Оценить:
 Рейтинг: 0

Три цвета времени

<< 1 ... 18 19 20 21 22 23 >>
На страницу:
22 из 23
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

– Где же здесь ло-ги-ка? – передразнил Марест. – Объявляется новая мобилизация, а военный комиссар, видите ли, изволит ехать в Милан, когда «отечество в опасности».

– Ну, каждый по-своему представляет себе отечество. Мои взгляды на отечество вы знаете, – сказал Бейль и, достав маленькую книжку из кармана, прочел: «Вселенная представляет собой книгу, в которой читатель не пошел дальше первой страницы, если видел только свою страну. Что касается меня, то я перелистал достаточное количество страниц этой книги, для того чтобы прийти к заключению, что все они плохи. Я получил небесполезный опыт».

– Это что за вздор?! – воскликнул Марест.

– Когда вы успели купить это? Что у вас – «Космополит» Фуэкре или книжка Байрона, взявшего из него эпиграф? – вмешался в разговор Делеклюз.

– Сегодня утром на набережной я купил эту книжку на лотке. Это удивительное произведение нового поэта. Его фамилия Байрон. Книжка называется «Странствования Чайльд-Гарольда».

– Это старая книжечка, – сказал Делеклюз. – Она вышла в марте прошлого года.

– Во всяком случае, я с ней познакомился впервые, – сказал Бейль. – Я взял ее у книготорговца только потому, что слова «поэт лорд Байрон выступил на защиту лондонских мятежных рабочих» врезались мне в память. Эту фразу я прочел в Вильне, где местные польские власти всячески старались в мрачном свете представить положение Англии. Кстати, что это за лондонская революция, которую подавляли тридцать тысяч конницы и пехоты?

– Ну, какой вздор! Дело гораздо проще, – сказал Жакмон. – У нас повторится такая же история. Паровая машина на три четверти упраздняет применение живой рабочей силы, отсюда – безработица и голод, так как никакой фабрикант не думает о судьбе увольняемых рабочих. Хлеб сейчас подорожал, в особенности в Англии, а к тому же мы порядком перехватили английских кораблей с хлопком. Ну вот и простые результаты сложных причин: десятки тысяч беднейших англичан оказались на улице. Видя, что им грозит неминуемый голод, рассуждая плохо, они, отыскивая причины своего несчастья, решили, что во всем виноваты машины, и стали ломать станки. Хозяева обратились к войскам, а Палата лордов предложила применить расстрелы и виселицы к восставшим рабочим. Автор той книжечки, которую вы держите в руках, выступил в Палате лордов в феврале прошлого года. Я читал его речь в защиту рабочих. Это замечательная речь, хоть и не лишена вздора, какой обычно бывает, когда поэт и гуманист начинает говорить о политике.

– Мне рисовалась совсем иная картина, – сказал Бейль, – я думал, что в Англии начинается девяносто третий год.

Во время беседы Коломб нарезал кусками дичь и жаркое, наполнил бокалы. Все стали пить, поздравляя Бейля с благополучным возвращением. Марест рассказывал анекдоты, покрываемые дружным хохотом. В самый разгар веселья в комнату вошел инженер Изерского департамента Крозе[69 - Крозе Луи – близкий друг Стендаля, на протяжении долгих лет знакомства пользовавшийся неизменным уважением писателя. По профессии инженер. Совместно с Крозе Стендалем написаны «Характеры», а также заметки о Шекспире. В 1816 году Крозе частично редактировал рукопись Стендаля «История живописи в Италии».]. Бейль встретил его горячим рукопожатием.

– Надеюсь, ты был уже у Дарю? – спросил Крозе у Бейля.

– Нет, – ответил Бейль.

– Я тебе советую сделать это завтра, – сказал Крозе и, подсаживаясь к Бейлю. шепнул ему на ухо: – Найди предлог, чтобы ускользнуть отсюда со мной пораньше.

– Быть может, ты скажешь, в чем дело? – спросил Бейль.

– Скажу, когда выйдем, но не сейчас!

