего не останется!
«Железная логика!» подумал я и с жадностью схватил пачку, которую протянул мне мой собеседник.
– Это к тебе родители приезжали? – спросил я.
– Да, а ты откуда знаешь?
– Я видел. Мимо проходил.
– Следил что-ли за мной?
– Ты Горкин? Лёха по моему? – поинтересовался я.
– Да. Откуда ты меня знаешь?
– Так… на построениях при перекличках все фамилии повторяют, поэтому и запомнил.
Это был Алекс Горкин или Лемур, как мы его прозвали позже.
Наевшись печений, он выудил из бесчисленных карманов своих брюк пачку сигарет и закурил.
– Что курим? – спросил я.
– «Marllboro». Будешь?
– Давай!
До этого «Marllboro» я пробовал всего один раз в жизни.
– Ну как?
– Класс! – ответил я с наслаждением затягиваясь. – А не заметят, что тебя нет в строю?
– Всё нормально. Замкомвзод в курсе.
– Отпустил что ли?
– Ну да. – вальяжно произнёс Горкин. – За две пачки сигарет. Всё в этой жизни покупается и продаётся!
Вид у него был очень важный и умный.
– А ты почему не в строю? – вопросил он.
– Сегодня иду в наряд. Нам дали полчаса свободного времени, ну типа, чтобы подготовились.
– В столовую?
– Да.
– А пожрать что-нибудь вечером сможешь достать?
«Ещё один!» подумал я вспоминая просьбу Крестова.
– Постараюсь, посмотрим на обстановку.
– Тс-с-с! – прошептал Горкин и указал пальцем в сторону.
Кто-то зашёл в гараж и направился в сторону УАЗика. Он был в высоких хромовых сапогах, которые скрипели при каждом шаге. Скорее всего, это был один из водителей, учащийся второго курса. Его курсантскую принадлежность выдавали штаны от «афганки». Офицеры такие не носили.
Обладатель хромовых сапог вплотную приблизился к УАЗику и открыл дверь. Мы затаили дыхание. Я отчётливо слышал, стук сердца Горкина, а он, скорее всего моего сердца.
«Идём, вылезем пока машина не тронулась!» попытался я донести до него мимикой. Но он отрицательно покачал головой, показывая всем своим видом, что не намерен двигаться.
Незнакомец, достал что-то из машины, захлопнул дверь и пошёл прочь из гаража. И в этот момент… Горкин чихнул. И сделал это так громко и раскатисто, что водитель от неожиданности выронил из рук какой-то предмет, завёрнутый в тряпку, который он достал из машины.
– Кто здесь!? – резко повернув голову, спросил он.
– Это мы… – с грустью смотря на Горкина ответил я и вылез на свет божий.
Горкин последовал моему примеру.
– А что под машиной делали?
– Печенье ели.
Услышав это, второкурсник долгое время раскатисто смеялся, а затем протянул руку:
– Самар.
Мы с Горкиным протянули ему свои конечности:
– Андрей.
– Алексей.
Самар стоял и смотрел на нас, всё ещё пытаясь подавить в себе, распирающий его смех. Казалось, что если бы он хотел, то разразился оглушительным громоподобным хохотом. Одет он был, в «афганку» цвета хаки, с её бесчисленными карманами по всей поверхности – прекрасная возможность рассовать в них всевозможные инструменты, особенно для человека, связанного с техникой. Лицо Самара излучало доброту, и я сразу проникся к нему расположением. Он был среднего роста, коренаст, широкоплеч, но не массивен. Выглядел он лет на двадцать пять. Довольно-таки престарелый возраст для курсанта второго курса, но задавать лишних вопросов я не хотел.
– Духи значит…
– Так точно! – подтвердил я.
В этот момент, осмелевший Горкин, открыл дверь УАЗика и заглянул внутрь.
– Хороший аппарат. Два ведущих моста, два рычага переключения. В карбюраторе жёсткий впрыск.
– А ты разбираешься в технике! – похвалил его Самар.
– Да, есть такое дело! – гордо подтвердил Горкин.
– Что, и ездить умеешь?
– А то? Хочешь, прокачу?
– Да нет. В другой раз! – рассмеялся Самар. – Для начала нужно рессору одну подтянуть, а то скрипит. Не ровен час сорвётся.
– Ну мы пошли!? – попрощался я.
– Да. Конечно. Идите. У вас, наверное, проверки каждые десять минут? Ещё заметят, что вас нет. У нас водителей отдельная казарма, возле второго КПП. Так что, будет время – заходите. Может быть, даже и прокатимся куда-нибудь.
«Похоже, что мне сегодня везёт на новых друзей!» подумал я, направляясь в сторону столовой.
