Забудь и вспомни

Эйдриенн собиралась произнести слова утешения, но вдруг страшный треск заставил ее забыть о потерянном кольце. Самолет задрожал и стал падать. Эйдриенн в отчаянии выглянула в иллюминатор. Они поднялись не очень высоко.

Она крепко вцепилась в ручки кресла и зажмурилась, не обращая внимания на крики и стоны вокруг. Бледный пилот вышел и объявил, что они совершают экстренную посадку.

Эйдриенн наклонилась вперед, уткнула лицо в колени. Больше она ничего не могла сделать.

Свет в салоне погас. Самолет накренился.

Теперь ей оставалось только молиться.

Глава 1

Четыре недели спустя

– Синтия!

Голос прорвался сквозь туман, прерывая столь необходимый ее телу сон. Хотелось попросить, чтобы голос шел прочь, что ей лучше, когда она спит и не чувствует боли, но голос требовал, чтобы она проснулась.

– Синтия, Уилл пришел.

Каждый раз, когда кто-то произносил это имя, в ее мозгу рождалось странное беспокойство, растерянность. Как будто бабочка садилась ей на плечо, но улетала прежде, чем она успевала ее рассмотреть.

– Может быть, мне прийти позже? Ей нужен отдых.

Низкий мужской голос подтолкнул ее к реальности. Так происходило каждый раз с тех пор, как она впервые услышала его.

– Нет, она просто дремлет. Врачи считают, что ей надо бодрствовать, разговаривать.

– Зачем? Она даже не знает, кто мы такие.

– Доктора говорят, что память может вернуться к ней в любую минуту. – Женский голос звучал так, словно его обладательнице было неприятно замечание мужчины. – Разговаривать с ней – лучшее, что мы можем сделать. Это не просто, я знаю, но нам надо пробовать. Синтия, милая, проснись. Пожалуйста.

Ее глаза открылись. Потребовалась еще минута, чтобы они стали видеть ясно. Сначала она разглядела лампы на потолке, потом лицо склонившейся над ней женщины средних лет. Кто это? Ей говорили, что женщина – ее мать, Полин Демпси. Очень печально, когда мозг отказывается узнавать ту, которая произвела вас на свет.

Сегодня Полин Демпси выглядит хорошо. Вероятно, она побывала в салоне красоты: седина исчезла, волосы подстрижены. У нее на шее шелковый шарф. Он подходит к синему брючному костюму и зеленым глазам.

Синтия хотела поправить шарф, но ее остановила перевязь, поддерживающая сломанную руку. Если шарф расположить немного по-другому, он станет выглядеть красивее. Почему эта мысль пришла ей в голову? Амнезия – странная вещь.

– Дорогая, Уилл пришел.

Тревога покинула ее, когда Полин нажала на кнопку и приподняла изголовье кровати. Синтия бессознательно пригладила волосы и поправила перевязь, чтобы тяжелой от гипса руке стало удобнее.

Приняв сидячее положение, она увидела Уилла. Он сидел на кровати. Ей сказали, что он – ее жених. Но, глядя на красивого хорошо одетого мужчину, она с трудом верила, что это так. У него были голубые глаза, однако она не знала, какого именно оттенка, потому что избегала смотреть ему в глаза, сама не зная причины. Может быть, из-за их холодности. Или из-за того, что он внимательно изучал ее.

Она не знала абсолютно ничего. Не знала даже, чего именно не знает, но за прошедшие несколько недель поняла, что жених ее недолюбливает. Он все время держался на расстоянии, смотрел на нее, нахмурив брови. Казалось, ему совершенно безразличны и ее состояние, и она сама. От этой мысли ей хотелось плакать, но она не решалась: при малейшем волнении ей давали успокоительное.

И она сосредоточила внимание на его одежде. Она заметила, что ей нравится смотреть, как люди комбинируют различные элементы своего туалета. Сегодня на нем был обычный темный костюм, синяя рубашка и галстук в ромбах. Он занимался изданием газеты и мог приходить только в обеденный перерыв или после работы, и то если не предвиделись деловые встречи. А у него было много деловых встреч.

Или он не хотел приходить и использовал их как предлог.

– Привет, Уилл, – проговорила она не слишком внятно.

Многочисленные операции на лице прошли успешно, но многое еще предстояло сделать. Ее передние зубы сломались. Ей вставили импланты, и, когда она произносила что-нибудь, ее голос звучал натужно и хрипло.

– Я вас оставлю, – сказала Полин. – Хотите, Уилл, я принесу вам кофе?

– Нет, спасибо.

Ее мать вышла, и они остались вдвоем в огромной палате для ВИП-пациентов. Ей сказали, что она – ВИП, потому что ее семья пару лет назад сделала большое пожертвование в пользу этой больницы.

– Как ты себя чувствуешь сегодня, Синтия?

Она точно не могла сказать и занялась анализом. Лицо еще болело, рука ныла, но в общем ей было не так плохо, как в тот день, когда она впервые пришла в себя. Она проделала большой путь за несколько недель.

– Сегодня терпимо. А ты как?

– Я в порядке. Много работы, как всегда.

– У тебя усталый вид. – Это была правда. Она заметила темные круги у него под глазами и морщинки в уголках глаз. – Ты спишь нормально?

Он пожал плечами:

– Не думаю. Это был напряженный месяц.

– Тебе нужно что-то вроде этого. – Она указала на таблетки, лежащие на столике. – Хочешь ты или нет, проспишь как убитый шестнадцать часов.

Уилл улыбнулся, и ей это понравилась. Этот мужчина излучал уверенность и сексуальность, которые не могла подавить даже стерильная больничная обстановка. И его смех, наверное, тоже очень сексуален.

– Еще бы, – ответил он, глядя на нее немного смущенно.

Она терялась, разговаривая с ним. Чем обходительнее она была, тем сильнее он упирался, словно не ждал от нее вежливости.

– У меня кое-что есть для тебя, – добавил Уилл.

От неожиданности она приподнялась:

– Серьезно?

Ей часто приносили подарки. Казалось, все цветы и воздушные шарики Манхэттена собрались в ее палате. Как-никак в авиакатастрофе выжили только трое, она в том числе.

Уилл достал из кармана маленькую бархатную коробочку:

– Мне позвонили из авиакомпании. Они разбирали обломки самолета и нашли вот это. Установили, что бриллиант приобрел я, и вернули его мне.

Он открыл коробочку. Там лежало кольцо с огромным бриллиантом. Сначала она решила, что это искусная подделка, но, приняв в расчет то, что ей стало известно о состоянии жениха, поняла, что это все-таки настоящий бриллиант. Потрясающе!

– Оно очень красивое.

Уилл нахмурился. Кажется, она сказала что-то не то.