Маска предательства

Дэн судорожно сглотнул.

– Ты считаешь, что кто-то их брал для того, чтобы информировать англичан еще до прибытия Джея?

– Да.

– И ты догадываешься, кто мог это сделать?

– Да.

– Кто же?

Тяжело вздохнув, Гамильтон приступил к тяжелому разговору:

– Ты помнишь наш разговор относительно Лэффи?

– Да, конечно, – насторожился Дэн.

– Ты о нем думал?

– Вообще-то да... Но какое это имеет отношение к Джею?

Гамильтон оставил его вопрос без ответа.

– Так каково твое мнение относительно моих подозрений в адрес Джорджа Холта?

Дэн недоумевал, какая может быть связь между Лэффи и более серьезным вопросом похищения документов.

– Вполне возможно, что Джордж – это и есть Лэффи. Твои доводы, что он виновен, вполне обоснованны и подтверждаются политическими симпатиями Джорджа. Но я все равно не верю, что Жаклин в этом участвует, – быстро добавил он, не обращая внимания на скептический взгляд Гамильтона. – Не только потому, что она мне небезразлична, Александр, но потому, что это бессмысленно. Холт обожает дочь. Он не стал бы подвергать ее опасности, отправляя ее одну из дома среди ночи, чтобы собирать информацию для его статей...

– А Жаклин выходит одна по ночам? – немедленно спросил Гамильтон. – Ты в этом уверен?

– Я ее видел, – неохотно ответил Дэн. – Но это не может служить достаточным обоснованием...

– Если только статьи Лэффи – часть дела Холта, – прервал его Гамильтон.

Дэн изумленно уставился на него.

– Что?..

– Ты помнишь тот день, после моего апрельского бала? – продолжал Гамильтон, стараясь оттянуть взрыв гнева со стороны Дэна, чтобы успеть изложить ему ход своих рассуждений. – Когда мы с тобой встретились у меня в кабинете, чтобы обсудить личность Лэффи? Тогда еще твой клерк прервал наш разговор. Он сказал, что Джорджу Холту нужно немедленно отправить в Англию срочную посылку. Я был озадачен... Нет, даже встревожен этим фактом, ведь ты сам описал мне его как человека очень организованного и строго придерживающегося установленного порядка. Но в тот момент я отмел эти подозрения как чрезмерные и необоснованные. Сейчас я уже не так в этом уверен. Потому что если в его посылке было нечто более серьезное, чем...

– Ты отдаешь себе отчет, в чем ты его обвиняешь? – тихо спросил Дэн.

– Я ни в чем его не обвиняю, у меня нет для этого доказательств. Я просто рассуждаю. Но выслушай меня до конца. Известно, что Холт тесно поддерживает республиканцев в их симпатиях к французам и революции. Что, если он считает, что срыв наших переговоров с англичанами подтолкнет нас к союзу с Францией? Он может воспринимать свои действия как патриотические, а не изменнические. – Он глубоко вздохнул. – Что приводит нас к Жаклин. Ты знаешь ее чувства к английской монархии... и к французской революции. Ты говоришь мне, что она совершает одна по ночам таинственные вылазки из дома. Не кажется ли тебе, что...

– Нет, не кажется! – Дэн вскочил на ноги.

Но Гамильтон был готов к его реакции.

– Так или иначе, Дэн, но мы должны быть уверены.

За время отсутствия Дэна Гамильтон тщательно рассмотрел этот вопрос и пришел к выводу, что существует единственный способ убедиться в невиновности или виновности Холта... Дэн должен расследовать его деятельность, используя свои отношения с Жаклин, чтобы раскрыть правду. Поскольку он проводит с Жаклин много времени, этот план был легко выполнимым, но с одним существенным изъяном. Если Жаклин участвовала в измене своей стране, ее разоблачение должно было глубоко ранить Дэна.

Однако другого выхода не было, и Гамильтон подавил возникшее ощущение вины перед Дэном. Да, Дэн был его другом, но ни его чувства к Жаклин, ни дружеские отношения Гамильтона с Дэном не могли помешать министру прежде всего заботиться о национальных интересах.

– Я точно знаю, что ты надумал, – холодно сказал Дэн. – Я на это не пойду.

– У тебя нет выбора, мой друг. – Взгляд Гамильтона выражал глубочайшее сочувствие.

Дэн стукнул кулаком по стене:

– Черт побери! Она никогда бы такого не сделала!

– Тогда куда же она ходит по ночам?

– Она любит свою страну.

– А ты любишь се.

Дэн прерывисто вздохнул.

– Да, люблю.

Гамильтон положил руку на плечо другу.

– Мне очень жаль, Дэн. Больше, чем кто-либо другой, я надеюсь, что ошибаюсь.

– Но думаешь, что ты прав.

– Да...

Повисла гнетущая пауза.

– Ну, ты все сказал, – наконец промолвил Дэн. – А теперь мне нужно побыть одному.

– Хорошо. – Гамильтон чувствовал себя вконец опустошенным. Он направился к выходу, но в дверях задержался. – Завтра я весь день буду у себя в кабинете.

Затем он ушел, оставив Дэна наедине с его мыслями.

Джеки смотрела в зеркало на свое измученное лицо. До того как в ее жизнь ворвался Дэн Уэстбрук, она жила так просто и спокойно. А теперь все пошло кувырком.

Она стала расчесывать спутанные волосы, чувствуя волнение, которое ее не отпускало, и проклинала Дэна. Почему он заставляет ее чувствовать себя беспомощным листиком, подчиняющимся могучему порыву ветра? Почему она не в состоянии его забыть?

Но он прав... Она не может не думать о нем.

Отложив в сторону щетку для волос, Джеки посмотрела на свое тело, скрытое ночной рубашкой, как будто видела его впервые. Она, которая считала себя такой отважной и независимой, оказалась просто глупым ребенком. Пока в руках Дэна не стала женщиной.

Но ее поведение оставалось по-детски глупым. Потому что она бежала от нежности, которую видела в его глазах... даже больше, чем от тех бурных чувств, которые он в ней вызывал.