Глава одиннадцатая

Фиакр ехал уже полтора часа. Пробираясь медленно по грязной, горбатой, неосвещенной улице, коляска качалась, скрипела рессорами. Разговор между Бейлем и его спутником не клеился. Крозе упорно молчал, не отвечая даже на самые настойчивые вопросы Бейля. Молчание стало тем более неизбежным, что коляска так стучала железными ободьями о мостовую, что приходилось кричать, чтобы быть услышанным. Наконец, Бейль не вытерпел и крикнул:

– Ну вот мы уже в Сен-Дени! Так как ты сюда нанял фиакр, то, очевидно, мы подъезжаем. Скажи мне, в чем дело?

Крозе остановил извозчика около небольшого одноэтажного дома, заплатил ему деньги и велел дожидаться. Бейль и Крозе вышли.

– Это какие-то причуды. Имей в виду, что если ты хочешь просто повеселиться, то незачем делать вид заговорщика. Во всяком случае, я тебе отомщу, и твоя сердитая Праскед узнает о твоем поведении раньше, чем ты сумеешь ей наврать.

Крозе рассмеялся.

– У тебя еще нет причин для недовольства, но мне не хотелось, чтобы ты, узнав, в чем дело, внезапно собрался и вернулся в Париж. Две недели тому назад, после больших мучений и разрыва с мужем, приехала в Париж Мелани. Хочешь ли с ней увидеться?

Бейль остановился.

– Во всяком случае, не сейчас.

– Нет, именно сейчас, пока никто не успел еще предупредить ее о твоем возвращении в Париж. Ее окно освещено. Вот это, против каштана. Фиакр будет тебя ждать, а я ухожу пешком.

Бейль подошел к двери, потом вернулся и решительно направился к тому месту, где стояли лошади. Фиакр уже уехал. Бейль побежал в том направлении, куда скрылся Крозе. Он кричал, звал Крозе. Маленькая улица была пустынна. Крозе пропал бесследно. Так как было поздно, то предстояло возвращаться в Париж пешком.

«Идти к Мелани сейчас совершенно невозможно, – думал Бейль. – Если бы она хотела, то на Ново-Люксембургской знали бы об этом. Морис – аккуратная старуха. У нее хорошая память на лица. Она обязательно сказала бы, если в кто-нибудь был. Но ни от госпожи Басковой, ни он госпожи Гильбер, ни просто от Мелани никто не приходил. Значит, все письма, просьбы и предложения не имели успеха. Как после этого войти и о чем заговорить? Мелани очень самолюбива. Прийти без зова к человеку, пережившему столько несчастий, и не выразить ему сочувствия или выразить и оскробить – все это одинаково плохо, ненужно».

Прошло еще десять минут.

«Но я буду подлецом или трусом, если не найду выхода из положения», – сказал Бейль самому себе, вернулся, поднял дверной молоток и громко постучал.

Ему открыла старая женщина в чепце коричневого цвета и, освещая шандалом вошедшего, осмотрела его с ног до головы. Бейль три раза повторил свой вопрос.

– Моя госпожа уже разделась и спит. Впрочем, назовите вашу фамилию… Ах, господин Бейль… Тогда войдите. Вас она называла, приказывая впустить, как только вы придете.

Бейль сидел на маленьком диване и ждал. Два шандала, по три свечи в каждом, горели на столе, Тонкое марсельское кружево закрывало окна Маленькая тарелка с кусочком сыра, чашка с недопитым красным вином и ломтик хлеба говорили о том, что кто-то не кончил одинокого ужина. «Как хорошо, что приходится ждать!» – подумал Бейль. Он чувствовал легкое затруднение дыхания, что-то сдавливало ему горло. Все равно сейчас он не может произнести ни слова. А если заговорит, это будут или слова упрека, и тогда повторится невеселая картина старых марсельских ссор, или, если это будут незначительные и мертвые слова, кристаллическая ледяная корка, как на зимнем стекле, сделает Мелани невидимой. Нервная зевота и усталость. Чтобы не дремать, Бейль достал из кармана маленькую книжку и стал читать восхитившие его еще утром английские стихи безвестного поэта Байрона:

Порою, словно тайну вспоминая,
Измену иль погибшую любовь,
За пиршеством немую скорбь скрывая,
Сидел Гарольд сурово хмуря бровь.
Но тайной оставалася тревога
Его души, друзьям он не вверял
Заветных дум и шел своей дорогой,
Советов не прося Страдал он много,
Но в утешениях отрады не искал.

