Старый апрель. Сборник стихотворений
…Осяду на листьях травы Уитмена.
***
Глаз не держит
слезу старика,
пьющего молодое вино.
***
Левый башмак
остался в старом году.
Festina lente.
***
Что каркаешь, чёрная?
Знаю, что зима,
что холодно.
***
Закурюсь пылью за стадом,
осяду на листьях травы Уитмена.
Когда много, мне ничего не надо,
малое не беспокоит меня.
Когда уже нету шанса остаться,
сбиты копыта, и опадают перья,
выходишь вперёд и становишься первых первым,
раздвигая пространство.
***
Бог сотворил человека.
Человек бога.
Великая тайна.
***
Пустые кресла.
На одном – трубка и пепел.
Сейчас художник вернётся.
***
Мир пришёл ко мне
так поздно, что я
не успел его разглядеть.
***
Во мне бурлит
энергия
затухающего костерка.
***
На ночь закрываю двери.
А то проснусь –
а меня нет.
***
Через миллиард лет
у берущих вырастут
ещё две руки,
у дающих –
крылья.
***
И журавль до хвоста намок,
и синицу задуло ветром.
Заверни меня в Свиток Мёртвых
на сотом метре.
***
В моих стихах
война заканчивается,
не начинаясь.
***
Сугробы
дотянулись до окон.
Рождественский день.
***
Рождество.
Сбирайтесь в стадо,
овечки-человечки.
***
Радуюсь
радости
Бытия.
***
Большие сиськи
опрокидывают
моё сознание.
***
И боги старые ставили в примеры
глухих Бетховенов,
слепых Гомеров.
И бес играл на скрипке Страдивари.
И на базаре солнцем торговали.
***
Сижу на берегу.
Куриный глаз
рассказывает о море.
***
Голубой сад
в озере
тихой воды.
***
Таким добром,
как человек,
не разбрасываются.
***
Де Сад
признался нам
в наших пороках.
***
Что-то штопаешь
в углу комнаты.
Огонь в камине.
***
После жаркой постели
женщину можно ставить
в цветочную вазу.
***
Рука Страдивари – скрипка.
Движение руки –
мелодия.
***
Разгонись ручьём в овраге.
Светом задержись на туче.
День был. Быстро на бумаге
сделай лучше!
ОСЕНЬ
Изгибы голых яблоневых тел.
Сухие стрелы поздних иммортелей.
И порох в чашах мака отсырел.
И гуси пролетели.
ОТТЕПЕЛЬ
Кусками ваты снег сползает с крыш.
Немного солнца в хвором небе лишь.
***
Спокойно пройду мимо памятников,
раскину палатку, забью колышки,
замешаю цемент на яичном желтке
и буду терпеливо ждать, пока
голова с постамента не прорастёт
сквозь брезентовую крышу.
***
Москва не приняла,
плевала на Москву,
её подарки, подлость, милость.
Как пыль из тряпки, выбила тоску.
В Елабуге под потолком забилась.
И удавилась. Словно удивилась.
***
Сугроб истекает
хрустальной водой.
Жмурится синица.
***
Молекула швабры
состоит из
атомов швабры.
***
Эти расплавленные
формулы физиков,
Подсолнухи Ван Гога.
***
У камина
снится лето.
Майка, шорты, босиком.
***
Для кого ещё
запах земляники,
запах нарцисса?
***
Знаю знание.
Знание знает меня.
Сознание.
***
Всемогущий.
Значит, можешь
и не мочь?
***
Иные стихи
для будущих
пониманий.
***
Читаю.
Восторгаюсь.
Я не пишу стихи.
***
Зажал ноздрю,
река течёт обратно.
–Господь, люблю
творить!
Господь:
–И ладно…
То атомом творил,
то автоматом.
То нежным ай-лю-ли,
то матом.
–До божьих дотянусь,
до гениталий!
Господь:
–Не далее.
***
Кефиру налила,
насыпала крошек печенья.
***
Хотел стать человеком и макак
до визга, Дарвина ученья.
Но – никак.
***
Сырая земля
отогревается в лёгких.
