Дыхание

– Пс-пс-пс-пс…

Надо было пойти и увидеть, что это. Надо было выйти из комнаты, включить везде свет, поставить чайник, понять и увидеть, что это какая-то ерунда с улицы. Смять плоскую женщину и бросить её вместе с насосом в шкаф.

Но Петя не смог. Он замер у закрытой двери и слушал.

– Пс-пс-пс-пс…

Петя испугался.

Петя не шевелился. Петя не дышал.

Петя ждал.

И дождался. Звук насоса прекратился и сразу после этого что-то тихонько хрюкнуло, как хрюкает носом человек с насморком. А потом Петя услышал шаги. Будто кто-то нетвёрдо, неуверенно шлёпал по линолеуму ногами в кедах.

– Не кеды, а резиновые ноги. – Понял Петя.

Шаги приближались, и тогда Петя очнулся, тогда Петя отвернулся от запертой двери. Петя подошёл к окну и посмотрел на полную огромную луну. В сердце его был только сосущий ужас и страх. Петя открыл окно.

Шаги затихли у самой двери, та – надувная – остановилась, чтобы открыть дверь.

Петя не обернулся, он не хотел видеть, как поворачивается ручка, он не хотел видеть силуэт с растопыренными руками за матовым стеклом двери.

Ручка двери щёлкнула, скрипнула. Хлопнула тусклая штора. Что-то упало с подоконника, словно чьё-то живое и неосторожное дыхание взмахнуло тёмным рукавом. Сквозняк съел пыль в пустой комнате и поселился в ней до утра.

Быть может в городе над степью ветер, сквозняк, маленькие мусорные смерчи у тротуаров поднимали и колебали флаги, двигали и переставляли людей, машины и даже здания. Быть может время здесь вообще – лишь движение воздуха, присвист правильно сжатых губ, освобождённое от людей помещение.

Если бы я был Петей, может быть и у меня не было бы сил схватить какую-нибудь палку и шарахнуть по резиновому чудищу, броситься, вырваться, убежать. А что сделала бы ты? Напиши мне.