Бродящему

Когда

Холод проницает одежду

и первые дни года.

Мёртвые пробуждаются.

1 ян 2018

***

Уходит позёмка,

оставляя светлую радость

на дороге.

***

Ты красива,

я сильный.

Наш бог растёт мудрым.

А. Белый:

Глаза

перед собой

дико выпучив,

хитрая ласковость

в нос вороний

вмонтирована.

***

Разваленная Украина,

как недостроенное

государство Платона.

Убогая,

как страна

без поэта.

***

Дождик Верлена,

распутица Рембо.

Ночь Фета.

***

Не то плохо,

что уходишь.

Плохо, что возвращаешься.

***

Когда

много знаешь,

много хочешь.

***

Не знающий

куда идти –

бог.

***

Останется тело,

куст красный, сад белый.

Экое дело.

***

Январь, утро.

Туман, скрытый туманом.

Дорога на ощупь.

***

Высек мастер из камня

подобие своё.

И онемел. Оно заговорило.

***

Подслушал, как поёт.

Подсмотрел, как волнуется.

Родила сына и дочь.

***

Но и не просто, боже,

(как-никак творение всё же),

тело моё разрушив,

вернуть душу.

***

И то, что неизвестно вам,

не видано и не подслушано,

нас бухало по головам

и ложью заползало в уши.

Жизнь вышла из окопа. Для

жизни человеческой и личной.

И солнца ждёт обмытая земля.

И чистая свеча зажжённой спички.

***

Жена каждый день

рассказывает о

жизни на земле.

***

Селенье. Девочка Рахиль.

В пыли лоснящееся стадо.

Легенда? Сказка? Миф ли? Быль?

Хмель золотого винограда?

Январь все форточки продул.

Я жив и этим белым светом.

Оглядываясь на июль,

не будешь летом.

***

Болотце, лес, коряги тут и там,

берлоги волчьи, норы лисьи.

Нечеловеческая суета.

Всё тёмные места

и в паутинах мысли.

***

Осторожно,

ощупывая землю,

падает первый.

Перспектива

А в глазах-порезах миндалинах –

Модильяни.

А из кубиков сшитых лицо –

Пикассо.

А в прекрасном до неприличия –

Микеланджело и Да Винчи.

***

В старом зеркале

уходящий старик

спиной ко мне.

***

Меня, как бога,

не читают.

Не знает никто.

***

Не знает нога,

что она нога.

Идёт себе.

***

Не оспариваю

у смерти её право

на рождение.

Канон

Хозяйка:

–3 руб. 20 коп.

за 1 кг.

Художник:

–Перспектива

света.

Учитель Чжуан:

–Бесконечность

конечного.

***

Ты во всём права,

дорогая.

Когда молчишь.

***

Вечность – замкнутый круг,

в котором и мы маемся,

друг.

Сократ:

И смерть прекрасна.

Если она не входит

в дом твой без стука.

***

На самом деле

никто, никогда, ни от кого

не может спрятаться.

***

Даже на бессмертное

смотрю

с улыбкой.

***

Растущие стебли гороха

обезвреживают

минное поле.

***

Молящийся не замечает,

что разговаривает с собой,

когда разговаривает с богом.

***

Имя

гражданина –

человек.

***

Не теряй себя

в обществе.

Будь общественной личностью.

Не теряй себя

и в мире.

Будь мировой душой.

***

Но другу

не рассказывай о своих

слабостях.

***

Я ещё поброжу по улицам,

поговорю с прохожими,

посмотрю на женщин,

перечитаю Платона, Плотина и других

Лао и Джуанов,

послушаю ещё раз Ли Бо, Верлена,

напишу пару трёхстиший

да что-нибудь в русскую рифму,

и уже потом буду готов, Господи,

возвратиться, чтобы узнать

что-либо ещё, не земное,

но так же захватывающее дух и

до рёбер сдирающее бледную кожу.

Цветаева

Вот мои стихи,

боли печать.

Вот вам радости.

До сосновой доски

буду кричать,

буду цвести.

***

Как Цветаева в крике

тишины искала.

Как Ахматова в тишине

крика.

***

Пересадили зимний сад,

звезду и ёлку,

в заасфальтированный зад

посёлка.

Нетерпеливо пьёт народ,

сжигает свечи.

И смотрит глубоко вперёд,

конечно.

***

Ушли за гору пастухи,

в иные дали.

И тридцать третьи петухи

кричали.

Давно не плодоносит сад.