Кашляет о себе.
***
Красные звёзды
сверлят ночь
миллиардами лет.
***
Достоевский
с мешком на голове
увидел звёзды.
ЗЕМЛИ УЛЫБКА
Паганини с макароньими пальцами.
По с ручным вороном.
Ван Гог с солнечным ветром.
***
Сколько стоит поэт,
если читатели оставляют
его книги в вагонах метро
с сотенными закладками?
***
Кто поливает их,
высаженных
в цветочные горшки Вселенной?
***
Когда останется место,
где ты сидел,
стол, за которым
ты писал,
следы на полу,
где ты беспрерывно
ходил из угла в угол,
углекислота, затерявшаяся
в голубых глубинах неба, –
кто-то скажет: «Был».
Кто-то скажет: «Не был…».
***
Это он,
отпускающий восторженный матерок
в морозный солнечный день.
Опрометчиво обещавший вернуться,
до сих пор не вернулся,
умирать на остров.
Он, которому аплодировали
восставшие из красного пламени.
Который вдрючивал
серебряные строчки в уши
афроамериканских студентов.
Подавившийся куриной косточкой
так и не свёл счёты
с Господом Богом.
Это он,
после Нобелевской попойки
блюющий над унитазом
и мычащий на амальгаму
реального зеркала.
Глазами опроставшейся Богородицы
провожающий уходящего
умирать Симеона.
Запоздалой старческой смелостью
склоняющий мою фамилию.
Покинутый всеми на свете
любовницами и
жующий перья
обоссанной подушки
в холодном номере гостиницы,
напоминающем тёплую детскую.
Посвятивший наждаком обдирающие
нутро и мозги строки
выплюнувшей его
из высоких снегов стране.
Ах ты бля…
***
Годы жизни Сатаны
бесконечно делятся на
годы смерти Христа.
***
Он заставил произнести
свою невыговариваемую фамилию
каждого пользователя Земли.
***
Я всегда был первым,
когда всегда был
вторым.
***
Начинаю там,
где заканчивается
сознание.
ФОРМУЛА БОГА
И отделил
свет от ночи.
Человека от слова.
***
Вороны Ван Гога
улетают в будущее
искусство.
***
Он так боялся жизни,
что решил сойти с ума
перед смертью.
***
На «Тайной вечере»
ищем Иуду.
Иуда уже в нас.
***
Первые звёзды.
Басё
на вечерней тропе.
***
Микеланджело
сотворил человека.
Модильяни – чувство в нём.
***
Не время уходит.
Сознание уходит
на время.
МИКЕЛАНДЖЕЛО. СВЕТ ИСТИНЫ
Мы без тебя –
ком грязи,
нега лени,
короткая строка стихотворения.
Ты красотою вскрыл
слепых глаза.
Но, Боже, как
бессмертие сказать?
***
Горы мышц
не годятся для грешников,
великий Мике.
***
Я знаю
одну Венеру –
кисти Боттичелли.
ТАЙНАЯ ВЕЧЕРЯ
Во все столетья
он с ним рядом встал.
Сидящий третьим
слева от Христа.
***
Улыбка Джоконды
снимает страх
перед жизнью и смертью.
***
Первую,
осторожную улыбку,
явила Джоконда.
***
Мне скажут,
что это – шедевр.
И я буду думать.
Мне скажут,
что это – говно.
И я буду думать.
А потом
пошлю их всех.
И буду думать.
***
Караваджо
тоже Микеланджело.
Но Караваджо.
ПРОГУЛКА С ЕЛЕНОЙ БЕССОНОВОЙ
Опомнишься утром
какого-то хрена, какого-то мая
и смотришь, смотришь в себя,
всматриваешься будто:
–Маска, я тебя знаю!
Живу да живу
кто его знает сколько.
Сократ говорит: «Дежавю».
Де Сад говорит: «Ломка».
Высокий у граждан вкус,
как газ над сектором Газа.
Вижу Салон Искусств,
сидя на унитазе.
Или пойти погулять
с поэтом Извековым?
Только где ж его взять,
этого человека?