– Эй! – окрикнул меня Горкин, который уже почти добежал до плаца. – Про жратву не забудь вечером!
Я махнул головой в знак согласия и продолжил свой путь.
Глава V. Наряд
В пол пятого, я стоял возле здания столовой, где уже толкалась кучка заступающих в наряд. Дверь в служебное помещение распахнулась, и к нам вышел коренастый, спортивного телосложения парень в новеньком зелёном камуфляже, расстёгнутом почти до пупка и в кепке с задвинутым назад козырьком. Круглое, похожее на блюдо лицо, с широкими скулами и глубоко посаженными зелёными глазами венчала копна русых, почти рыжих волос.
– Фаёз! – пронёсся шёпот среди заступающих в наряд курсантов.
Да, это действительно был он. Бессменный дежурный по столовой третьего курса. И хотя его сокурсники находились на каникулах, Фаёз был на своём боевом посту. Кроме Фаёза заступали ещё несколько человек, но Фаёз мог дежурить неделями и видимо ему это очень нравилось.
– Становись! – скомандовал Фаёз, спустившись с лестницы.
Мы, послушно, по пингвиньи, сбились в некое подобие строя.
– Ровняйсь! Смирррно! Правое плечо шагооом марш!
Обойдя здание с торца, мы встали в одну шеренгу с теневой стороны, возле большой тачки с полевой кухней.
– Вольно! Меня зовут Фаёз. – начал свою приветственную речь дежурный. – Вы заступите в наряд через полчаса и до этого момента должны будете принять все рабочие места у старого наряда. Наряд длится сутки до шести часов завтрашнего дня. Принимая рабочие места, особое внимание уделите чистоте. Что бы всё было вылизано и блестело, как у кота яйца. Что бы ни одной пылинки и соринки. Если что-то упустите, и примите рабочее место, с какими-то недочётами – на меня не обижайтесь, доделывать будете сами!
Ответом было гробовое молчание. Все прекрасно понимали, что ближайшие сутки будет трудно назвать самыми лучшими в нашей жизни.
– Всем всё понятно? – спросил Фаёз.
Мы обречённо протянули:
– Да-а-а…
– Если всё понятно – хорошо. Сейчас определимся, кто какие задачи будет выполнять.
И Фаёз медленно направился вдоль строя, пристально вглядываясь в лицо каждого.
– Ты и ты – будете в зале, накрывать на столы и убирать с них, ты – в хлеборезку. Ты – мясником будешь.
Указав на меня пальцем, дежурный бросил:
– Мойка!
Через пару минут все роли были распределены и Фаёз дал команду приступать к приёму наряда. Путёвку на мойку вместе со мной получил ещё один курсант. Я не знал, кто это, но помнил, что он был из первого взвода.
Фаёз распахнул дверь служебного помещения и скомандовал:
– За мной!
Мы последовали внутрь. Я сразу ощутил целый букет различных запахов от готовящегося бульона до вони прогнивших овощей и протухших яиц.
Проходя по длинному коридору, Фаёз периодически открывал двери подсобных помещений и указывал нам:
– Это хлеборезка! Кто у нас хлеборез? Давай, заходи! В овощерезку я кого назначил? Давайте оба сюда, принимайте чистоту!
В конце пути располагалась мойка. Это было достаточное большое помещение с плиточным полом, высоким потолком и стенами в кафеле с большими железными стеллажами для посуды. Прямо перед нами у стены располагались две большие металлические раковины. Перед каждой раковиной в стене было вырезано большое окно, для приёма и передачи лотков с посудой. Из помещения валил пар, было душно, как в бане, а на полу по щиколотку стояла вода. Возле каждой раковины, на перевёрнутых лотках, что бы не замочить ног, стояли мойщики, которые с унылым видом мыли подаваемую из окон посуду и складывали её в большие деревянные ящики, стоявшие прямо в воде на полу. «Живописная картина!» подумал я.
Мы недоуменно переглянулись с напарником.
– Ты первый раз в наряде? – спросил я.
– Да, а ты?
– Тоже.
– Весёлое местечко нам досталось!
– А то!
– Эй! – позвал я мойщиков.
Один из них повернулся к нам. Лицо его было красным от горячего пара, валившего из раковины, над которой он стоял.
– Мы новый наряд! – представился я. – Пришли на приём-передачу.
– Ну наконец-то! Сейчас, домоем посуду и сдадим! – был его ответ.
***
Через десять минут, я и Той, (так звали моего напарника) стояли у входа в мойку и наблюдали, как старый наряд, пытался избавиться от озера, образовавшегося в результате затора в канализации. Когда вода спала, очередь дошла до протирки полов. В этот момент заглянул Фаёз:
– Ну что, – спросил он нас с Тоем. – приняли наряд?