И у реки,

вопрос задав, ученики

спят.

***

Валенки надел,

тепло, крематорий!

Шуршу по комнате.

***

Тебе по жизни места нет

и ни хрена не будет лучше.

Когда и только ты поэт,

а не поэт когда по случаю.

***

У меня есть

удивительная возможность:

говорить о себе,

вернее, говорить себя.

Почему я должен писать

о чём-то другом?

Вам будет даже интересно,

как я пью пиво

или влюбляюсь в женщину,

просто иду по улице.

И когда вы прочитаете меня,

увидите и себя.

Пейте на здоровье.

***

Осторожные люди живут в Манхаттане,

Берлине, Лозанне.

Я запрягаю тройку

в широкие сани,

гружённые снегом,

и отправляюсь в далёкие страны

рассыпать это белое чудо.

Посмотрите, люди:

оно ярко-холодное,

оно бело-горячее,

оно просто прекрасное.

Снимите меховую защиту,

трогайте это чудо руками,

глазами, языками.

Вы отморозили пальцы?

Нет, вы отморозили душу,

которая перестала быть осторожной,

искусственной и подозрительной.

Она восстановила клетки организма,

которые лепили человека человеком –

светлые, тёплые, тихие.

Подталкивайте мою повозку.

***

Пишу себе, позволяя читать иным,

сказал Жюль Ренар, включая в Дневник сны.

И не жалко, поскольку там

человеческая всё суета.

***

Ты в каракуле, как лягушонка в карете.

Что загрустила, моя му-му?

Воспоминанием о лете

не погуби зиму.

***

Вечер, рву

событиями дня.

Сегодня – кровью.

***

Жизнь через стихи

или стихи через жизнь –

всё одно – несу.

***

Есть

эстетика

взгляда.

***

Пролетая над гнездом кукушки, –

не поселиться ли в этом лесу? –

подумал я.

Дурная бесконечность

Человек сотворил бога.

Бог сотворил человека.

Кто сотворил сотворение?

***

Замечаю:

говорю сам с собой?

или собой говорит с сам?

***

Склероз господний,

деградация материи –

есть становление человека.

***

Рассмеялась женщина,

вышибла мысли.

Смотрю пустой головой.

***

Я выбрал ту,

что хотела,

но молчала.

***

Тень,

говорящая, что есть

день.

***

Каждой молитвой

я унижаю тебя

до меня.

***

Открытая Сократа

чистая любовь

к юноше.

В лесу

Без ветки я не вижу леса,

так, бурое пятно в глазу.

В оправе линзы на носу

сверхчувственного интереса

рассеивают леса тьму.

И холодно от содроганья

внимать неявному тому

сознанию, что вне сознанья.

***

Сидел бог

в тишине.

И стал тишиной.

***

Выговорила

слово птица на

верхушке клёна.

***

Перевожу с

восклицательного

на вопросительное.

***

Спит милая в моей постели,

спят ангелы, уснула ночь,

и все коровы почернели

я продолжаю мир толочь.

День, ночь и мы

под небесами.

И кто-то мыслит

нашими глазами.

Проснулся Атман или бог,

не собранный и не посеянный.

И в никуда у праздных ног

течёт серебряное время.

Смотрел задумчиво в окно,

и проходили мимо медленно

Онегин, Герман, Годунов,

приятели и современники.

И поцелуй из чёрных уст

и сладкая на сердце рана.

И воскрешал, как Иисус.

И убивал, как Гаутама.

Как морда сапога обросшая,

лежит пригорок, ничего хорошего,

синь, лень, маятника маета,

я сплю четыре года там.

Сначала набирал разгон

снаряд, порыв Буонаротти.

Потом упал и всё подряд

он испортил.

***

Смертный

как может знать

о бессмертии?

Упанишада

В начале был конец.

Кто не поймёт это,

тот это поймёт.

***

Выпив сому,

наслаждайся, а не:

«Где взял?»

***

Дай, бог,

литру духа –

внутри сухо.

***

Хочется в небо, в человека,

и на зелёную травинку,

и под кошку под забором.

***

Я жил.

Теперь жизнь замирает во мне.

Теперь я смотрю.

***

Ио-Бах!

Четыре года по городу,

по моей голове.

Закипела вода,

очнулся чайник,

оставленный на бегу.

Дождь, ветер, град.

На пепел крыши

не садятся голуби.

***

Тихий березняк

с глазами

Рублёва.

***

Слава героям!

