Будь моей королевой

В ванной он привел себя в порядок и переоделся в темно-синий костюм, который Серафия повесила там для него. Вместе с нежно-голубой рубашкой и простым синим галстуком. Она убедила Габриэля, что это изысканно, но ему образ казался скучным. Его так и подмывало надеть носки вызывающей расцветки, но не тут-то было, для него уже предусмотрительно выложена пара темно-синих носков.

Когда он вернулся в салон, его отец вышел из спальни, а пилот объявлял начало снижения и скорую посадку в Дель-Соль, столице Алмы.

– Когда мы прилетим, тебя будет ждать пресса. Они распорядились насчет ковровой дорожки, а королевская стража будет охранять тебя от толпы. Они уже оцепили территорию и проверили всех участников. Твой пресс-секретарь, сеньор Вега, проинформировал всех о допустимых вопросах, так что все должно пройти гладко. Я хочу первой выйти из самолета и убедиться, что все в порядке, – объяснила Серафия. – Потом сеньор Монторо, и последним ты. Подожди, пока ковровая дорожка будет свободна. Не торопись, чтобы все желающие могли сделать фотоснимки.

Габриэль кивнул, внимая потоку инструкций, как делал всю прошедшую неделю. Серафия казалась неистощимым источником информации.

– Не забывай улыбаться. И махать рукой. Там должна быть просто пресса, поэтому нет необходимости приветствовать кого-то в толпе. Никаких речей, никаких интервью. Просто улыбаемся и машем.

Шасси самолета коснулось земли, и все вдруг стало реальным. Габриэль посмотрел в иллюминатор. Вдали, за аэропортом, он увидел огромные скалистые горы и утесы, которые вырастали на горизонте: серый камень перемежался с вечнозелеными растениями. Ближе к Дель-Соль – гора поменьше, на вершине которой древняя крепость. По всему склону белели здания с черепичными крышами.

Впереди Габриэля ждали ясное голубое небо, пальмы и пляжи. Его последняя поездка сюда с братом была деловой, так что он понятия не имел, какие в Алме пляжи, но молился, чтобы они оказались хотя бы наполовину такими же живописными, как в Майами. Он уже начинал тосковать по родине.

Самолет остановился, двигатели заглохли. Экипаж открыл дверь и выдвинул лестницу-трап. Серафия подхватила сумку и планшет.

– Улыбаемся и машем, – повторила она в последний раз, прежде чем спуститься вниз по трапу.

Минуту спустя за ней последовал Рафаэль, а затем настала очередь Габриэля. Его сердце бешено забилось, ему не хватало воздуха. Как только он вый дет из самолета, от его величества короля дона Габриэля Первого его будет отделять лишь коронация. Ужасающая перспектива, но он все равно заставил себя подняться из кресла.

Сделав глубокий вдох, Габриэль шагнул в дверной проем. На мгновение его ослепило солнце. Он остановился, чтобы привыкнуть к свету, – с улыбкой на лице и рукой, поднятой в знак приветствия. Медленно спустился по ступенькам, чтобы не оступиться и не произвести сразу же плохое впечатление. Ступив на землю, он оглядел толпу журналистов и фотографов: человек пятьдесят с камерами и видеоаппаратурой.

Слева и справа от трапа стояли два высоких господина в военных костюмах, похожих на тот, который Серафия недавно заказала специально для него. В дополнение к блестящим пуговицам и прочим металлическим украшениям у мужчин были наушники, кабели от которых уходили куда-то под воротники. До сих пор Габриэль особо не задумывался о личной безопасности.

Мужчины поклонились и после того, как Габриэль коротко кивнул им обоим, последовали за ним по ковровой дорожке на расстоянии двух шагов. В конце дорожки его ждали отец, Серафия и кто-то еще – вероятно, пресс-секретарь. Серафия слишком театрально улыбалась, напоминая о последнем напутствии: улыбаемся и машем.

Габриэль не дошел до них двух шагов, когда человек с видеокамерой бросился в его сторону и выкрикнул:

– Габриэль! Как вы относитесь к отречению брата? Вы знали, что его девушка ждет ребенка?

Дерзкий вопрос заставил Габриэля вздрогнуть.

– Рэйф сделал свой выбор. Я не виню его за такое решение.

Серафия говорила, что ему не придется отвечать на вопросы, но он был застигнут врасплох, да еще эта камера перед самым лицом.

– Так что насчет ребенка? – настаивал мужчина.

Габриэль чувствовал, как внутри его сработал некий защитный предохранитель, руки невольно сжались в кулаки.

– Я не знал, насколько серьезны его отношения с мисс Филдинг, но ребенок – их личное дело, и я настаиваю, чтобы их частную жизнь уважали.

– Вы уже выбрали королеву? – крикнул другой репортер, прежде чем Габриэль смог сделать еще один шаг. И тут он оказался словно под огнем, от которого было не спастись.

– Она будет из Алмы или из какой-нибудь европейской королевской семьи, для укрепления торговых отношений?

