Попаданцы разбушевались. Книга первая. Город Тридевятов

«Постановлением ВЦИК РСФСР от 27 августа 1919 года в составе Тобольской губернии оставлены уезды: Обдорский, Берёзовский, Сургутский, Тобольский, Тюменский, Ялуторовский. Ишимский, Тарский и Тюкалинский уезды отошли к Омской губернии. Курганский уезд вошёл в состав Челябинского районного управления на правах губернского органа»

«Тобольская губерния официально переименована в Тюменскую специальным постановлением СНК РСФСР от 2 марта 1920 года»

«3 ноября 1923 года Тюменская губерния была ликвидирована, вместо её уездов образованы округа, которые вошли в состав Уральской области. С января по декабрь 1934 года существовала Обско-Иртышская область с центром в Тюмени, территориально соответствовавшая современной Тюменской области, затем она была упразднена, а её территория включена в состав Омской области»

«Тюменская область была образована 14 августа 1944 года путём выделения ряда районов из Омской и Курганской областей»

Это если «галопом по Европам». А как это всё касалось Тридевятова? Сергей на всякий случай отметил пару фактов:

«В XX веке село Покровское Тюменского уезда Тобольской губернии получило известность как место рождения Григория Распутина, а Тобольск – как место ссылки семнадцати декабристов и последнего русского царя Николая II и его семьи, а также, как один из центров крупнейшего в истории России народного выступления против большевиков – крестьянского восстания в Сибири 1921—1922 годов»

«Только после освобождения в 1919 году Тюмени и Тобольска от войск А. В. Колчака губернские учреждения окончательно переезжают в Тюмень»

«В начале 20-х годов XX века красными было подавлено Западно-Сибирское восстание – крупнейшее антибольшевистское вооружённое выступление крестьян, казаков, части рабочих и городской интеллигенции в РСФСР»

Отметил он эти факты интуитивно, вследствие почти того же вопроса: «Коснулось ли?» – поскольку под рукой лежала тонкая книжка в мягком переплёте «Из истории города Тридевятова». Изд. типографии гор. Тридевятова, 1989 г. Белоцерковский Г. А.

Автор, как следовало из аннотации – учитель истории средней школы №1 г. Тридевятова. Вот то, что нужно. Наверно. Будто тот же мэр Никитин с этой книгой не знаком! С первых страниц стало ясно, что знаком. Эта выжатая, как лимон, историческая справка, иначе не назвать, начиналась в книжке с 1920 года. Какой тут палеолит или хан Тайбуга! И даже декабристы, русско-японская война, а также война гражданская – ни малейшего упоминания. Просто – село Тридевятово на месте нескольких хуторов, населённых земледельцами и охотниками-промысловиками, отправлявшими свою продукцию в Тобольск. Несколько лет обычной жизни. Потом, в тридцатые – коллективизация, колхоз «Будущее Сибири», начало деятельности леспромхоза, разработка некрупных месторождений нефти, бурого угля, что повлекло резкое увеличения населения, в основном, за счёт близлежащих территорий. Много материалов об участи тридевятовцев в Великой Отечественной войне, о работах для фронта… Далее – снова спокойная жизнь. Строительство Нового города, школ, больниц, Дворца Культуры, театра, стадиона. Развитие пищевой, деревообрабатывающей, кожевенной промышленности. Появление железнодорожной ветки Тюмень – Тобольск – Тридевятов – Светлокаменск – Омск (Ханты-Мансийск – на север). Ничего себе крюк на маршруте Москва – Лена! Тут он и отстал от поезда, тьфу… Никаких упоминаний о «кукурузе», «специализации сельского хозяйства», «решениях партийных съездов», «перестройке»… Класс!

Но ладно. Новый вопрос является: зачем Никитину это задание для Голубева? Не мог умный мэр не предположить, что Сергей ничего не найдёт, кроме того, что известно. Что тут – тайники в библиотеке, скрытые хранилища сверхсекретных документов? Смешно. Надо бы этот вопрос прояснить через того же Максимова, вроде они довольно дружны. Общие интересы у них, или… одним им известная информация. В той же компании, видимо, начальник УВД Глухов, Виктор, незнакомый пока прокурор. Ещё наверняка кто-то.

А этот где, кстати? Скромный нахал который. Что-то он обещал, кажется.

– Смотрю, ты завершил свои изыскания? Добрый день! – послышалось у стола. На стуле возник Никодим. – Вот обещанное.

На столе перед Сергеем улеглась толстенькая «амбарная книга» в плотной картонной обложке с красивой корявой надписью химическим карандашом «Историйяъ Тредьевятагаъ». С огромным интересом полистал 96 страниц, чуть пожелтевших, разлинованных и девственно чистых. Посмотрел вопросительно на владельца.

– И чего ты так смотришь? – невозмутимо спросил тот. – Вот такая история. Эту книгу тебе и надо заполнить.

Голубев долго не находил слов. Что ещё за заказчик выискался? Но, может, что-нибудь имеется типа берестяных летописей?

– И как, по-твоему, я напишу историю, которой нет? А если есть, дай почитать.