Вытаптываешь слог
с которой и Бог не был.
Смотришь на потолок
и видишь – небо.
***
Всё повторяется в итоге.
Май. Вечер. Небо. Солнце гуннов.
Иди, переставляя ноги,
сначала медную, потом чугунную.
***
Тогда будет так,
когда будет
ну совсем не так.
***
Если каждый день смотреть
на Джоконду, то через месяц
она будет смотреть на тебя.
***
Слепой Гомер читает фуги Баха.
Икар ещё парит,
ест яблоко Парис,
рожает дюжину троянцев Андромаха.
Дант спорит с Босхом о страстей накале.
Мальцу читают на ночь миф о Каине.
Фидель в Евросоюзе, Путин в НАТО,
США – надцатый, провинциальный штат Канады.
Фамилию меняет Писистрат.
Грузину граждане страны – сестра и брат.
Эйнштейна всунули в Малевича квадрат.
На диком полюсе цветёт календула,
распался атом света на молекулы.
В раю едят картошку. Между тем
Варавву распинают на кресте.
Иуда улыбается из петли.
Но третьи петухи ещё не пели.
Жива подпольщиков святая паства,
Бог третьих петухов пришил на Пасху.
***
А читатели уже
разбавляют стихотворения спирт
водой своего воображения.
***
Не знаю, где
заканчивается перевод
и начинается оригинал.
Кончается свет
и начинается день.
Не знаю где.
***
Встретимся там.
Не бужу Господа
по мелочам.
***
А на остатки энергии
после Бытия
Бог сотворил человека.
ГЕНИЙ
Мы понимаем это,
когда становимся предметами
работ Микеланджело.
Т.Г. ШЕВЧЕНКО. ПОСЛЕ МЕНЯ
Там где ветер тише зари
и в реке небесные зори,
чайки плачут «memento mori»
и слепые поют кобзари.
Там где швыдкие кони в степи,
мысль светла и воля не спит,
кормит грудью младенца Мадонна.
И где пашни кровь горяча,
и заржавлена сталь меча,
и поэта не помнят…
***
Под красным или флагом сучьим
берут и тюрьмы и дворцы
не справедливости творцы –
жлобы, фанатики и случай.
СМЕРТЬ ОЛИГАРХА.
Где? Как?
И почему умер,
а не убили?
***
Мокреть и сырость.
По дорожкам передвигается
зимний мусор.
***
Иду, красивый, двадцатигодний.
Не подвластный ни пуле, ни бабе,
ни плевку господнему.
БОГ
У зверей – сильный.
У птиц – мудрый.
У людей – распятый.
КОНЕЦ ФЕВРАЛЯ
Пятки бродяги
выплёскивают солнце
из мокрой колеи дороги.
***
Во всяком случае, не я
метил эрогенные места
на твоём грешном теле.
***
Сижу у о чём-то
бормочущей старушки.
Щурюсь на солнце.
***
Привет, Ли Бо!
Ду Фу, привет!
Живите ещё 3000 лет!
***
Четыре круга ада
в четырёх стихах
Семёна Гудзенка.
***
Измеряю мир,
не шагами, а
желанием измерять.
РАЗГОВОР
Как пчёлы Осипа,
черны его уста.
Как Иудея, вековая рана.
–Что истина? –
пытал Пилат Христа.
И тот ответил римлянину:
–Тайна.
***
Паспорт, мобилка,
проездной билет, ширинка застёгнута,
понедельник, заспанное утро,
засранное небо снегом,
в вагоне раздолбанном
только и радостны тот и та,
закрученные в спираль света.
Эти двое, выпавшие из социума
в мир, где
горький шоколад сладкий.
Останавливается остановка,
и приходит солнце,
наш портной, пошивающий нам
свободное платье.
***
Принимаю, что дано,
Господи, тобой, ни в коем
не нарушу сон твой разе,
быть бы живу, не до жиру,
разны мы, похожи разве,
только твой формат пошире,
ты – нектар, а я – говно.
Разрывайся – всё одно,
чёрно-белое, земное,
у меня своё кино.
***
Дано:
Дант, ад.