Хай, хай –

откликается время.

***

Китайский можжевельник.

Зелёный перст, растущий

в синее небо.

***

Лес, река, поле, небо,

за ними –

всё.

Я не я

Я смотрю в ваши глаза

вчера или завтра.

Я слушаю ваши слова

здесь или там.

Я вращаю звёзды,

Луну и Солнце,

забывая о времени.

Я просто я,

которое потерялось в я.

***

Скоро я буду тобой.

Ни выпить с кем,

ни поговорить.

***

В подвалах парализованные старики,

за партами седые дети,

деревья цветут без листьев.

***

Просыпаюсь с новой верой.

В зависимости от того,

с какой стороны восходит солнце.

***

Улыбаюсь дню.

Когда я ничего не знаю,

я знаю всё.

***

Вникаю в Радхакришну,

рассудка б не лишиться.

Или лишиться.

***

Второй раз

не переживу, Господи,

пошли куда подальше.

***

Когда меня

не спрашивают,

я знаю всё.

***

Голый февраль.

Пара сорок

на верхушке дерева.

***

Каждый день

инъекция жизни,

прививка смерти.

***

Жую травинку.

Мир

не сунешь в карман.

***

Пальцы на клавишах.

Осень Вивальди.

Листокрушение.

***

Иду вдоль стены,

которая жизнь без конца.

Стучу палкой по дороге.

***

Качу глаза за

загребной лопатой

по свежему снегу.

***

Сначала нужно стать.

И уже потом

кем-то стать.

Будда

Шумят листья смоквы,

пробуждается Будда.

Будит путь.

А мы не будем

страдать бессмертно,

сказал Будда.

Восемь правильных шагов –

и ты в лодке

Будды.

–Ну, как же –

всё будет, а меня

не будет, Будда?

–Будем

просто быть, –

Будда.

Наливает Господь

нирвану:

–Будем, Будда.

Как пьяный Будда,

уходит день в ночь

в поисках света.

***

Старик на пенсии,

море тоскует,

рыба волнуется.

***

Дерево, река, дорога.

Дым над хижиной Басё.

Вот и всё.

***

Поклевала,

сидит нахохлившись.

Философия зимы.

***

У гения – день.

У бездаря –

этапы творчества.

***

Старик ловит

большую рыбу,

чтобы отпустить её.

***

Утопающий не думает

о физических свойствах

морской воды.

***

Иосифу не снилось даже,

когда гробы жрецам лепил,

какие щас шедевры вяжет

краснодеревщик Михаил.

      Еl Тато

***

Ночь, звёзды, земля.

Здесь

ночевал Басё.

***

Мойте руки перед Рублёвым.

***

Я за

бессовестную

бессобственность.

***

А что в итоге?

На том стоим. Как в стенку лбом.

Так Иов в 37-м

страдал по богу.

И отвечал один эстет:

–Желай напрасно.

Не женщина, простой скелет

здесь прошагал, одетый в мясо.

Над миром плыло божье Ра,

плюясь от скуки.

Там жили люди, мусора

и просто суки.

***

Натяну улыбку на рожу,

выйду на площадь,

покричу за державу –

кому «ганьбу», кому «славу»,

кому воли глоток,

кому вилы в бок,

плохую силу, плохие мысли

вытряхну, чтоб не кисли.

Разберутся наверху,

ху из ху.

***

И ворона цвета ночи

села у окна: –Что хочешь?

–Уже ничего.

***

Ещё не украинцы,

уже не русские.

Убогая родина.

***

День, дождь и мы идём.

Что в следующем

дне за днём?

***

Сознание отвлекают

мысли о сознании.

Осознаёшь?

***

Будда сказал,

что плохое

не может быть хорошим.

***

Свечку, спичку, кружку,

убегая от снаряда,

забрать успели.

***

Пока есть зло,

есть бог,

оправдывающий зло.

***

Длинные предложения,

долгие переживания,

в конце концов,

есть филькина грамота,

искажающая мир,

который в трёх словах,

двух взглядах,

одного взмаха до

открытого балкона и т.д.

В дороге

В дороге Гаутаму Будду

спросил: «Старик, идёшь откуда?

И не ответив на вопрос мой,

он прочь пошёл и палку бросил.

Я встретил нищего, он попросил меня:

–Дай хлеба, я с утра голодный.

И выпал камень из его ладоней

на середину дня.

Спросили нищего поэта:

–Чем отличается зима от лета?

