Город разбитой мечты

Криво нарезанная, даже на вид дешёвая, колбаса, солёные огурцы в трёхлитровой банке, зелень, неряшливо порубленная на деревянной доске и разлитая в щербатые чашки водка.

Денис украдкой, пока Витя чем-то гремел на кухне, понюхал водку и мысленно выругался: в нос шибануло сивушной вонью. Пить эту дрянь совершенно не хотелось, но другого ничего не было.

– Ну чё, по первой? – Из кухни появился Витёк, неся в закопчённой кастрюльке варёный шарами картофель.

– Запивка есть? – С сомнением покосился Денис на пыльный подоконник, где две бутылочные водки рядом с увядшим кустиком герани составляли безумный натюрморт.

– Да, конечно. – Засуетился товарищ. – Компота полная кладовка. Тебе какого? Вишнёвого, малинового, яблочного?

– Вишнёвого.

Денис, поддёрнув брючины, сел в продавленное, покрытое клетчатым пледом кресло. Мокасин он не снял, хотя ради приличия и сделал попытку, но Витёк замахал на него руками, словно испуганная курица крыльями:

– Так проходи, не убрано у меня.

– Давай, за встречу, что ли. – Денис отсалютовал товарищу чашкой.

Залпом выпив, он поспешно запил ядрёную горечь явно палёной водки приторно-сладким яблочным компотом: вишнёвого Витёк не нашёл.

С трудом отдышавшись, Денис вытер выступившие на глаза слёзы. Давненько он не пил такой отравы, прямо как в бурные студенческие годы. Он тогда, помнится, первые два курса славно покуролесил.

– Как ты? – Витёк, пристроившийся на раздолбанном диване, внимательно смотрел на Дениса.

Не ответив, Денис потянулся за сигаретами, вытянул одну из пачки, положил за ухо и поднялся.

– Пойдём на балкон подымим.

Витёк от его предложения, весь как-то сжался, побледнел и всплеснул руками.

– Да не, не надо, там всё захламлено. Здесь кури. Я сам тут дымлю.

– Ну хоть на площадку выйдем.

– Нет, не надо на площадку. – Витёк покосился на темнеющее окно и, встав, задёрнул шторы. – Соседи ругаются. – И твёрдо добавил: – Тут кури.

– Ну тут, так тут. – Денис пожал плечами и, достав сигарету из-за уха, закурил. – Ты хоть форточку открой, дышать ведь нечем будет.

– Открою, открою. – Витёк уже наливал вторую порцию.

Испугался он что ли, вяло, сквозь начинавшую обволакивать сознание алкогольную плёнку, подумал Денис.

– Так как ты? – Товарищ, разлив пойло по чашкам, раскурил «Беломор».

– Да как тебе сказать…

Денис хотел было радостно наврать про свою счастливую и удачную жизнь продвинутого IT-специалиста, но вдруг передумал и сказал как есть:

– Да херово, братуха, очень херово…

Он замолчал, жадно затягиваясь сладким дымом.

– Да? – удивлённо протянул Витёк. – А по тебе и не скажешь. Брюки вон какие, ботинки, часы дорогущие…

Денис покосился на золотой «Брегет», цепко охватывающий кожаными лапами ремешка его запястье.

– Ну, да, часы… – согласился он. – Хрен с ними, с часами. Ты лучше скажи, как тётя Лида поживает. Где она, кстати, на даче?

Витька, посмурнел и, отведя глаза, ответил.

– Умерла.

– Извини, – смутился Денис, – не знал.

– Да ладно, – махнул рукой Витёк, – она в мае ещё…

– Давай, тогда, – Денису стала невыносима эта тягостная пауза, и он схватил чашку, – выпьем, за упокой души хорошего человека и замечательной женщины – тёти Лиды. Пусть земля ей будет пухом.

Он замахнул водки, закашлялся, и, залив алкогольный огонь компотом, откинулся на спинку кресла. Водка эта, без сомнения, пойло то ещё, но по мозгам давала знатно. Денис чувствовал себя слегка поплывшим и на удивление расслабленным. Нервы, ещё вчера как перетянутые чьей-то нерадивой рукой и готовые лопнуть струны, наконец ослабили своё натяжение.

– Как жил? – Не отставал настырный Витёк. – Чем занимался? Мы с тётей Светой иногда пересекались, но она толком ничего не говорила.

Как жил, как жил? Что мог ему ответить Денис? Что после того события, начисто перечеркнувшего его счастливую жизнь, он чувствовал себя разбитым, преданным, раздавленным проехавшим по нему дорожным катком трагедии. Что сначала бухал, потом подсел на ханку, да так плотно, что еле слез. Что оклемавшись чуток, ушёл с головой в учёбу, а потом не пропускал ни одной юбки. Сначала мало-мальски похожих на Зосю, а потом, словно в отместку, кому – ей, себе, миру? Вообще всех подряд. Что был три раза женат. Что, не в силах усидеть на месте, колесил по стране. Создавал в одном городе бизнес, а выйдя на более-менее приличный доход, всё бросал и уезжал за тысячу километров и начинал всё сначала?

– Ну ладно, – как-то обижено произнёс Витёк, – не хочешь рассказывать, не надо. Давай тогда бахнем.

Он протягивал ему до краёв наполненную чашку. Денис хотел отказаться, перестала ему нравиться эта затея с посиделками старых друзей, палёной водкой и скверной закуской.

– За Зосю, – добавил Витёк.

Имя резануло по сердцу не хуже острого стеклянного осколка. Как она могла с ним так поступить? Ну как? И он, чтобы прогнать эту боль, выхватил чашку из рук Витька и, не раздумывая, отправил в рот её содержимое.

8

Я ткнулся носом Зосе под мышку. Мы лежали на её узкой кровати, тихо бормотал магнитофон на крышке стола, танцевали золотистые пылинки в солнечном луче, наискось падающем из-за неплотно притворённых штор. Зося лежала на кровати абсолютно нагая, закинув одну бесконечно красивую ногу на другую и задумчиво глядя куда-то поверх моей головы. Левая рука под головой, в правой стакан с полусладким красным. Я лизнул остро пахнущую сладкую кожу.

Она задумчиво погладила меня по голове.

– Сбегаешь за добавкой?

Я посмотрел на пустую бутылку, сиротливо притулившуюся под окном, идея мне не понравилась.

– Может, не надо?

– А что так? У нас весь вечер впереди и вся ночь. Родители только завтра вернутся.

– Мне не продадут, – попытался я найти причину, чтобы не ходить.

– Да ладно! Там Вика сегодня за прилавком, она всем, даже малолеткам, отгружает. – Зося допила вино и поставила стакан на пол.