Просим:
тёплое лето, золотую осень.
И немного дождей.
МАГДАЛИНА. ВСТРЕЧА
В решительный впадая транс
и перед Господом рыдая,
она сказала: «Я Вас знаю,
но только вижу в первый раз».
***
Иду
по широкой дороге.
Все ушли.
***
Человек в майке
опустился в лужу
и живёт.
В СЕЛЕ
Та, что темна своим древним именем,
разбудит утро глазами синими.
–Знаешь, милая, за окнами-ставнями
снег семь дней стоит нерастаянный.
Я дорог пророк, ты любви пророчица,
мы уже прочли сто лет одиночества.
Мы давно забили на земные заповеди,
на «сходи-принеси» говоришь: «Сам иди».
Мы уже сто лет как уже не болеем
и живём сверх срока, как вождь в мавзолее.
Мы по Гуглу на пару смотрим фильмы разные,
или «С лёгким паром» или что подсказывают.
А когда метель закрывает ставни,
зажигаем свечи или в снах летаем.
***
Божий мир не заметит потери.
Вошёл в одни,
пропал в другие двери.
***
Стучат, как будильник, стальные колёса.
Дома придорожные, ели, берёзы.
Куда-то спешат все, стремятся куда-то,
попутчики: девушки, негры, солдаты.
А есть настроение общее если,
то могут исполнить народную песню.
Проносится мимо краса заоконная,
шумит не по делу братва подмосковная.
Ждут верно дружки и невеста на месте.
Случайно пырнут самодельной стамеской.
***
Научился говорить с улыбкой
о женщине, о смерти, о попытке
не говорить.
ОФЕЛИЯ. МОНОЛОГ
Ваш ум способен этот, господа,
понять, принять, услышать иногда?
Рапира – взгляд, слог – обнажённый меч,
распалась и течёт свободно речь.
В какой светильник обратился ум –
бред, ужас, помыслов тайфун!
Изящество, образчик образца
принц Дании – до самого конца.
Что потеряла я и что нашла
в орущих бездною его колоколах?
***
Но чья это светлая тень человека
восходит по окнам, карнизам, балконам,
без палки и с запахом крепкого рома,
качаясь слегка, но отнюдь не калека,
и давит звонок 27-й квартиры
снарядом разбитого дома номер 4?
***
Снова светит солнце Фета.
Остальное – фиолетово.
***
–Расскажи страшилку, мама.
–Жили-были Коба, Мао…
***
День будет жарким. А пока
сижу, пускаю облака,
за ними белкою по древу
сигает мысль. Я вижу деву
в горсти зелёной ивняка.
Кот без ошейника пришёл,
о ногу трётся. Хорошо
просматриваю дали мира,
Руслан на велике с Людмилой
поехал в город. Что ещё
так привлекло моё вниманье? –
большой замок на женской бане,
плывущая аллеей Анна
с глазами кисти Модильяна
и бёдрами крутого ямба.
***
Какую боль переносила на
чашечках веков какая сила?
Узнаешь ли оставленного сына,
когда вернёшься, блудная страна?
НЕ ПРЕДСТАВЛЯЮ
Старым Пушкина,
Батюшкова в психушке,
без привета Фета,
бухим Мандельштама,
Маяковского без мамы,
Карамзина без Лизы,
шестидесятника без
соцреализма.
***
Макнёт в лазурь королевскую слово
и хаос разгладит мягкою кистью.
И мы будем в обморок падать в Сикстинской
и свет различать под иконой Рублёва.
***
А тем, кому хорошо,
мы ничего сказать не можем (Гессе).
А те, кому это сказано,
знают это.
А тем, которые не видят,
и не надо понимать этого.
***
Воздушная пара стариков
в уголке коридора клиники.
К кому?
***
Рассветает.
Воскресают
падшие ангелы.
***
Раз мгновенье, два мгновенья.
Жизнь – счастливая шиза.
Кто спасибо скажет за
день божественно осенний?
***
Стихи анатома Бенна
не повлияли на
работу морга.