– Почти.
– А в чём дело?
– Они только что закончили. – ответил я и кивнул головой на вытиравших пол сокурсников.
Фаёз, не говоря не слова подскочил к мойщикам и наградил обоих пинками.
– Давайте быстрее, духи! Если через пять минут здесь не будет всё блестеть, на меня не обижайтесь!
Он вышел, многозначительно посмотрев на нас с Тоем, словно предупреждая, чтобы мы тоже не расслаблялись. После его ухода, повисла пауза. У меня было неприятное внутреннее ощущение того, что я явился причиной наказания своих же товарищей, но они молча доделали свою работу и вскоре приём-передача была закончена. Да мы уже особо и не придирались.
– Это для посуды. – указал нам Таир, на большие деревянные ящики в углу, обитые фанерой. – В эти ящики складываете уже чистую посуду, и дневальные потом приходят и забирают её. Если посуда после вашей мойки окажется грязной – получите по шее от дежурного, ну а если всё сложится особо неудачно, то и от дневальных тоже.
Это реплика не придала нам бодрости духа. Мгновение мы стояли и пялились на этого парня, невысокого роста, с большой головой и косящими глазами на выкате. Непонятного цвета волосы, спускающиеся редкими прядями и большие фаланги пальцев, придавали ему поразительное сходство со Смеголом, персонажем истории «Властелина колец».
– А сколько вообще посуды-то? – спросил его Той.
– Со всех курсов?
– Ну третьего же сейчас нет, значит только первый и второй.
– Ну я это и имел в виду. Около пятисот мисок, ложек и кружек. Короче всего по пятьсот.
Той даже присвистнул от удивления.
– Пятьсот? – переспросил он.
– Да, пятьсот на завтрак обед и ужин. Ничего, за сутки успеете всё помыть. – улыбнулся Таир.
***
Ужин по распорядку начинался в половине восьмого. До этого времени, мы с Тоем помогали в овощерезке. Небольшим помещением, заваленным всевозможными мешками с морковью, картошкой, капустой и репой заведовал весельчак Тоха. Когда мы зашли внутрь, он сидел на стуле, чистил картошку и напевал какую-то романтическую восточную мелодию.
– Проходите, дорогие! – обрадовался Тоха нашему появлению. – Вот, два стула, берите, садитесь! В углу ножи!
Работа спорилась. Тоха оказался жизнерадостным и общительным парнем. С ним было весело. Один только его внешний вид уже вызывал улыбку на лице. Казалось, что он никогда не говорит серьёзно. А только с иронией и сарказмом. Массивный длинный нос, напоминающий индюшечий и маленькие живые, глубоко посаженные бегающие глазки на вытянутом овальном лице придавали его внешности особый колорит. Казалось, что его глаза жили своей, абсолютно автономной от всего организма жизнью. Он мог говорить о каких-то серьёзных вещах, но вместе с тем, его глаза постоянно бегали, что-то выискивая, словно нарочно, сбивая собеседника с толку.
*
Около восьми часов вечера, мы наконец-то ощутили всю тяжесть работы на мойке. Дневальные собирали со столов посуду и несли нам в лотках. Мы выбрасывали содержимое лотков в раковины и старались очень быстро мыть и складывать посуду в стоявшие на стеллажах ящики, до поступления следующей партии. Слив канализации, расположенный практически в центре комнаты, достаточно быстро забивался, а вода всё прибывала и прибывала, превращая наше рабочее место в огромную глубокую лужу. Периодически, по очереди, приходилось чистить слив, уровень воды падал, но ненадолго, вода вновь начинала прибывать. Из-за отсутствия вытяжки, горячий пар, поднимавшийся с поверхности скопившейся воды, наполнял комнату, превращаясь в густой туман, в котором мы с Тоем даже не видели друг друга. Время от времени, я подскакивал, подтягивался на руках и высовывался по пояс через окно в зал, чтобы глотнуть чистого воздуха. Тем временем дневальные второго курса требовали, чтобы мыли их посуду в первую очередь и делали это очень быстро.
– Давайте духи, быстрее! – кричал маленький чернявый курсант с короткой стрижкой по имени Саид. А его напарник в этот момент пристально следил за нами, какую именно посуду мы моем. Они тщательно проверяли чистоту вымытой посуды и когда находили недостаточно чисто вымытую ложку или миску, вышвыривали их из лотка, со словами:
– Хорошенько вымой, так не пойдёт!
Иногда, одну и ту же посуду приходилось перемывать дважды, а то и трижды, так как каждый раз их что-либо не устраивало.