– У вас в Америке осталась любовница?

Габриэль почувствовал ком в горле. Он не знал, что отвечать на все эти вопросы, но был уверен, что улыбка исчезла с его губ.

– Пожалуйста! – выкрикнула Серафия, делая шаг перед ним и закрывая руками камеру. – Наш самолет приземлился в Дель-Соль всего лишь пять минут назад. Давайте сначала дадим дону Габриэлю возможность устроиться и, возможно, короноваться, прежде чем беспокоиться о линии наследования, хорошо?

Она взяла его за руку и потянула за собой по ковровой дорожке в здание терминала. Там служба безопасности быстро провела их через боковую дверь к черному внедорожнику с флажками Алмы по обе стороны капота.

Едва за ними закрылись дверцы, как автомобиль тронулся. В салоне было тихо. Габриэль был ошеломлен таким поворотом событий. Серафия напряженно сидела рядом с ним.

– Что, черт возьми, это было? – наконец прервал молчание Рафаэль.

– Я не знал… – Габриэль начал было оправдываться перед отцом, но понял, что тот сурово смотрит на Серафию.

– Ты сказала, что никаких вопросов не будет, – резко сказал Рафаэль. – Почему прессу не проинструктировали должным образом?

– Их предупреждали, – возразила она, распрямляя плечи. – Гектор заверил меня, что им было сказано: Габриэль не отвечает на вопросы. Но запретить задавать их – это подавление свободной прессы. Что журналистам ни говори, они все равно будут спрашивать, в надежде застать кого-то врасплох и получить ответ для скабрезного заголовка.

– Это неприемлемо.

Серафия вздохнула, сдерживая гнев:

– Я могу заверить вас, что мы с Гектором установим журналистов-нарушителей и проследим за тем, чтобы им ограничили привилегии.

– Нужно было предупредить Габриэля. Если ты знала, что пресса может приставать к нему с вопросами, его следовало лучше подготовить. Это твоя работа.

– Я его имидж-консультант, а не пресс-секретарь. Какая необходима подготовка, чтобы пройти по ковровой дорожке и помахать рукой? Как только мы приедем во дворец, предлагаю сразу же поговорить с Гектором. В будущем он должен лучше справляться с такого рода ситуациями. На этой неделе Габриэль еще не раз появится на публике. Мы не можем так рисковать снова. Мне жаль, что…

– Стоп, – оборвал ее Габриэль.

Чем больше она извинялась, тем сильнее он злился. Ей не за что было просить прощения.

– Ты ни в чем не виновата, Серафия. Я приношу извинения за суровый и недопустимый тон моего отца. Я должен был догадаться, что они набросятся на меня с такими вопросами. В следующий раз буду готов лучше. Конец дискуссии. Сейчас давайте устроимся и подготовимся к нашему следующему мероприятию.

Отец бросил на него недовольный взгляд. Он явно рассердился, что сын поставил его на место, баланс сил в их семье изменился. Как только они вышли из самолета, Габриэль стал главным. Они больше не в Майами, где отец управляет семьей железной рукой.

Теперь они в Алме, и Габриэль собирается стать королем. Его отец лишился шансов на престол, когда развелся с матерью Габриэля без аннуляции брака, так что ему лучше привыкнуть к новому положению вещей. Габриэль больше не непутевый средний сын, которого можно отчитывать или игнорировать.

Габриэль будет королем.

– Какая красота! – воскликнула Серафия, когда они вошли в главный зал дворца.

Королевская резиденция в Дель-Соль походила на гигантский дворец из песка – отсюда и название Эль-Кастильо-дель-Арена – и находилась на укрепленном валу с видом на залив. Раннее арабское влияние угадывалось в архитектуре – от арок до сложных мозаик. Внутренние дворики представляли собой сады – с фонтанами, пышными деревьями, и цветами, – где можно было укрыться от солнца.

Конечно, дворец уже утратил былое величие: персидские ковры растрепались на углах, обивка мебели истерлась и запачкалась. Семьдесят лет диктатуры не прошли бесследно, но дворец по-прежнему был грандиозен и говорил о былой славе. Реставрация не займет много времени.

Во время правления Тантаберры сюда допускались лишь несколько человек. Жаль. Просторные комнаты со сводчатыми потолками так и просили королевских приемов для элиты Алмы в полном составе.

Судя по выражению лица, Габриэль не был впечатлен. После инцидента в машине он оставался спокойным. Когда сеньор Монторо-старший отказался от экскурсии по дворцу и попросил проводить его в свою комнату, Серафия подумала, что Габриэль воспрянет духом, но этого не случилось. Он молча слушал, следуя за личным дворецким Эрнесто.

– Это частные покои короля, – сказал Эрнесто, открывая двойные двери в большой зал.

В центре стояла двуспальная кровать с массивным балдахином из красной ткани и множеством красных и золотых подушек, разбросанных по покрывалу. На стенах висели большие гобелены, каменный пол был покрыт марокканским ковром.