***
Посыпались шестидесятые,
иной эпохою распятые,
песком иллюзий, пылью строек,
стихами радостными воя,
не помня смерти мировой.
***
Природа, забери своё,
мы всё-таки не вышли рожей
и бытие на бытиё
сменили, как стихи на прозу.
Зачем нам, господи, твоё –
сад, ангелы, хуё-муё?
Мы с той, что выкашляла грудь,
ругаясь, живы как-нибудь.
ОРГАННОЕ
Чистит ноздри – выдох, вдох.
То ли Бах. То ли Бог.
***
Пчела цветок,
как Розанова слово,
сосёт.
***
Державин походя дерзил,
с личины смахивая пыли.
Дурнея из последних сил,
ещё стихи словами были.
СТАРОСТЬ БЕЗ ГЕНИЯ
Никто его не замечал,
седой арап на побегушках.
Как выразительно молчал!
Как гордо представлялся: «Пушкин!».
***
Это уже тепло.
Распятые тени тел
под ногами.
***
Соловей
отгоняет меломанов
от своего гнезда.
***
Натюрморт намазан:
лето, жара, ж/д вокзал,
лиц намокшие вазы.
***
Наливай, женщина!
Во всех учебниках
я умираю от старости.
***
Стоит вода, и вспоминает камень.
Рука легла на старый клавесин.
Она спасёт и дважды воскресит!
Не бойтесь трогать музыку руками.
Как пчёлы Осипа, больны слова.
Где взять любви, чтобы растаять лето?
Фальшивят кисти, врут поэты.
И только музыка жива.
***
Ничего вчера.
Ничего сегодня.
Потом ничего.
***
Седой барабанщик, шумит на планете сияющий дождь.
Резная ресниц и деревьев зелёная дрожь.
И ты, просыпаясь, берёшь это горькое чувство «живёшь»
к себе на колени, на руки, на губы и просто жуёшь.
По крышам, по стенам, по окнам заспанным сплошь
в лучистые лужи стекает вчерашняя ложь.
И ты, просыпаясь, опять это горькое чудо берёшь
к себе на колени, на руки, на губы и просто живёшь.
***
После концерта.
Прохладный вечер.
Застрелиться под музыку (Дост.)
***
Прошли столетия первого страха
на земле и прощения на небеси.
И Бог призвал Микеланджело и Баха,
и женщину – переворачивать ноты и
тесто месить.
***
Топ-топ, мы идём
с подругой в топ-шоп.
Мальчики, не приставайте к нам.
ПОМИДОРЫ
Ты знаешь, конечно,
кому обломится доллар.
Из твоего дерьма
выползут рано в мае
радостной зеленью помидоры.
В лучшем случае, капнет в щель
заросшей воронки пара дождинок,
домой пошлют полушинель
и чужого размера ботинок.
В лучшем случае сбросят
посмертно медальку за храбрость
(а ты землю дрочил носом
разбитым, как швабра).
На утра пленэре или
прям к олигарха кровати
будут: Кровавая Мэри
и яйца,
жаренные в томате.
***
От бессильных строчек
освобождаюсь
хер. вмешательством.
МЁРТВЫЕ
Мёртвые понимают
не возражая.
Уважаем мёртвых.
Мёртвые присутствуют
отсутствуя.
Терпим мёртвых.
Мёртвые любят
не насилуя.
Любим мёртвых.
***
В погребок по
каменным ступенькам.
Там вино фараонов.
***
Апрель. Бог снова дал весну.
Плывёт земля. И тишину
терзают почки.
И снится женщина. И точка.
***
Ван Гог застрелился в поле.
В замке умирал Рильке.
В винной радуге – По.
***
От земли до Христа
вертикальная
часть Креста.
***
Разбросаны по шторе, по стене
обрывки мыслей и полутеней.
На дне зрачков сиятельная охра,
свет от дождя, от счастья платье – сохли.
Собрало лето в капли красных роз
копчёных пчёл, сереброшёрстных коз.
И две Вселенные неуловимой ртути,
в ладонях разбегались груди.
Родное «бай», английское «пока»
распятьем поднималось в облака,
не обтирая губ от молока.