– А я что тебе дал, читай.

– Я прочитал, возвращаю.

– А где написанное?

– Никодим, ты, вообще кто или где, или кто я? Мне интересно, что тут было, и как получилось, что имеется в этом Тридевятове. Но я-то почему это должен писать о прошедшем, а? Я в нём не жил!

– Ты писать умеешь? А я нет. Вон ещё компьютер у тебя какой-то есть… Книжки выдавать-принимать любой дурак может, даже я. А толку в том? А я что, только увлажнять и обогревать приставлен сюда? Мне надо знать историю. Мою! Раз я есть, значит, есть история. Но её нет, понятно?

– Нет, не понятно! – Сергей начинал закипать. – Мне – не понятно! Понятно? Я запишу, не трудно. Только учти, мне известно, что история – вещь, которая нужна хоть семье, хоть государству – какая им нужна, таковой она и будет. Документы давай! Горшки, топоры, копья, скелеты, наскальные рисунки, черепки, черепа или таранные кости – какие там ещё в головах бывают… Показывай!

– Нечего мне показывать, наговорил тут… Ты, давай, записывай. Домовой Никодим-Книжник явился на свет в одна тысяча восемьсот сорок первом году в городе Тобольске…

– Стоп. Что значит «явился на свет»? Родился? Кто родители, кем были?

– Вы, люди, вообще безграмотны. С рождения. Мы не рождаемся, а именно являемся. По наговорам и призывам. Когда надо. Тогда надо было – в Тобольск в течение нескольких лет переведены семнадцать декабристов, вот нас семнадцать и явилось. Я лично жил у Семенова Степана Михайловича. Там и пристрастился к книжкам, журналам, газетам – они много привозили. Детей местных учили, школы открывали, больницы, церкви… Неплохие люди, но всё одно – дворяне, обслуга им нужна и прочие радости. Ладно. Семь из них умерли в Тобольске, там и похоронены. Семёнов в том числе. Оставаться мы не захотели, переселились сюда, на хутора, к охотникам. Тут познакомились с лешими.

Интересная история, если в неё вставить конкретные случаи из жизни домовых, неплохой сборник получится. Сборник сказок. Но к тому, что может пролить свет на особенности Тридевятова, отношения не имеет. Тот же Никодим происходящим в стране, а тем более – в мире, интересовался крайне мало, сравнивать не мог: что тут было, то и было, какое дело до того, что где-то рядом по-другому. В общем, пообещал Голубев возвращаться к этой «Историйиъе» по мере появления свободного времени, чем слегка утешил Никодима, который с удовольствием рассматривал ровные строчки на первом листе амбарной книги.

Курсанты

Курсанты юридической академии прибыли поездом ночью, их куратор часа через три – на личном «Патроле». Госавтоинспекция на посту на границе с Тобольским районом не спала – заметив вихляющую по всей ширине дороги машину, поинтересовалась, нет ли какой неисправности. Тем более, что знак «Стоп» автомобиль игнорировал, его ещё и догонять пришлось, прижимая к обочине. Пьяного водителя успокаивали насильно, даже наручниками воспользовались. Выступления трёх пассажиров игнорировали, вежливо доставили в прокуратуру – туда у них отмечена «цель командировки». Взяли у дежурного направления в «Центральную», отвезли, сгрузили. Подождали у дежурной, не случится ли шум. Водителя пришлось отвезти в вытрезвитель, чем очень удивили милицию.

Доцент Зубахин явился к прокурору Барсову в полдень, вполне трезвый, румяный и благоухающий парфюмом.

– Приветствую вас, – без всякой улыбки лишь вежливо поздоровался вошедший, – надеюсь, вы и ваши сотрудники предупреждены о приезде практикантов? Тогда почему нет соответствующей рангу встречи? Где сопровождающий в гостинице?

– Уточните ранг, – сухо ответил Рудольф Николаевич Барсов, – вашей группы и вас лично. А также и то, что вы имеете в виду под встречей – красные ковры, цветы, оркестры? Дамские чепчики в воздухе? Вас приняли не очень правильно – утром вы должны были проснуться в вытрезвителе, так же, как и ваш водитель. Курсантов встретили на вокзале и разместили в гостинице ночью, лично вас ждали ещё вчера, номер готов, он, кстати, забронирован, об оплате не забудьте. И заметьте, что двое из практикантов вели себя в гостинице по-хамски, поскольку оказались пьяны, приставали к администратору, требовали номер люкс и девочек. Так же, как и вы. Это… Лешко и Фурсов, как следует из протокола. Какие вопросы, если по плану, составленному по вашим предложениям, встреча всей группы практикантов должны начаться два часа назад? Итак?

– Итак, – вошедший присел сбоку к рабочему столу прокурора, поджал губы. – Вижу, приём у вас должен иметь официальный статус. Хоть мы и коллеги. Вот документы. И да, всё, что вы тут наговорили, требует доказательств, помимо фиктивных протоколов, знаю я, как они оформляются. Свои люди подпишут то, что нужно.