И тот ответил любопытным всем:

–Как смерть от жизни. Более ничем.

***

Научимся ходить,

а потом спросим:

–Куда идём?

Научимся жить,

а потом спросим:

–Зачем живём?

Научимся любить,

а потом спросим:

–Кого любить?

***

В каждой капле –

талия. Тихо

течёт вода.

***

Ветка клёна ветер раскачала.

Ни границ, ни бога, ни начала.

***

Трещит река.

Рыболовы жмутся к берегу.

Новый ветер.

***

И поп стоял

с кривой улыбкой,

когда Иосиф брал Марию.

***

Сухой хворост для

небольшого костерка.

Согреться спичкой.

***

Немного строчек

на твои ладони,

загораясь утром.

***

Наше молчание –

обряд старости,

а не обет мудрости.

***

Капля на языке

вкуснее

непрерывного потока.

***

Когда не знаешь,

не

умираешь.

***

И ещё: философия

не о жизни.

О жизни смерти.

***

Земля – теплица,

крыша – небо.

Выращиваю бога.

***

Институты

стесняют.

Снимаю штаны.

Женщина любопытна.

Дай ей

яблоко.

Логика бессмысленна,

правда необязательна.

Жизнь не окончательна.

Не уходи,

пока не узнаешь,

зачем приходил.

***

Освобождаемся

не от жизни –

от грязи земной.

Стансы

Там, где мир молодой вечно,

буду скучать немного о старости.

Захлебнусь холодной мочой Млечного,

там, где нет никакой страсти.

Всё не так, ну всё не так у нас,

от говна до самых до основ.

И на матерь не хватает слов,

и на бога не хватает глаз.

Закончится кальпа

и надо бросать дрова в печку

вселенной, достанет бог скальпель

и станет творить печника и вечность.

Здесь кровь на зубах как явление,

а мир твой реален и тих.

Спаси меня, бог, от творений

твоих и моих.

***

Надоело рожать

мужику. Родил

женщину.

***

Вышел в поле,

свистнул человек.

Дай ему сразу и всё.

***

И перестаю понимать,

когда

начинаю думать.

Пустыня

Съедает пелену песок,

и тянется рука потрогать

на небесах зажжённый слог.

И смотрит сфинкс глазами бога.

***

Что изменится?

Ничего

не изменится.

***

–Иду, дорогая,

здесь всё осточертело.

–Не ругайся,

присмотри лучше новое тело

сорок восьмого размера.

***

Полная жизнь

только та,

которую мы ищем.

***

Я не верую,

я

ищу веру.

***

В сладком снеге

рябин грозди,

электрический столб,

петухи оглохли,

молчат, а

до новой эры

всего и только,

века треть,

забываю тепло,

забиваю гвозди

в подошвы ног, чтоб

не взлететь.

***

Время сквозь зубы смеха,

присели слова прошлого века,

пришли новые гости,

прямые как гвозди,

снова хорошие и разные,

как и на первом бытия празднике,

поднимались жёлтым и синим,

убивались красным.

***

В нашей стране

имеем государство,

которое имеет нас.

И мы в этом колесе

Форма,

звук,

имя,

материя,

память,

звук,

форма…

Триптих

Материалист:

Если все всё

отдадут,

ни хрена не останется.

Идеалист:

Если всё отдавать,

останется свобода

снова брать.

Дуалист:

Ребята,

хватит всем

этого дерьма.

***

Люблю мир.

На всех

не хватает злости.

***

Одна часть меня

идёт со стадом.

Другая – подгоняет его.

***

И наконец –

Смерть –

последнее препятствие.

***

И родители

будут детьми

своих детей.

***

Нельзя

войти дважды

в одну и ту же…

***

Словечками живём,

созданные

в созданном.

***

Нас много

и потому мало правд,

ни одной.

***

Тысячелетия

доказываем, что

нереальна она, смерть.

***

Когда ребёнок

закрывает глаза,

мир исчезает.

***

Господи,

ограничен я

по чьему подобию?

***

Март.

Уже пахнет

нерождённым цветком.

***

Снится то,

которое есть

в нету.

***

Ночь в снегу,

луна ползёт по

заснеженному небу.

***

Упанишады

всегда современны,

потому что всегда древние.

***

Четыре года я живу не в своём доме,

сижу не на своём стуле,

пишу не на своей бумаге,

смотрю не в своё окно.

Какие-то диковинные птицы клюют зерно,

которое я сыплю в кормушку,

закреплённую не на моей ограде,

не в моём палисаднике,

не у моего куста

отчаянно красных роз.