***
Обращение вина в губы.
Обращение камней в хлебы.
Дня в субботу.
***
Хороший слог.
Только не дорезанный
до вен стиха.
***
–Здрасть. – Здрасть. –
(Моя свояченица,
жадненькая красавица).
***
Вынес букашку
на солнечный двор.
–Поживи день.
***
Жили-были:
Мережковский, Гиппиус
и хрен с ними.
***
У китайца мир в кулаке.
Философия в кроне
комнатного деревца.
***
Идиотичность идеала.
Мерзость материализма.
***
За первой строчкой,
за второй –
растерянный автор.
***
Идёт с бёдрами,
ударное, безударное…
Все ударные.
***
Предпринимательство –
как последнее
презрение к человеку.
***
Красивое слово
«афросюнэ»
оказалось – «безумие».
***
Снаряд взошёл
в день, в солнце, в пыль.
И весь от ужаса завыл.
***
До синего вечера город розов,
квадратное небо и рост кирпича.
ударное, безударное…
Все ударные.
***
До синего вечера город розов,
квадратное небо и рост кирпича.
И заполняешь пространство морозом,
который крепчал.
***
Я знаю, почему ты
стала стервой.
Ты знаешь почему я
бросил пить и курить.
Дорогая,
я отпускаю тебя
на все четыре угла комнаты.
Не более.
Отпусти меня
на все четыре стопы стиха.
Не далее.
***
Хотелось быть уже не падалью,
любить и пить, есть до отвала.
И под ногами площадь падала
и не вставала.
***
Я с вами не согласен.
Я даже с собой не согласен.
Я даже не согласен быть «не согласен».
***
Безысходный тик.
Идёт дождь
из прошлого дня.
***
Пройдёт война,
накатит мир,
весной простужен.
Тяжеловесен Гомера миф,
Шекспир нам скушен.
Перекричим: «Отдай Христа
с Иудой новым!»
Чхал паровоз на голый зад
Льва Н. Толстого.
Тень не натянешь на плетень.
Во всяком разе
безобразен ваш древний день,
наш – безобразен.
ЧТО?
Что думает
моё сознание
о моём сознании?
Что думает
моя правая нога
о моей левой ноге?
Что?
дума-
ет?
***
Вся наша маета
всегда меньше расстояния
от звезды к звезде.
***
А кому нечего
было терять,
теряли Христа.
***
Онанизмом не грешу,
про евреев не пишу.
Золотой вселенной шум
на верёвочке сушу,
на конце ножа ношу
философию ушу.
***
Ссыт в глаза
и говорит, что –
божья роса.
***
Нашинкую сказочного в быль,
подмешаю горечи в любовь.
Было? Будет? Вытянусь я по
всей дороге половецкой в пыль.
***
Дом приподнялся,
чтобы глянуть, какая
сука стреляет.
***
Сушат подушки.
Тихо испаряются
старческие сны.
Сравнения
Тронь строчку, будто в первый раз,
как ноту трогал дивный Брамс.
Как сглаживал земли октаэдр
мечом и славой Александр.
Как поцелуем в ночь поста
апостол проверял Христа.
Так бездны бесконечный ад
кругами метил мрачный Дант.
Так третьей и девятой, слушай! –
ван Людвиг отворяет уши.
Так с нас живых, бес или бог,
сдирает кистью кожу Босх.
***
Утро. Дача. Сад. Сортир.
Вышел в поле богатырь.
–Есть ли в мире кто живой?
Утро. Поле. Ветра вой.
***
Я не знаю, дальше как.
Всё, захлопнется доска.
Без сознания. Тоска.
***
Самое интересное –
после смерти.
Я не спешу.
ПРИШЛА
Пришла,
живёт.
Как сон в день.
За одним
второй день,
чик-чик…
Ей-
богу,
всё хорошо.
***
Тащит воз солому
по небесному своду.
Возница – Басё.
***
Пророк открыл нам,
как распят
каждый из нас.
ДОСТОЕВСКИЙ
ВО ЧТО
Поверить бы
во что-нибудь.
Хоть в созвездие Рака.