В соседней комнате сейчас находится Мелани. Неужели ей нужно одеваться, как на концерт, и тратить на это время? Очевидно, она терпеливо ждала, настолько терпеливо, что ни строчки не написала ему на квартиру, не узнала даже, жив ли он. Однако этот проклятый Крозе ничего не сказал? Быть может, он действовал по ее поручению, если так смело привез его в Сен-Дени? Ведь сказала же старуха, что Мелани его ждала. Значит, она одевается, как перед выходом на сцену, не зная, что сейчас это совершенно неуместно. Единственно, чего не прощает любовь, – это добровольного отсутствия. Бейль чувствовал лихорадку, не ту кенигсбергскую вспышку болезни, которая вызвала бред, а совсем другую, давно позабытую, кажущуюся сейчас смешной. Кровь стучала в висках при мысли о том, что после шести лет разлуки, вряд ли осталась у Мелани хотя бы тень прежнего чувства к нему.

Худые, длинные пальцы легли ему на веки и закрыли глаза. Мелани тихонько подкралась сзади, и ее горячие ладони сжимали ему виски и закрывали уши. Щекой она прижималась к его голове.

Мелани говорила:

– Как вы могли подумать, Анри, что я в ваше отсутствие могу поселиться у вас на квартире? Ваши письма из Москвы, очевидно, не дошли, да если бы даже Рус передал мне ваше предложение, вы знаете, как я люблю самостоятельность и свободу. В Марселе я все-таки предпочитала, чтобы вы жили у меня, а не я у вас.

Не сводя с нее глаз, удивляясь ее свежести, блестящему взгляду, любуясь хорошо знакомыми ямочками на щеках, с восхищением оглядывая всю ее маленькую совершенную фигурку статуэтки из Танагры[70 - Танагра – древнегреческий город, при раскопках которого были обнаружены скульптурные изображения, отличающиеся высоким художественным совершенством.], Бейль скорее впитывал звуки тремолирующего голоса, чем отдавал себе отчет в значении ее слов. Его собственные слова неслись безудержным потоком. Он рассказывал, как в день приезда в Москву им овладело настоящее безумие, какое-то непреодолимое желание во что бы то ни стало разыскать ее в этом колоссальном горящем северном Риме. Он даже не понимал тогда, насколько нелепа мысль – искать ее среди горящих лачуг и пылающих дворцов. Он до изнеможения довел себя поисками, ставшими под конец опасными. Он попал в тупик среди горящих домов, искры падали ему на платье. Было до такой степени жарко, что волосы шевелились на голове от горячего ветра, жгло ресницы и брови, и если бы не русский мужик Артемисов, то эти поиски Мелани кончились бы собственной его гибелью. Потом Бейль рассказал о случайной встрече с маленьким арфистом из марсельского театра, о том, как этот арфист сообщил ему подробности об отъезде Мелани из Москвы.

– Анри, очень хорошо, что и для вас и для меня Россия будет только воспоминанием. Я никогда не могла бы стать русской помещицей со ста семьюдесятью шестью душами рабов. Вы подумайте только, что значат эти слова «сто семьдесят шесть душ»! Душа – это слово, которое так много значит для меня. А там оно – обозначение имущества, живой предмет, которым владеет помещик, в большинстве случаев не имеющий собственной души. Таким был Басков.

– Почему вы говорите «был»?

– Да потому, что его теперь нет.

– Нет для вас?

– Нет, он просто не существует. Его убили крестьяне.

– А!.. – сказал Бейль и остановился.

– Я, кажется, не разучилась читать ваши мысли: для меня Басков не существовал уже задолго до того, как он перестал существовать среди живых.

– Ну, а ваш ребенок? Фесель мне говорил…
<< 1 ... 18 19 20 21 22 23 >>
На страницу:
22 из 23

Другие электронные книги автора Анатолий Корнелиевич Виноградов

Другие аудиокниги автора Анатолий Корнелиевич Виноградов