Как будто не мои кости

ломают подагра, инсульт, мороз,

не моё лето жарит не мою спину

(на десерт абхазские апельсины,

армянские вина,

грузинский коньяк и новороссийские гранаты).

Мне снится белая хата

и женщина с голубыми глазами.

***

Мне надо было

выкрошить зубы и поломать ноги,

выбросить три четверти желудка,

перенести два инсульта

и засорить никотином артерии,

чтобы наконец-то женщина

позволила себе не мешать

писать мне

какие-то строчки.

***

Беру чужое,

своим возвращая.

Прощают.

***

Под полом пусто,

можно грызть

доски.

Над потолком

крыша,

можно вить гнёзда.

Над крышей небо,

можно собирать

звёзды.

***

Человек,

если его не остановить,

уйдёт чёрти куда.

***

Забываю места,

стираю улицы,

облетаю с дерева.

Люди разрушаются так,

как город, деревня.

Сад суров, как генсек,

революции старше.

Лист ботинком подсек,

спрашиваю: –Падший?

***

Обстрел Марьинки.

Горят деревья,

и падают звёзды, гремя.

Мольер смеющийся

Ни один доктор не пришёл

к умирающему насмешнику.

Ни один священник не согласился

принять покаяние комедианта,

и потому ни одно кладбище

не хотело приютить его.

И только грязный дождь

и неотвязчивая слава

волочились за немногочисленной

похоронной процессией.

Слава королю!

Он повелел похоронить Мольера

на глубине пятого фута

парижской земли,

куда не доставала

жёлтая костлявая рука священника.

Слава Людовику!

Слава великому королевскому камердинеру,

обойщику Жан-Батисту Поклену,

оставившему весёлую эпитафию

нашему благородному миру

и погребённому на земле,

где хоронили самоубийц и

нерождённых детей.

***

Отпустило,

вытягиваются в ручьи лужи,

отхаркивает февраль

дед простуженный,

внучка его голубеет глазами,

птица, парящая под небесами,

опускается, чтобы вить гнездо.

Видно дно

оттаявшего колодца.

Завираются календари.

И потеплевшему внутри

точно чего-то хочется.

***

Самый бессовестный бизнесмен –

поэт.

Бог даёт безвозмездно,

а тот старается

получить прибыль со строчек.

А гордость! А тщеславие!

А… ну его к чёрту.

Я не буду обижаться,

читатель, когда тебе

надоест читать мои стихи.

Только шепни мне это

на ухо,

чтобы другой

читатель не слышал этого.

***

И вот за днём приходит ночь,

на было-будет режет дождь.

И ветер воет по листам,

и светят звёзды здесь и там.

Булгаков. Дни

Пришла бумажка.

Третий призыв,

третьей власти.

Бегут какие-то,

кричат:

–Новая власть!

–Держи! Держи!

–Кого?

Оглянулся. Меня.

Бегу.

Домой.

В сад.

Тишина.

Наши. Ихние.

Вообще – вздор.

Бег Турбина

Бежал Турбин, бежали улицы,

стирало ветром пыль с лица.

И пол поехал под ногами влево

и небо в ядовитых клочьях вправо.

И, рыжая, смеялась Лена,

и, чёрная, стонала рана.

И на часах свисали усики

житомирского Лариосика.

И снова открывалась рана.

Конец. Нирвана.

***

Весна, лето,

осень, зима.

Жизнерадостные смерти.

***

1933-й.

Чёрные дыры на лице

и под мышками рёбра.

***

Как клочья кожи с тела,

так клочья снега с крыши.

И по глазам течёт.

***

Там, где болит,

нет сознания,

только понимание.

***

Утренняя –

некогда дом убрать –

вечерняя.

***

Развела на две стороны,

и вы не свободны и вы должны.

Развела на две стороны руками,

в каждой руке камень.

***

Зашевелилось

небо снегом.

Темнеет.

***

Когда снег, я вспоминаю

кошку на кровати,

собаку в будке.

***

Был бы майдан,

ловкие слова,

а люди найдутся.

Поездка

За окнами дрожал мороз,

играли фары.

Ловил иллюзию за хвост

наивный Фауст.

В проходе сутолока, толк,

блондинки, лица.

Загнул пиесы уголок

седьмой страницы.

Квиток трамвайный долго мял,

как бабу клеил.

И стал ногой, потом двумя

на землю.