Наконец, по истечении несколько часов изнурительной работы, всё было вымыто и сложено в ящики. Вместе с дневальными мы пересчитали посуду, и убедившись, что после нашей мойки ничего не пропало, положили ящики в отдельные для каждой роты стальные шкафы и заперли их на замок.
Обессиленные, мы вышли из мойки, и с жадностью накинулись на нарезанные куски хлеба, стоявшие на подносе, в помещении для резки. Нам хватило всего лишь нескольких минут, что бы очистить лоток от всей хлебопекарной продукции. Нас, довольных и с набитыми животами Фаёз встретил в коридоре.
– В мойке всё закончили? – строго бросил он.
– Да! – ответили мы хором.
– Пойдём, посмотрим!
Проверив работу и удовлетворившись результатом, он сухо сказал:
– Для первого раза нормально.
Мы стояли с Тоем и переминались с ноги на ноги, в ожидании разрешения на законный отдых. Но вместо этого, прозвучало:
– Что встали? Бегом в зал! Сейчас полы драить будем!
Мы перелезли через окно мойки и очутились в зале. Следить за чистотой здесь были призваны два человека, но, по-видимому, они не справлялись с таким объёмом работы. Площадь была очень большой, зал разделялся на две большие секции, в которых могли одновременно принимать пищу два курса, и каждом помещении располагалось по 30 больших столов на десять человек, которые были выставлены рядами. Наряд, отвечающий за чистоту зала, успел к этому времени только помыть столы. Полы же были ужасно грязными и нуждались в тщательной уборке.
Фаёз приказал мне с Тоем набирать воду в большой двадцатилитровый бидон из-под молока, добавлять туда противопожарной пены, тащить его в зал и там выливать воду прямо на пол. Мы не считали, сколько раз мы опорожняли этот бидон, но в итоге уровень воды в зале составлял уже несколько сантиметров. Далее, нам четверым, было велено драить пол, собирая мыльную воду тряпками.
Закончили мы уже далеко за полночь. Пол блестел, столы и скамейки были расставлены по местам. Качаясь от усталости, я отправился к выходу, вслед за остальными. Но уже на пороге меня остановил голос Фаёза:
– Ты куда пошёл? Я ещё не отпускал. Шагом марш в овощерезку – там картошку привезли, на завтра чистить надо!
Почти весь наряд по столовой собрался в овощерезке. Сидели кто на чём придётся. Кто на стуле, кто на перевёрнутом ящике, а кто на куче картофельной шелухи. Были собраны все ножи с кухни.
– Быстрее закончите – быстрее пойдёте спать. На сегодня больше работы нет! – сказал Фаёз, захлопнул дверь и повернул ключ в замочной скважине.
Нас было много, но картошки было ещё больше, целых пять мешков. Чистили как могли, из последних сил, практически вырубая прямоугольные болванки из мякоти несколькими взмахами ножа. Около часа ночи дверь распахнулась и на пороге в сопровождении Фаёза появился дежурный офицер, который совершал обход территории.
– Это кто так чистит? – возмутился он указывая пальцем на гору практически одинаковых картофельных обрубков. – Вы дома также картошку чистите?
Он подошёл ближе, взял один картофельный обрубок в руку.
– Это что?! – заорал дежурный. Он поднёс картофелину к самому носу Фаёза.
– Ты видишь, что это? – повторил свой вопрос офицер.
Фаёз посмотрел на нас. Его взгляд не предвещал ничего хорошего.
– Разберёмся, товарищ дежурный! – был его лаконичный ответ.
– Через полчаса приду, проверю. Вся картошка должна быть почищена надлежащим образом. Если не успеете закончить – до утра будете драить плац зубными щётками. Понятно?
Раздалось унылое «Да!».
Фаёз, взяв под руку дежурного, удалился вместе с ним, о чём – то нашёптывая ему в ухо. Мы слышали лишь, как они расхохотались, когда захлопнулась дверь. Нам ничего не оставалось, как продолжать свою работу, но теперь мы старались очень тонко срезать кожуру.
Спустя десять минут дверь распахнулась вновь. Но теперь на пороге был уже один Фаёз. Он подошёл к нам, взял горсть очищенной картошки, и видимо удовлетворённый нашей работой, направился к двери.
– Давайте быстрее, время уже начало второго. И аккуратней чистите, а то опять придёт – проверит. А у меня для него водки уже не осталось! Всю выжрал, собака!
Наши с Фаёзом взгляды встретились. Я понимающе кивнул головой и принялся за работу.
Неожиданно за окном послышались звуки какого-то копошения. Я попытался вглядеться сквозь решётку в кромешную тьму. Ничего не было видно. Я продолжил свою работу.