– Можете ознакомиться, вот фото, видео, акты и протоколы, показания всех участников, в том числе и двух ваших парней, единственно адекватных. Я, знаете, не шибко люблю приказы, по которым должен отчитываться о всяких пустяках, но этот, по вашей практике, выполню от и до. Всё, что у вас в руках, оставьте себе на память, первый экземпляр пакета отправлен в вашу академию, второй – в областную прокуратуру.

– М-да, впечатляет, – протянул Зубахин. – Но ерунда это всё, подумаешь, расслабился до начала работы, даже на мелкое хулиганство не тянет. И к делу не относится.

– Да-да, к делу относится то, что, выходя нынче из гостиницы, вы потребовали у дежурной журнал учета посетителей. Размахивая своими «корочками». Не помните, как это называется? Учтите, господин Зубахин, что для жителей города вы – обычный командировочный. И если узнаю, что вы пользуетесь удостоверением, никакой власти не дающим, я его у вас конфискую. Теперь к нормальному делу. Тут не хватает общего положения о практике и должностных обязанностях куратора, – заметил Барсов.

– Ах да, пардон, конечно, вот они. Перед встречей с курсантами пара вопросов. Определились ли вы с куратором с вашей стороны?

– Да, им будет помощник прокурора Ивлиева Надежда Дмитриевна.

– Не рискованно?

– На что вы намекаете?

– Так, к слову. Необходимы будут справки о работе двоих моих сопровождающих, а также лично мне машина для поездок по вашим объектам. Договоримся, надеюсь?

– Конечно. Сопровождающие в ваших документах не указаны, хоть сколько их размещайте на общих основаниях и занимайтесь сами с ними, это ваше личное дело. Машина – в пределах наших же выездов по служебной необходимости в соответствии с задачами практики. В остальном – своей пользоваться кто вам мешает?

– Она… Неужели не решаемо?

– Да решаемо, – рассмеялся Барсов, – что вы всё намёками? Заплатите за штрафстоянку и катайтесь. Водитель, если по суду прав лишится – его проблемы, не так? Да ему ещё пятнадцать суток метлой работать на благо города. То есть машина есть, гостиница есть, план месячной практики подписать могу. Только план пока. Вам что ещё? А от меня – обозначьте, будьте любезны, в плане практических занятий курсантов своё личное участие. Дабы под справками стояли наши обе подписи.

– Это как получится… Моё право – вообще тут не быть. И вы не опасаетесь неприятностей?

– Это уж как получилось, – вернул Барсов. – А от неприятностей никто не застрахован.

Получилось по-разному. Руководитель практики Зубахин А. А. – так обозначено в паспорте, доцент Зубахин – по командировочному удостоверению – разместился с двумя «помощниками» и четверыми курсантами в «Центральной», что в Новом городе,

Надежда Ивлиева к практике отнеслась серьёзно – сама лет десять назад вуз окончила, знала, что показывать. И что требуется на прокурорской службе плюсом к «научным» знаниям. Потому не только возила «подшефных» по учреждениям и предприятиям с плановыми проверками, но немало времени посвящала работе с документами, правильному их оформлению. При этом отнюдь не собиралась опекать студентов буквально. В конце концов, передавать знания и получать их – не совсем одно и то же, не так ли? И если практикантам что-то кажется ненужным – это их дело. Двоим ненужным казалось всё подряд – это те самые Лешко и Фурсов. Такое впечатление, что их вовсе не заботили ни результаты практики, ни отчёты и отзывы кураторов, реально вырвались на свободу! За неделю они показались Надежде три раза и то по полдня. Умудрились, правда, разок пригласить её в ресторан, на что получили вежливый, но очень адресный посыл. Немного времени потребовалось, чтобы выяснить, что «сопровождающими» Зубахина являются старшие Лешко и Фурсов. Кто бы сомневался! Они тут, может, защиту дипломов своих отпрысков обеспечивают – кому, в таком случае, настоящая практика нужна?

Зато два других студента – полная противоположность сокурсникам. Это братья, не близнецы, но «двойняшки» Некрасовы: почти никакого сходства, только что ростом под метр девяносто оба вымахали, Сергей – черноволосый с чёрными же глазами, вылитый цыган. Артём – шатен, кареглазый. Оказались сиротами из Иркутской области, воспитывались в детском доме в Братске, оттуда и в армию ушли, служили мотострелками, в академию поступили по направлению политотдела дивизии. Сильно интересовались лесным хозяйством, насмотрелись, как рассказывали, что творилось в тайге после распада Союза. Рассказывали с недоумением и очень зло. Потому ежедневно находили время самостоятельно посещать окружное лесничество, изучая и организацию хозяйства, и все нормативные документы, особенно местные. К тому же засыпали Надежду вопросами по поводу пресловутого НЛО. А ей, как большинству горожан, не до того, не интересно это ей и всё.

– Тут в городе есть несколько человек, которых я знаю, и которых волнует это небесное явление, к ним вам нужно. Вот как раз один из бывших лесничих, уж с ним-то найдёте общий язык. Максимов Сергей Николаевич, сами, думаю, отыщете и познакомитесь. Он вас и с другими, что помоложе, может свести.